«Майдана мы не допустим в нашей стране», - вдруг заявил Александр Лукашенко 18 февраля на совещании в Минске по проблемам реализации товаров индивидуальными предпринимателями. И тайком направил в Палату представителей изменения в закон «О военном положении», согласно которому сотрудники силовых структур могут безнаказанно применять оружие против граждан. У кого что болит. И выглядит, что болят вовсе не проблемы с экономикой. Между тем воздействие нынешних украинских событий на Белоруссию кажется значительно большим, чем видится на первый взгляд.
Украинская «оранжевая революция» 2004-2005 годов стала классикой «цветных революций» 2000-х. Ее большое влияние на постсоветские авторитарные страны в значительной степени основывалось на том, что она была мирная, «бархатная». Именно поэтому не только белорусское демократическое общество восприняло ее с энтузиазмом, но и значительная часть далеких от политики обывателей отнеслась к ней положительно, о чем свидетельствовали социологические опросы. Вполне логично, что оппозиция брала стратегию Майдана за образец во время президентских кампаний 2006 и 2010 годов. Слово «Площадь» стала писаться с большой буквы, оно было и паролем для распознавания своих, и целью, и главным смыслом, и символом тех компаний.
Первый удар по идее Площади как способа смены власти нанесли события 19 декабря 2010 года. Власти сполна использовали разбитые двери Дома правительства, чтобы запугать обывателя.
Разумеется, без социологических опросов трудно анализировать и оценивать влияние нынешнего киевского Майдана на Белоруссию. Поэтому делаю выводы только на основе личных впечатлений. Влияние Майдана можно разделить на два этапа. Первый этап - это когда украинский протест был мирным. Кажется, что он, скорее, вызвал симпатию у большинства белорусов. Ведь украинцы сделали то, что хотели бы, но боятся устраивать граждане Белоруссии. То есть показали власти, что народ имеет честь и право, чтобы на него хотя иногда обращали внимание. Но как только конфликт приобрел форму силового противостояния, началось насилие, тогда в сознании белорусов произошел резкий поворот. Майдан стал восприниматься со знаком минус. Я говорю об обывателях, о большинстве, а не о демократическом сообществе.
Конечно, значительную роль здесь играют российские и белорусские телеканалы, которые изо дня в день поносят протестующих. Но не только. В природе обывателя заложен страх перед насилием, хаосом. «Несправедливость лучше беспорядка», - писал когда-то Иоганн Вольфганг Гете. А известный американский психолог Абрахам Маслов описал эту закономерность ожидания формулой: «У большинства людей угроза хаоса вызывает регрессию всех высших потребностей к потребности в безопасности. Общая реакция людей в этом случае - легкое принятие диктатуры или правления военных».
Эта психологическая закономерность накладывается на ментальные особенности белорусов, в генетической памяти которых заложен страх перед насилием: «Лишь бы не было войны!» Белорусскому обществу ближе азиатское представление о сакральности любой власти, которая имеет право делать со своим народом что хочет, чем европейский постулат о праве народа на восстание.
Поэтому теперь на какое-то время у белорусов появится «синдром Майдана». Киевский Майдан станет пугалом без особого участия государственной пропаганды. А оппозиция потеряет единственную в сегодняшних условиях понятную стратегию борьбы.
Идея же стабильности, которую в последнее время подрывают экономические катаклизмы, воссияет новыми красками, вернет себе первоначальную привлекательность и ценность. Диктатуры без уличного протеста не сваливаются. И все это, к сожалению, означает, что шансы на изменение статус-кво в Белоруссии резко уменьшились. И Майдан этому поспособствовал.
Перевод: Светлана Тиванова.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Украинская «оранжевая революция» 2004-2005 годов стала классикой «цветных революций» 2000-х. Ее большое влияние на постсоветские авторитарные страны в значительной степени основывалось на том, что она была мирная, «бархатная». Именно поэтому не только белорусское демократическое общество восприняло ее с энтузиазмом, но и значительная часть далеких от политики обывателей отнеслась к ней положительно, о чем свидетельствовали социологические опросы
