«Сионизм - еврейское национальное движение, ставящее своей целью объединение и возрождение еврейского народа на его исторической родине, а также идеологическая концепция, на которой это движение основывается».
У Владимира Набокова поразила оригинальная мысль: «Как было бы увлекательно проследить сквозь века авантюры одной идеи». Решиться на объемную авантюру – исследование метаморфозы одной идеи - так и не решился, но небольшую попытку все же предпринял. Тем более и обстоятельства к тому подтолкнули.
Этим летом пришлось мне готовить одного ученика, недавно прибывшего в страну, к экзамену по истории. Ну, естественно, обложился учебниками, накопал материал в Интернете, озадачился контрольными вопросами. Когда занимаешься долго одной темой, пусть даже хорошо знакомой, когда систематизируешь большой материал – вырисовываются новые горизонты, открываются другие подходы к старым проблемам.
Так случилось и на сей раз с давно уже навязшим в зубах понятием «сионизм».
Опустим многовековую историю идеи сионизма – шагнем сразу в девятнадцатый век и попробуем разобраться в ее новом воплощении. На протяжении всего века понятие «сионизм» уточнялось в работах историков и каббалистов, журналистов и революционеров: Ц. Х. Калишера, раввина города Торунь, каббалиста и мистика Э. Гутмахера, историка М. Гессе, издавшего книгу «Рим и Иерусалим»; Л. Пинскера с его книгой «Автоэмансипация», а также общественных деятелей Лилиенблюма, Бирнбаума Рабиновича… Пока с достаточной ясностью не было сформулировано Теодором Герцлем в его книге «Еврейское государство».
«Главная цель сионизма – создание для еврейского народа обеспеченного публичным правом убежища в Палестине, и развитие еврейского национального самосознания». »Базельская программа», 1897 год.
С той минуты, как идея сионизма оформилась как политическая доктрина, как практическое руководство к действию – с этого мгновения сионизм из мечты переходит в область реальности.
Однако столь велика оказалась разница между придуманной теорией и получившейся практикой, что казалось – речь идет о разных вещах. Отсюда и прорезался первый парадокс.
Если в теории сионизм – это идеал, мечта, высокая идея, божественное откровение и прыжок в неизвестное – то на практике «сионизм» обернулся бесконечной цепью компромиссов, чередой прений, разборок и даже предательств, унизительными договорами и поисками ускользающих смыслов и целей.
И хотя сегодня, подводя итоги, по «гамбургскому счету» можно было бы и утверждать, будто бы идея сионизма осуществилась. Но в действительности построенный Израиль резко отличается от того, каким он виделся отцам-основателям.
«Уже в 1949 г. израильское руководство отвергло возможность участия центральных органов сионистского движения диаспоры в определении внутренней и внешней политики Израиля».
Второй парадокс сионизма основан на разнице властных полномочий. То есть, противоречие заключалось в борьбе интересов тех, кто берет под контроль организацию, кто руководит массой евреев, кто стоит у руля мощной организации.
С первого сионистского конгресса в Базеле, президентом которой был избран Теодор Герцль, всем процессом собирания евреев, материальной поддержкой, переговорами с заинтересованными правительствами, репатриацией - руководит Всемирная сионистская организация. Во главе ее становятся признанные лидеры: Т. Герцль, Макс Нордау, Д. Вольфсон, Хаим Вейцман…
Евреи же, живущие в Палестине, рассматриваются как объект манипуляций. Но с ростом ишува все большее влияние в международном сионистском движении приобретают лидеры ишува: Жаботинский, Бен-Гурион. Пока вновь организованное государство Израиль делает международное сионистское движение второстепенным органом.
Таким образом, наметившийся еще в годы становления государства конфликт интересов молодого государства и евреев диаспоры все усиливается в дальнейшем. Конфликт этот на своей шкуре испытывают репатрианты, сталкивающиеся с насквозь бюрократизированными институтами государственной власти, во власти которых оказывается каждый новый репатриант.
И чем сильнее государство – тем острее данный конфликт. В принципе, разница между эмиграцией в другую страну и репатриацией в Израиль, на Землю Обетованную, становится сегодня несущественной. И здесь, и там вновь прибывшие проходят суровую школу выживания, долгое время остаются чужими и подвергаются разным видам дискриминации.
«Спустя 65 лет после создания государства власти не признают отдельную израильскую национальность».
Но самый острый и непримиримый конфликт – это конфликт ментальный.
Парадокс самосознаний заключается в том, что один и тот же народ, но живущий в разных странах, подпадает под влияние двух разнонаправленных сил.
Центробежная сила заставляет израильтян отделять себя от евреев диаспоры, замыкаться в своем кругу проблем и выделять себя в отдельную национальную группу. Показательным с этой точки зрения был последний случай, когда писатель Йорам Канюк обратился в МИД Израиля с просьбой в графе «национальность» записать «израильтянин», а не «еврей». Серия статей с поддержкой данной инициативы показывает, как много у него сторонников. Если тенденция сохранится, то соответствующая графа будет вскоре исправлена.
Центростремительная сила, наоборот, заставляет евреев, долгое время живущих в диаспоре, уходить из еврейства. По понятиям молодых нерелигиозных американцев, иудаизм – одна из религий, а потому неверующий американец еврейского происхождения вовсе и должен идентифицировать себя как еврея. Все знают, какими стремительными темпами идет ассимиляция евреев в Америке.
А теперь можете рассчитать максимальное время, когда две противоположные силы порвут единую нить мирового еврейства.
Вот и получается, что идея сионизма, вся пронизанная противоречиями, парадоксами, комплексами и заблуждениями, хотя еще и сохраняется, но медленно движется к полному и окончательному краху.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
У Владимира Набокова поразила оригинальная мысль: «Как было бы увлекательно проследить сквозь века авантюры одной идеи». Решиться на объемную авантюру – исследование метаморфозы одной идеи - так и не решился, но небольшую попытку все же предпринял. Тем более и обстоятельства к тому подтолкнули.
