Я не пишу о проблеме наркоторговли. Даже не пытаюсь. Я журналист раздела науки: хожу по лабораториям, беседую с учеными и политиками, время от времени участвую в вылазках в море, где наблюдаю за подводными тварями. Я живу в Мехико, что примерно так же безопасно, как жить в Вашингтоне. Иногда я иду домой слегка подвыпившим, не беспокоясь о своей безопасности – как если бы возвращался домой в своем родном Беркли в Калифорнии. Скажу честно, я счастлив в своем маленьком мирке.
Однако работая здесь, в особенности с учетом постоянных вылазок на север Мексики, невозможно избежать темы наркотиков. Она возникает в каждом интервью, на каждом КПП, на каждом перекрестке – вроде пятна на ковре, которое невозможно оттереть. В прошлом году я делал репортаж о рыбном промысле в штате Сонора – пытался продвигать рыбную промышленность "с человеческим лицом" и рассказать о гибели множества популяций ключевых океанских животных. Смысл был в том, что если бы потребитель больше знал, он бы делал более информированный выбор своей еды - может быть, выбирал бы немного менее разрушительные варианты ловли. Я был в довольно спокойной – в смысле насилия - части Мексики, которая, однако, представляет собой ключевой транзитный пункт на пути наркотиков на север. В такие штаты, как Калифорния, откуда я родом. Мы с коллегой – фотографом Доминик Бракко (Dominic Bracco), который много работал над сюжетами о наркоторговле, - всегда веселились, когда местные жители не верили в то, что мы делаем репортаж о рыбной ловле. О да, разумеется, «рыба». «Рыбы» у нас тут предостаточно.
Вспоминаю, в частности, интервью с рыбаком, который рассказал нам о своем родственнике, который в межсезонье перевозил наркотики для картелей. В этой местности попасть в наркобизнес – и уйти из него – довольно просто. У картелей проницаемые границы, через которые люди, которым нужны деньги, попадают в них и уходят как можно быстрее. И речь не идет о героях сериала «Во все тяжкие» - это бедные рыбаки, у которых нет иного выбора. Большинство из них это ненавидят.
Из рыбаков выходят отличные наркокурьеры, потому что они знают местные воды и не привлекают лишнего внимания. Если кому-то из них понадобится швырнуть свой груз за борт, чтобы не попасться военным, другие рыбаки могут нырнуть и достать ее. Иногда я мрачно усмехаюсь, представляя своих употребляющих кокаин знакомых из Калифорнии на лодке вместе с этим рыбаком. Каждый из них счел бы это путешествие самым крутым в своей жизни, завалил бы своими фотографиями интернет и вернулся бы домой, к вящей радости остальных, с кучей удивительных историй. Представляю, как они привозят домой сувениры в память о своих странствиях в стиле Джона Стейнбека.
У этого мужчины все было иначе. Может быть, шторм и большие волны раскачивали его маленькую лодку, пока он цеплялся за свою жизнь и молился о спасении. Может быть, он с легкостью прошел сто миль, я не знаю. Что я знаю точно, так это то, что когда он наконец встретился с людьми, которые приняли у него груз, они застрелили его и выбросили за борт, кормить рыбу, которую он должен был ловить. Дешевле убить наркокурьера, чем платить ему.
Когда в Штатах кто-то делает себе дорожку кокаина, это называется «подзарядиться». Удивительно, что в английском языке нечто настолько ужасное, настолько губительное может иметь такое славное название. Интересно, что бы тот рыбак сказал на это безобидное слово. «Рад, что помог оживить вечеринку»?
Не говорю, что рыбаки совершенно ни при чем – многие из них употребляют мет и кокаин, чтобы не заснуть в море, и некоторые подсаживаются. Но мы все знаем, что является двигателем наркоторговли. Это мы. На своих модных маленьких вечеринках, празднованиях Нового года, в секретных подсобках, на столах представителей состоятельных семей, которым грозит реабилитационный центр.
Экономика контрабанды кокаина проста. Жители Южной Америки делают его; те, кто находятся посередине, перевозят его; богатые американцы покупают его, а американские продавцы ружей поставляют оружие тем же маршрутом обратно, чтобы укрепить систему. Это известно каждому.
