В 2014 году единый государственный экзамен в России будет проводиться в пятый, юбилейный раз. И хотя повсеместному введению ЕГЭ предшествовали несколько экспериментальных лет в разных регионах, процедура и содержание контрольно-измерительных материалов продолжают совершенствоваться.
Не успели родители и ученики приспособиться к новым измерительным материалам, как их на следующий, 2010 год поменяли. Только эксперты перестали твердить о вреде тестовых заданий (которых, на самом деле, в нынешней форме не так уж и много), как с новой силой зазвучал призыв вернуться к советской системе экзаменов. Едва забыли о прошлогодней инициативе введения обязательного экзамена по иностранному языку, как президент России предложил прибавить еще и сочинение.
Правда, самый главный довод в пользу ЕГЭ, как менее коррупционной формы, продолжает оспариваться по-прежнему. Впрочем, министр образования и науки считает, что увеличение числа выявленных нарушений процедуры — в 2013 году более 1,5 тысяч — говорит о том, что процедура единого экзамена становится все более и более прозрачной. Чтобы исключить малейшую возможность мошенничества, в этом году будет принят ряд мер, о которых Дмитрий Ливанов рассказал на заседании Общественной палаты:
— Вообще, очень много проблем ЕГЭ, которые до сих пор не решены, связано с его недостаточной открытостью для общественного контроля. Задача — сделать экзамен 2014 года и последующих лет более объективным, более честным, прозрачным. И мы разработали комплекс мер, изменений в процедуре, в технологиях экзамена, нацеленный на это. Это и усиление информационной безопасности, сокращение и сертификация пунктов проведения экзаменов, это особенности распределения контрольно-измерительных материалов по часовым поясам, изменение схемы доставки контрольно-измерительных материалов в пункты приема, расширение практики видеонаблюдения.
Иными словами, процедура сдачи единого государственного экзамена потребует самого серьезного технического оснащения и строгого контроля от ее организаторов. Тем не менее, в Федеральной службе по надзору в сфере образования и науки считают, что в некоторых случаях специальные комиссии должны работать на месте. Например, в Дагестане, где качество образования, по мнению члена республиканской Общественной палаты Магомеда Абдулхабирова, с введением единого государственного экзамена упало во много раз:
— Конечно, ЕГЭ в Дагестане превратился в нравственное разложение, извращение подрастающего поколения уже на уровне школы. Если раньше это было на уровне университетов, то сейчас дошло до детей. Это катастрофа, потому что уже ребенок ощущает, что без взятки невозможно что-либо в этой жизни сделать. Мало того, этому способствуют руководители районов, сами директора школ, учителя и представители Министерства образования, которые приезжают туда, и их обеспечивают достаточно хорошими деньгами, и они уходят. Потом эти дети с высокими оценками поступают в ведущие университеты Москвы, Санкт-Петербурга, и их исключают при первой же сессии в очень большом количестве. Что касается общественных наблюдателей, кто их туда допустит? Там такие головорезы стоят: нечего вам туда ходить! Но я думаю, что не надо главу республики освобождать от ответственности. Он должен отвечать, может быть, не за количество отличных оценок, а за тех, кого исключили после первой сессии за то, что допустил эти безобразия, эти преступления против подрастающего поколения.
Действительно, два главных стимула подделки результатов ЕГЭ, способствующих коррупции — это возможность поступления на бюджетное отделение в престижный вуз и оценка работы региональных чиновников среднего и высшего звена. Исправить ситуацию на местах можно с помощью общественных наблюдателей, полагает ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов, расширив круг их полномочий:
— Мы считаем, что необходимо закрепить право общественных наблюдателей присутствовать не только в классах, где сдают, пишут ЕГЭ, а в момент распечатки конвертов и сканирования результатов ЕГЭ в центрах обработки данных. Это похоже на те права, которые наблюдатели имеют на выборах. Должен быть открытый доступ к обезличенной базе данных результатов ЕГЭ ведущим аналитическим центрам для использования данных в анализе. Мы предлагаем к лету 2015 года создать открытый федеральный банк контрольно-измерительных материалов, разработать технологию случайного выбора заданий для экзаменующихся по принципу «Спортлото». Второе, что надо сделать — более жестко пресекать нарушения во время проведения экзаменов. Для этого следует расширить полномочия института наблюдателей, у наблюдателей должны быть реальные полномочия пресечения нарушений, регламент этого и внятно организованная апелляция. Кроме того, к общественному наблюдению следует привлекать не отдельных людей, а вузы, региональные Общественные палаты, специализированные некоммерческие организации. И еще: проверка части С, где возможна наибольшая степень произвола, должна осуществляться не в том регионе, в котором ученик сдавал экзамен. Технологически это возможно, нужно это, наконец, обеспечить.
