Появившаяся в западных и российских СМИ информация о готовящемся соглашении между Москвой и Тегераном об импорте иранской нефти, а также об увеличившихся объемах поставок российской военной техники в Сирию, подтверждает: Москва стремится показать, что без ее участия ключевые проблемы на Ближнем Востоке разрешить не удастся. Главная цель Кремля — даже не формирования сферы влияния в регионе, а усиление своей позиции относительно Соединенных Штатов, которые Россия стремится втянуть в стратегический торг, включающий в себя, в частности, вопрос системы ПРО в Европе, меру российского присутствия на постсоветском пространстве и отказ Вашингтона от попыток влиять на внутрироссийскую ситуацию.
Особые отношения с Ираном
По неподтвержденным данным, обсуждаемое сейчас нефтяное соглашение предполагает импорт в Россию полумиллиона баррелей иранской нефти в день, то есть 25 миллионов тонн в год на сумму в 18 миллиардов долларов. Это соглашение следует интерпретировать в контексте наметившейся разрядки отношений между Вашингтоном и Тегераном, благодаря которой в ноябре прошлого года Иран подписал с так называемой Группой 5+1 документ, открывающий процесс международного контроля иранской ядерной программы, а тем самым — перспективу отмены западных санкций и возобновления американо-иранских отношений.
Изоляция Ирана на международной арене и остракизм, которому подвергли его западные державы из-за своих ядерных амбиций, были выгодны России. Во-первых, она могла, не опасаясь конкуренции со стороны западных компаний, продавать Ирану ядерные технологии (Бушерская АЭС) и оружие (до введения санкций ООН). Во-вторых, она становилась для Ирана особенно ценным и в некотором смысле привилегированным партнером, который старался ограничить санкции, накладываемые западными странами и Совбезом ООН. Одновременно Москва могла использовать свое согласие на обострение санкций как элемент политической торговли с США в важных для себя сферах (например, размещение системы ПРО в Центральной Европе).
Читайте также: «Женева-2» дает надежду на внутрисирийский диалог
Предоставление Ирану возможности увеличить экспорт нефти на 50% по сравнению с нынешним уровнем смягчило бы последствия западных санкций, а тем самым снизило бы его мотивацию к заключению окончательного соглашения с Западом по поводу международного контроля ядерной программы. Одновременно нефтяное соглашение могло бы послужить гарантией российских экономических интересов в Иране на случай отмены западных санкций, поскольку оно предполагает, что Россия (по крайней мере частично) расплачивалась бы за нефть своими товарами.
Сирийское урегулирование
Москва на официальном уровне заявляет о необходимости мирного урегулирования сирийского кризиса путем прямых переговоров между режимом Асада и умеренной частью оппозиции. Фактически с самого начала кризиса Москва последовательно в дипломатическом и военном плане поддерживала Асада. Вопреки заявлениям российских дипломатов действия Москвы демонстрировали, что она стремится к сохранению власти в руках сирийского президента. В первую очередь Россия старалась не допустить повторения ливийского прецедента, то есть западного военного вмешательства в гражданскую войну под лозунгом защиты прав человека. Во-вторых, она считала светскую диктатуру Асада лучшей гарантией, чтобы не допустить к власти суннитских экстремистов, связанных с Саудовской Аравией и Катаром. В-третьих, она опасалась что очередной (в контексте арабской весны) удавшийся бунт против авторитарного режима будет способствовать новой волне инспирируемых Западом смен власти. В-четвертых, Россия стремилась показать, что она, как пристало мощной державе, способна эффективно защитить своего политического «клиента».
Летом 2013 года Москва сыграла решающую роль в блокировании западной военной интервенции. Россия способствовала заключению соглашения о ликвидации сирийского химического арсенала, чем упрочила международную легитимизацию режима Асада, устранив формальный предлог для вторжения и дав Бараку Обаме возможность отказаться от военного плана не теряя лица.
Также по теме: Почему Россия готова слить ядерные переговоры с Ираном
На протяжении всего конфликта Кремль помогал Асаду, снабжая его военной техникой и инициируя проведение международной конференции, которая бы привела к разрешению ситуации путем переговоров сирийского президента с частью оппозиции (без исламских экстремистов). При этом Россия настойчиво отказывалась признавать, что компромиссное примирение требует отстранения Асада от власти. Российская дипломатия, судя по всему, стремится завершить внутренний конфликт в Сирии по той формуле, которую ей удалось с успехом применить в середине 90-х годов в таджикском конфликте: внедрить часть оппозиции в существующий властный расклад в роли «младшего партнера». Власть в части страны могла бы при этом остаться в руках оппозиционеров при формальном руководстве Дамаска. В данном контексте активизация военной поддержки Асада призвана усилить его позицию к моменту начала международной конференции в Женеве, которая должна привести к политическому завершению внутреннего сирийского конфликта.
Ближний Восток и США
В обоих случаях — увеличения объемов поставок вооружений в Сирию и импорта иранской нефти — российские инициативы наносят удар по целям, которые ставит себе в этом регионе Вашингтон. Белый Дом высказал официальное неодобрение по поводу нефтяного соглашения и пригрозил санкциями против субъектов, импортирующих иранскую нефть, а госсекретарь Джон Керри обратился напрямую к главе российского МИД Сергею Лаврову. Между тем Москва отмела американские протесты. Демонстративное игнорирование позиции Вашингтона проистекает из того, что Кремль считает президента Обаму слабым и нерешительным лидером, который неспособен предпринять жестких ответных шагов в отношении противников и конкурентов США. Российские элиты исходят из убеждения, что из-за слабости позиции Америки на международной арене Вашингтон не может позволить себе отказаться от попыток привлечь Россию к решению международных и глобальных проблем.
Такая ситуация рождает искушение воспользоваться удачным моментом для закрепления роли России в роли сильной державы и признания Вашингтоном «равноправного» статуса Москвы в международном раскладе сил. На практике это означает снятие с повестки двусторонних отношений проблематики внутренней российской политики (демократизация, права человека) и признание за ней права формирования сферы «привилегированных интересов» на постсоветском пространстве. Свою же политику в отношении Ирана Кремль, как представляется, ставит в первую очередь в зависимость от отказа США размещать в Европе элементы системы ПРО.
Витольд Родкевич — аналитик Центра восточных исследований им. Марка Карпа в Варшаве.