Я утверждаю, что наркоторговля, в особенности торговля кокаином, - одна из самых ужасных вещей, когда-либо изобретенных человеческим разумом (что говорит о многом, потому что чудовищные вещи нам удаются особенно хорошо).
Точной статистики по жертвам наркоторговли нет. Я обзвонил несколько научных центров с вопросом о том, сколько человек убил кокаин за последние сто лет, и в ответ получил только неловкие смешки. Иоан Грилло, автор книги «Эль Нарко: внутри мексиканской наркопреступности», изучал этот вопрос не менее остальных. Когда я задал ему свой вопрос, он смог лишь назвать примерное число с девятью цифрами.
Давайте просто попробуем примерно посчитать. На пике испанской инквизиции порядка 60 000 человек были казнены «за колдовство». В одной только Мексике в ходе семилетней нарковойны погибло, вероятно, в два раза больше людей. С 1999 по 2010 год в Колумбии было совершено порядка 450 000 убийств, в основном - из-за кокаина. Добавьте к этому всю остальную Латинскую Америку (включая все военные действия, связанные не только с политикой, но и с попыткой взять под контроль маршруты транспортировки наркотиков) и американскую долю (15 000 в год, с учетом всех видов наркотиков, передозировок и прочего). Теперь приплюсуйте все неучтенные убийства и передозировки и учтите, что считать надо с 1960-х годов – именно тогда началась современная нарковойна. Это число сравнимо с количеством жертв от зверств фашистской Германии или американского рабства.
О боже, еще одно сравнение с фашистами. Отсылки к Гитлеру в СМИ – такое клише, что Джон Стюарт (Jon Stewart) использует их в качестве фирменной шутки. Однако масштаб и чудовищность зверств, творимых с целью получения контроля над маршрутами трафика наркотиков в США, на самом деле сравнимый.
Казни с отрезанием головы и сжиганием людей заживо – это лишь цветочки. Пилы, шлифовальные станки, кислота – все это с фантазией используют картельные палачи. Они потрошат блоггеров и пришивают лица к футбольным мячам. Детей заставляют работать убийцами, людей заставляют под дулом пистолета насиловать незнакомцев, ряды жертв убивают одним молотком. Многие из них лежат на безымянных могилах. Если их тела вообще находят, в СМИ их описывают обтекаемым словом «изувеченный».
Так что да, я утверждаю, что покупать кокаин – равнозначно жертвованию денег фашистской партии. Не принято говорить о том, что американцы не особенно возмущаются или испытывают чувство вины по той причине, что гибнущие люди – темные бедные люди. По трагической иронии, многих из них относят к наркодельцам, чтобы правительства могли заявить, что это было насилие между двумя преступными группировками.
Вероятно, вы начинаете понимать, почему я иногда глупо себя чувствую, рассказывая о кризисе океанского рыболовства, говоря людям, какой вид сможет восстановиться, а какой - нет. Да, за океанским кризисом стоит потребительский выбор. Но вы можете всю жизнь есть экологически верную еду и каждый год давать деньги на благотворительность, и все это насмарку из-за одной дорожки кокаина. Кому есть дело до того, что вы славный парень, если в свободное время вы сжигаете ведьм?
«Безубойного» кокаина не бывает. Нельзя приобрести экологичный крэк на фермерском рынке. Люди в Мексике устали расплачиваться за тебя. Они часто говорят «Почему бы просто не дать американцам запихнуть в свои носы столько этого дерьма, сколько им хочется?», «разрешите провоз», «почему мы должны умирать?». И в чем-то они правы.
Знакомые мне американцы, употребляющие кокаин, - не плохие люди. Некоторые из них даже жертвуют на благотворительность. Им просто немного скучновато, они слишком богаты и слишком растеряны. Но если кто-то в Мексике спросит меня, кто эти люди – люди, поддерживающие что-то, что убивает целые города, от Боливии до Техаса, - я не знаю, что могу сответить.
Слушай, ну просто так, чисто подзарядиться.
