Стали ли результативными минские саммиты?

24-25 октября в Минске  состоялись саммиты ЕврАзЭС и  СНГ. Зачем президенты постсоветских государств так часто собираются? Оправданы ли оптимистичные оценки  перспектив Евразийского экономического  союза? Что мешает быстрой и  эффективной интеграции постсоветских  стран? На эти вопросы отвечают участники программы «Экспертиза Свободы» - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов Москвы и политолог Андрей Федоров из Минска. Ведущий - Валерий Карбалевич.

Зачем они так часто собираются?

Карбалевич: Саммиты различных интеграционных объединений на постсоветском пространстве происходят часто. Не реже одного раза в год. Но их эффективность представляется невысокой. И эти минские саммиты - нет исключение. Никаких важных решений, например, в рамках Таможенного союза (ТС), не принято. Зачем тогда собираться?

Лукьянов: Надо разделять два саммита прошедшие в Минске. Саммит СНГ - это место для того, чтобы потусоваться, пообщаться. Смысл в этом есть. Потому что бывшие советские республики расходятся все дальше. Мест для коммуникации остается мало. А темы для разговоров есть. Хотя если кто-то считает, что говорить не о чем, он и не приезжает. А вот что касается Таможенного союза, то здесь встречаться могли бы и чаще. Это объединение - в процессе становления. И пока что это становление идет не очень хорошо. Вот на саммите в Минске Белоруссия и Казахстан выразили претензии в адрес России. Ведь Москва инициировала этот интеграционный проект, а теперь сама же его и тормозит, так как вводит изъятия в режим свободной торговли. Поэтому и нужны такие встречи, чтобы решать проблемы.

Федоров: Саммит СНГ - это ритуал, на котором руководители постсоветских государств демонстрируют, что они еще не поссорились. А вот на саммите «тройки» решения как раз были. После критики от Лукашенко и Назарбаева Путин согласился, что будем двигаться к экономическому союзу без изъятий. Но будут ли эти обещания выполняться? Ведь исполнение решений - главная проблема постсоветской интеграции. Вот вице-премьер России Шувалов заявил, что с 2015 года изъятия в торговле с Белоруссией будут сняты.

Оправданы ли оптимистичные прогнозы по поводу перспектив интеграции?

Карбалевич: Накануне саммита, на самом саммите звучали грандиозные планы по поводу перспектив евразийского сообщества. На пресс-конференции Лукашенко с медиа стран СНГ, на которой, господин Лукьянов, и вы присутствовали, глава Белоруссии заявил, что скоро Евразийский экономический союз будет равновеликим с ЕС. Журналист из Кыргызстана на этом же мероприятии говорил, что в Таможенный союз просится много стран - от Японии до Аргентины. На встрече лидеров «тройки « в четверг президент Казахстана Назарбаев заявил, что к этому союзу хотят присоединиться Сирия, Турция. А Путин говорил, что в зону свободной торговли хочет вступить Индия. У вас нет впечатления какой-то немного неадекватности оценок нынешнего состояния и перспектив постсоветской интеграции?

Лукьянов: Когда Лукашенко заявил, что скоро Евразийский экономический союз (ЕЭС) будет равновеликим с ЕС, это меня удивило. Ведь все другие его рассуждения по поводу процессов интеграции на той пресс-конференции были критическими. Это, скорее, некое ритуальное заявление. Что касается присоединения к Таможенному союзу. Заявление об Индии прозвучало странно. Думается, Путин имел в виду несколько другое. Он же говорил не о вступлении Индии в Таможенный союз, а о том, что Индия предлагает создать с Таможенным союзом зону свободной торговли. Это вполне возможно. Другое дело, что когда начнутся реальные переговоры на этот счет, окажется, что Россия открывать свой ​​рынок перед Индией не собирается. Вариант с Сирией - это некая экзотика. Что касается Турции, то тут все серьезнее. Несколько дней назад в интервью бывшего главы Нацбанка Казахстана Марченко была изложена интересная логика. Он сказал, что в такой конфигурации, как сейчас, развитие ЕЭС маловероятно. Ибо нет баланса. Одна крупная держава - Россия - доминирует во всем. Вот если бы там были другие большие страны, например Турция, то было бы совсем другое дело. И такая постановка вопроса может получить развитие. И не обязательно Турция, возможны и другие варианты. В общем, идею евразийской интеграции в России могут перехватить. Ведь в Южной Корее и Китае начали размышлять: а мы тоже Евразия, мол, и мы хотим объединяться. Если дело дойдет до этого, то Россия будет против. Ведь открытие рынка с Китаем погубит наше производство.

Федоров: Действительно, все эти заявления выглядят довольно странно. Как будто двое мальчишек хвастались старшими братьями. Назарбаев сказал одну важную фразу. Когда он говорил о желании присоединения Турции к этому союзу, то добавил: чтобы это не выглядело как восстановление СССР. Не исключаю, что это было сказано в пику Путину. Ведь Россия действительно хочет взять под свое крыло постсоветские страны. Напрашивается аналогия с ЕС. Ведь там нет одной доминирующей страны, при всем весе Германии. Но Россия вряд ли захочет отказаться от своего доминирования на постсоветском пространстве.

Что мешает эффективной интеграции постсоветских стран?

Карбалевич: Что касается Турции. Вот Украину упрекают, что она собирается заключать договор о зоне свободной торговли с ЕС. И, мол, это несовместимо с сотрудничеством с Таможенным союзом. Но Турция также связана с ЕС рядом соглашений. В настоящее время в рамках Таможенного союза свободно перемещается 2/3 товаров и 1/3 услуг. То есть в реальности нет ни Единого экономического пространства, ни зоны свободной торговли. К чему же присоединяться? Что мешает быстрой и эффективной интеграции?

Лукьянов: В России существует сложная внутренняя дилемма, раздвоение между политическими задачами, во многом инерционными, связанными с желанием что-то вернуть из распавшегося СССР, и экономической базой. То есть сначала выделяется политический проект, вроде Таможенного союза, Евразийского экономического союза. На бумаге они выглядят красиво. А потом начинает выясняться, что значительное количество рыночных субъектов РФ это невыгодно. И они противодействуют. Хотя в мире существует имидж России как суперавторитарной страны, на самом деле это не так. В РФ степень управляемости значительно ниже, чем в Белоруссии и Казахстане. Путин не может так, как Лукашенко, принять решение - и все его выполняют. Путин, скорее, арбитр различных групп. А у тех разные интересы. Поэтому реальной интеграции не будет, пока в России не победит понимание, что сначала надо чем-то поделиться с партнерами, а уж потом получать прибыль. У российской элиты, к сожалению, очень краткосрочное мышление.

Карбалевич: Наверное, проблема не только в России. Например, белорусская экономическая система трудно совместима с российской и казахстанской системами. Лукашенко всячески препятствует приходу в Белоруссию российского капитала.

Федоров: Руководители Белоруссии и Казахстана понимают, что появление наднациональных органов приведет к потере ими части власти. А для авторитарных лидеров это очень плохо. Поэтому они и противодействуют. Также они опасаются доминирования России.

Перевод: Светлана Тиванова.