Сараево, поторопись в Европу!

25 ноября Бернар-Анри Леви стал почетным гражданином города Сараево. По этому случаю мэр боснийской столицы Иво Комшич вручил ему грамоту почетного гражданина с благодарностью за «рассказ о страданиях боснийского народа во время межобщинной войны 1992-1995 года». Предлагаем вам ознакомиться с речью Бернара-Анри Леви на этой церемонии.

Господа представители города, региона, государства Босния и Герцеговина. Господин мэр. Дамы и господа.

Я очень рад, что нахожусь здесь с вами в этот День партизан, который одновременно является и днем независимости Боснии и Герцеговины.

Я рад быть здесь в этот исторический момент, когда наследие партизан вновь оказывается под угрозой, а само существование Боснии и Герцеговины как нации некоторым кажется проблематичным.

Я тронут тем, что могу вместе с вами в Сараево почтить память антифашистов двух войн, 1940-х и 1990-х годов. Рад, что могу вместе с вами вновь заявить, что существует не две или три Боснии и Герцеговины, а только одна, столицей и символом которой выступает Сараево.

Обычно, дамы и господа, я не слишком люблю почести.

За годы, а теперь уже и десятилетия жизни в моей родной Франции мне доводилось не раз отказываться от наград.

Однако одну награду я всегда ношу с гордостью - это боснийская лилия, которую вручил мне во время войны ваш президент Алия Изетбегович. Сегодня же я с неподдельным волнением, благодарностью и опять-таки гордостью принимаю звание почетного гражданина от города Сараево.

Впервые я оказался в Сараево в компании моего друга Жиля Эрцога в июне 1992 года. Мы приехали с ним на машине, которую взяли напрокат в аэропорту Венеции. На ней мы пересекли хорватские, а потом и сербские линии (тогда я еще, кстати, не умел водить). Эта черная машина пристроилась в хвост колонны белых автомобилей ООН. Тогда я вступил в безумный, объятый пламенем и разодранный бомбами город, где можно было зайти к президенту и в театр как на соседскую мельницу. Я ничего не понимал. Это выглядело чудовищно и абсурдно. Я словно попал в фильм моего друга Даниса Тановича.

В годы войны я 12 раз возвращался в Сараево. Я приезжал поговорить о философии с боснийскими философами на руинах их города. Я приезжал, чтобы снять фильм среди развалин. Я как Сьюзен Зонтаг, как многие другие европейские интеллектуалы и артисты, 12 раз приезжал сюда, чтобы хоть немного приобщиться к жизни осажденного города, вашей жизни, в которой я мало что понимал. У меня складывалось ощущение, что я попал в ад. Я был не в фильме, а в «Божественной комедии» Данте.

Затем, наконец, объявили кладбищенский мир, и я вернулся опять. По сей день я ни разу не упускал возможности вернуться в эту любимою мною страну, с которой меня связывает столько воспоминаний и дружеских уз. Тем не менее, эта обретшая мир после Дейтонских соглашений страна причудлива и сложна в своей системе власти и руководства. Она не поддается пониманию даже собственных граждан. Складывается впечатление, что сам дьявол сделал ее непостижимой для людей. Возникает чувство, что ты уже не в фильме, и даже не в комедии Данте, а в книге Кафки или Беккета.

Поэтому, дамы и господа, есть два способа отреагировать на оказанную вами честь.

Во-первых, вспомните о другом французе по имени Франсуа Миттеран, которого вы сделали почетным гражданином 28 июня 1992 года. Тогда на этом самом месте он сказал вам: «Я проголосую». И как только у него в руке оказался бюллетень, он проголосовал против Боснии и Герцеговины и против Сараево, который задыхался после тысячедневной осады.

Я же стараюсь вести себя скромно, по-братски. Я не буду голосовать, но, если вы захотите, смогу стать в ближайшие годы и месяцы одним из ваших послов в международном сообществе, ряд представителей которого сегодня находится здесь. Это люди доброй воли. Они, безусловно, думают то же самое и обо мне. Однако они представляют систему, которая со времен Дейтонских соглашений обрекла Боснию и Герцеговину на жизнь с неподъемным ярмом на шее.

Я был послом ваших страданий.

Я был одним из послов вашего гражданского, мирного и военного сопротивления.

Сейчас же, дамы и господа, мне бы хотелось стать послом вашего стремления к правде. Потому что вам лучше чем кому бы то ни было известно, что без правды не может быть никакого прочного мира. Самые старые из вас, партизаны борьбы с нацизмом, знают, что Германии удалось вернуться в содружество наций только потому, что вы заставили ее посмотреть в лицо ее преступлениям.

Мне хотелось бы стать послом вашего стремления к справедливости. В этом заключается еще один прекрасно знакомый партизанам закон истории: существуют так называемые преступления против человечности, оставленные которыми раны продолжают кровоточить, пока выжившие или дети выживших не добьются репараций.

Мне хотелось бы уже завтра, нет, прямо сейчас стать послом вашего стремления в Европу. Как так вышло? Почему Сербия, где настоящим демократам до сих пор не удается заткнуть рот тем, кто с ностальгией вспоминает об эпохе Милошевича, может уже в скором времени стать частью Европы? Почему Хорватия, где толпа болельщиков в едином порыве вскидывает руку в ответ на нацистское приветствие вошедшего в национальную сборную футболиста, уже находится в Европе? Так, почему же Босния и Герцеговина, страна партизан, которая дважды проливала кровь в борьбе с фашизмом, стоит на очереди в Европу в последних рядах? В моем лице вы получите посла, который заявит о невозможности мириться с такими двойными стандартами.

Наконец, я постараюсь стать послом милосердия давно знакомого мне великого боснийского народа, который всегда протягивал руку своим вчерашним врагам и никогда, несмотря ни на какие грубости, не запирал двери общего дома. Кроме того, его сборная команда по футболу представляет собой воплощение многоэтнической гражданской мечты. В день победы в отборочном туре ей удалось переосмыслить слова немого гимна вашей страны…

В заключении, дамы и господа, я не могу не вспомнить о человеке, который сегодня должен был бы стоять здесь вместе с нами, но не смог присутствовать по состоянию здоровья. Это мой сердечный друг. Это мой боснийский брат. Вчера он передал мне послание, которое предназначено вам, но в то же время и мне. Этот человек - Предраг Матвеевич. Вместе с ним, я говорю вам: «Смерть фашизму» и «Свобода народу».