Действительно, именно вузы в первую очередь заинтересованы в объективной оценке ЕГЭ. Другое дело, что существует минимальный порог, с баллами ниже которого выпускник школы не может претендовать на получение высшего образования.
Тем не менее, безусловно положительный эффект от ЕГЭ — возросшая мобильность абитуриентов. В лучшие столичные вузы теперь поступает в три-четыре раза больше иногородних студентов, а в университетах городов-миллионников их число увеличилось в два-три раза.
Правда, общий уровень подготовки абитуриентов в последние годы заметно упал, отмечают в приемных комиссиях вузов, и связывают это с тем фактом, что старшеклассники готовятся к сдаче только главных предметов. Чтобы исправить эту ситуацию, некоторое время назад обсуждалась возможность введения общего балла успеваемости, который также засчитывался бы в ЕГЭ. Однако в конце прошлого года эту идею сменила инициатива Владимира Путина сделать обязательным экзамен по литературе в форме сочинения. Последствия расширения числа обязательных экзаменов, по мнению заместителя председателя комитета Госдумы по образованию Ирины Мануйловой, могут оказаться довольно неожиданными:
— На мой взгляд, реформировать, совершенствовать институт ЕГЭ необходимо, но делать это нужно в комплексе. Если мы увеличиваем число таких экзаменов, мы должны соответствующим образом подготовить к этому всю систему, в том числе подумать о том, что сегодня среднее образование практически стало обязательным для всех. А я совершенно точно могу сказать, что сегодня порядка 15% выпускников — это дети с ограниченными возможностями, дети, которые уходят из образовательного учреждения с неудовлетворительной оценкой, по сути со справкой. Поэтому рассматривать институт ЕГЭ необходимо в комплексе.
Увеличение числа обязательных экзаменов вряд ли улучшит общее качество обучение, считает директор московского Центра образования «Царицыно» Ефим Рачевский:
— Если мы будем еще добавлять 16, 18 и 40 предметов, то получится так, как если по ходу движения поезда и самолета менять какие-то там его агрегаты — мы обязательно попадем в катастрофу. Есть некая иллюзия, что овладеть чем-то можно, только исходя из теории кнута. То есть, если не будет ЕГЭ по литературе, то не будут читать. Вспомним себя, все ли 18 предметов мы одинаково хорошо знали, надеясь получить медаль? И давайте не будем себе лгать. Ломоносов замечательно об этом написал: «Ты не тщись, красотка, яро грудь алым бархатом прикрыть, чтоб, ее увидев, можно было и о прочем рассудить». Иными словами, по тому, как ребята сдают математику, можно понять и все остальное.
Впрочем, именно обязательный экзамен по литературе может стимулировать культурный рост современных школьников, считает учитель литературы лицея «Воробьевы горы» Евгения Абелюк:
— Все-таки дети сегодня очень прагматично настроены, и то, что они делают, зависит от их конкретных планов. И конечно, уровень образованности и начитанности падает и будет падать при таком подходе. Поэтому я за то, чтобы вводить сочинение. Другое дело, как это произойдет, что это будет за экзамен. Если какая-то непонятная, предложенная нам от имени президента защита проектной работы, то это будет плохо. Во-первых, мало кто из учителей, да простят меня мои коллеги, умеют это делать. Во-вторых, далеко не все дети и, вообще говоря, не многие дети имеют к этому склонность. Есть опасность, что это будут списанные из интернета рефераты. Дальше, сочинения в том формате, в каком оно было в последние год своего существования тоже быть не может, поскольку появились все эти сборники «100 лучших сочинений», «500 лучших сочинений» и так далее. И совершенно это, полагаю, невозможно выполнить, потому что должна создаваться специальная государственная комиссия, и не только, наверное, комиссия из данной школы, и они должны быть по всей стране… На самом деле, мне кажется, это совершенно неосуществимо.
К опасениям Евгении Абелюк я бы добавила трудность оценивания творческой работы, если рассматривать сочинение по литературе не как тест на знание материала, а как результат личного осмысления прочитанного. Впрочем, окончательное экспертное мнение по этому поводу скоро, надо полагать, вынесет общественная комиссия, специально созданная для этой цели.
Что касается самих школьников, обучающихся в условиях нестабильной итоговой аттестации, то, надо думать, готовность к переменам станет одной из главных компетенций, которую они получат в российской школе.
