Почему Россия осталась без философии

Почему Россия осталась без философии? С одной стороны, все объясняется довольно просто: в русском языке нет артиклей. Люди просто не различают, когда речь заходит о конкретном, а когда об абстрактном, когда об общем, а когда об особенном.

Когда нужно быть прямой, русская речь избыточно метафорична, говорящие отвлекаются на второстепенные детали и никогда не могут довести до разумного конца ни одного сколько-нибудь серьезного умственного начинания. Отчасти, но только отчасти, скрадывают эту фатальную афилософичность русского языка неоспоримые поэтические достоинства. Но они же, эти достоинства творческой фантазии, и мешают носителям русского языка всерьез относиться к слову как таковому. Мечтательность и поэтичность натуры подавляют само желание сопротивляться кричащему, скандальному алогизму политиков, за который греки или французы, наверное, прогнали бы своих властителей тряпками, увлажненными мочой.

С другой стороны, ныне пользующиеся русским языком поколения никогда на всем протяжении своей жизни не учились логике. Что это значит практически? Например, в русском языке чрезвычайно сложная система отношений между грамматически слабым временем, грамматически сильным видом и мало-помалу исчезающим наклонением глагола. Для освоения этой премудрости как раз совершенно необходима логика. Если ею не заниматься в детстве, то, формально взрослея, человек так и не научится понимать, например, разницу между причиной и следствием.

Вот пример такого непонимания. Популярная блогерша и светская львица жалуется на своего кота. Животное, страшно недовольное гулянками, громкой музыкой и беспорядочно ночующими гостями, гадит в самых неожиданных местах. Однако, чем больше хозяйка его наказывает, а иной раз и лупит кота, тем больше становится и зловонных кучек — в платяном шкафу, в ботинках и даже в постели.
Один из подвыпивших гостей шутит: «Твой кот думает, что ты колотишь его не за то, что он гадит, а за то, что мало гадит! Гы-гы».

Однако, и прекращение экзекуций не приносит облегчения: кот еще какое-то время продолжает, как теперь говорят, жечь напалмом. И вот приходит как-то хозяйка домой сильно выпивши. А кот возьми и подохни от стресса.

Только протрезвев, хозяйка поняла, что причиной катастрофы стал ее образ жизни.
Так я о «выпивши». Про это просторечное русское деепричастие в функции сказуемого я впервые прочитал у великого знатока древних языков С.И.Соболевского. Объясняя, что стоит за латинской формой perfectum praesens или perfectum logicum, Соболевский говорил, что это «состояние, последовавшее за действием как его результат и существующее в настоящее время»: «Всего лучше по-русски передается perfectum praesens в просторечии прошедшим деепричастием в функции сказуемого: "Он — выпивши". Этим оборотом выражается, что упомянутый субъект в какое-то, ближе не определяемое, прошедшее время выпил вина и в настоящую минуту находится в состоянии опьянения, являющемся последствием этого прошедшего действия. Вообще же, в русском литературном языке perfectum praesens действительного залога переводится прошедшим недлительного вида; причем для ясности часто прибавляются слова "уже", "теперь", "в настоящее время" и т. п., или употребляется описание посредством глагола "(уже) успел" с неопределенной формой. Но для перевода этого типа перфекта страдательного залога в русском языке имеется вполне соответствующая форма, именно причастие прошедшего времени недлительного вида: Город разрушен (urbs deleta est)».

Если вы еще не забыли про хозяйку кота, которая была выпивши и не могла правильно объяснить простейшие причинно-следственные отношения своего образа жизни, поведения кота и, главное, гибели бедного животного, то вам будет легко понять и другое, гораздо более публичное событие из жизни нашего городка.
Хозяйка поняла, что «город разрушен» и, протрезвев, догадалась, что он разрушен ею самой и ее остроумными гостями, на совести которых этот самый, простите за выражение, срущий кот. Который был в своем праве.

По этому случаю полезно вспомнить одного крупнокалиберного чекиста, который назвал распад СССР «величайшей геополитической катастрофой двадцатого века». Если мне не изменяет память, чекисты как раз и занимались «мониторингом» всего происходившего в головах их сограждан. Просто слова этого для слежки («наблюдения») с параллельным промыванием мозгов («профилактикой») тогда еще не было. В советские годы существовала шуточная и дружественная «органам» расшифровка аббревиатуры КГБ — «контора глубокого бурения». И вот, говорит нам газета «Известия», питомцы и наследники этой организации решили вернуться к практике отслеживания общественного мнения о себе. Поскольку официальные СМИ уже зачищены, нужно идти в поле, в блогосферу. Да еще в «автоматическом режиме».

Чтобы коты не начали гадить, говорят чекисты, мы будем мониторить их топот!
«Организовать слежку за потенциальными террористами и их пособниками, избравшими блогосферу местом планирования нелегальных акций». Например, забрасывания помидорами и тухлыми яйцами европейских августейших особ, посещающих наш не самый гостеприимный город. Или предотвращать взрывы на транспорте.

Итак, мониторщики приступили к своей работе до того, как освоили простейшие логические операции. Злосчастный perfectum logicum, о котором так ясно сказал Сергей Иванович Соболевский, требует осмысления. «Город разрушен» той самой подпольной армией борцов с действующей Конституцией, которая ловко избежала наказания за «величайшую геополитическую катастрофу 20-го века».

Спрашивается, а что же люди-то не понимают этого? Почему они не запрещают занимать политические посты как раз тем людям, которые ответственны за падение этого города?

Да потому что в их языке нет артикля, и они не умеют отличить город вообще от своего города. Поэтому у них всегда есть железное оправдание в нежной форме деепричастия в функции сказуемого: «Выпимши ж были — ничё не помним».