В этом году 10 ноября, в день памяти Мустафы Кемаля Ататюрка, количество посетителей мавзолея Аныткабир превысило 1 миллион. В прошлом году эта цифра насчитывала 400 тысяч, а в 2011 и 2010 годах — около 200 тысяч.
Столь последовательный и быстрый рост числа посетителей заставляет задуматься. Конечно, не последнюю роль в этом рекорде, должно быть, сыграл тот факт, что 75-я годовщина смерти Ататюрка совпала с выходным солнечным днем, однако, помимо этого, данный рекорд, очевидно, обладает некоторым смыслом.
В годы военно-бюрократического режима в Турции имя Ататюрка эксплуатировалось в качестве предлога для вмешательства государства в стиль жизни и свободу выбора религиозно-консервативных слоев. Сейчас же оно используется в качестве средства реакции на угрозы, которые (мнимо или реально) исходят от правительства в отношении стиля жизни и свободы выбора тех, кто не относится ни к религиозным, ни к консервативным кругам.
Конечно, попытки милитаристов («Мы солдаты Ататюрка!») и этноцентристов (Как счастлив тот, кто говорит: "Я турок”!») исказить эти реакции не могли ускользнуть от всеобщего внимания. Но, я уверен, несоизмеримо большую роль играет то, что в Аныткабир, подхватив флаг, пошли те граждане, которые требуют уважения к свободам и частной жизни. Справедливый отклик, который в ответ на призыв премьер-министра Эрдогана к вмешательству в частную жизнь в рамках его собственного этического понимания последовал от вице-премьера и его однопартийца Бюлента Арынча, спикера парламента Джемиля Чичека, бывшего спикера Мехмета Али Шахина и, конечно же, официальных представителей оппозиционных партий, журналистов (включая тех, кто работает в подконтрольных правительству СМИ), я рассматриваю как признаки, пусть и медленного, возврата нашей демократии в нормальное русло.
Режим военной опеки пришел в упадок; настал черед (выражаясь популярно и кратко) «гражданской опеки»… Приводимые иногда комментарии о том, что Турция движется к тоталитарной модели общества, представленной в произведении Джорджа Оруэлла под названием «1984», несмотря на их предупредительный характер, я нахожу излишне далекими от реальности. (Я также убежден, что такие мятежники, как, прежде всего, Джулиан Ассанж и Эдвард Сноуден, восставшие против нарушающего тайну частной жизни электронного прослушивания, не позволят миру прийти к модели «1984».)
Вместе с тем, 1 миллион посетителей Аныткабира наводит меня и на другую мысль. Одна личность в истории общества, и она может играть настолько крупную роль. Очевидно, есть не один, а два Мустафы Кемаля: лидер национально-освободительной войны и диктатор однопартийного периода. С одной стороны, Гази. В период войны за независимость он объединил народ со всеми его этнорелигиозными различиями в Великом национальном собрании Турции и в этом смысле показал пример либеральной и плюралистической демократии. С другой стороны – Ататюрк. Однопартийный автократ, он под влиянием идей времени и «того, что он читал», в конечном счете, навязал обществу авторитарную светскость, считая необходимой модернизацию, и концепцию однотипной нации. Несомненно, все мы и даже лидер Рабочей партии Курдистана Абдулла Оджалан находим в Гази что-то свое.
В результате есть Ататюрк, который в силу идеологии светского национализма сыграл главную роль в создании свободолюбивой, горделивой «турецкой нации», состоящей из разных этнорелигиозных элементов. И есть непреодолимая боль религиозных и этнических идентичностей, которые с насаждением светскости и однотипности были отчуждены, унижены, гонимы. Совершенно ясно, сегодня модель либеральной, плюралистической и демократической Турции периода Гази должна стать источником вдохновения для нас.
В день, когда мы вспоминаем Мустафу Кемаля Ататюрка, на личность которого сегодня мы смотрим со всеми очевидными истинами и заблуждениями, успехами и неудачами, мы можем сказать, что Турция вышла из детского возраста и достигла совершеннолетия.
