3 декабря прошлого года во время подготовки документального фильма о подъеме популизма в Европе мне удалось взять интервью у премьер-министра Венгрии Виктора Орбана в безликой гостиной будапештского отеля Mariott. Его помощница объяснила мне, что он выбрал это место, потому что его кабинет может сформировать неверное представление о нем как о недостаточно современном человеке. Удивительно слышать такое про политика, который с тоской думает о Венгрии до 1918 года и распорядился разместить в парламенте старинную корону святого Иштвана, чтобы защитить страну от врагов.
Одним из немногих правдивых моментов в разговоре было признание в том, что на пиар приходится «более половины» работы премьера. Кроме того, когда я отметил несоответствие жесткости его обычных заявлений и умеренности в беседе со мной, он совершенно открыто дал мне понять, что у него есть две отдельных риторики: одна предназначена для венгров, а вторая — для таких людей, как я: «Если вы хотите, чтобы вас услышали в Венгрии, чтобы ваш голос имел значение, ваше послание должно быть простым. Кроме того, я предпочитаю, чтобы мои заявления называли простыми, а не жесткими».
Виктор Орбан - без сомнения, пример для подражания.
Если точнее, премьер-министр Венгрии — пример для европейских популистов, которые сейчас повсюду укрепляют позиции: ему первому удалось прийти к власти. Ничего общего с австрийцем Йоргом Хайдером, чья партия 15 лет тому назад получила несколько кресел в правой коалиции: Орбан единолично держит в руках власть, опираясь на широкое большинство в парламенте.
Кроме того, стал он примером для классических правых, которые стремятся переманить голоса ультраправых. Именно этим и занимается Виктор Орбан, объявляя о все новых уступках для избирателей ультранационалистической венгерской партии «Йоббик», которая зарекомендовала себя одним из самых радикальных движений в Европе. Один из депутатов даже потребовал составить список занимающих влиятельные позиции венгерских евреев. Стоит напомнить, что в 1944 году из страны были депортированы 400 000 евреев, и что сейчас их осталось около 100 000 человек.
Во время последнего срока Орбан вручил награды людям, которые запятнали себя нацизмом, расизмом и антисемитизмом, добился внесения отсылок к Богу и гетеросексуальной семье в конституцию, регулярно клеймил позором Европейский Союз и международные компании (они якобы обратили Венгрию «в рабство») и выражал симпатию националистическим требованиям ультраправых. Речь, в частности, идет об автономии территорий, которые входили в состав Венгрии до 1918 года, а теперь принадлежат другим странам. Орбан предоставил гражданство полумиллиону венгров, которые проживают в соседних государствах. Все это дает ему на выборах голоса признательных людей. Когда я приехал в местный парламент, то увидел, что на здании вместо европейского флага развивается знамя Секейского края (непризнанная венгерская территориальная автономия в Румынии).
Кроме того, на руку Орбану сыграла и начатая «Йоббиком» война с бедными и безработными. Он запретил бездомным появляться на улицах. А венгерским безработным теперь нужно трудиться на мэрии городов, если они не хотят лишиться своих жалких пособий. Такая дорогостоящая программа на самом деле ничего не может сделать с проблемой занятости: людей бросают на мелкие работы, что создает условия для самых разных злоупотреблений со стороны мэрий. К тому же, раз большинство безработных принадлежит к цыганскому меньшинству, это позволяет власти показать, что при Орбане цыгане работают, ремонтируют дороги, с утра до вечера метут улицы за мизерную зарплату. Я смог лично убедиться в этом в принадлежащей партии Орбана мэрии: цыган систематически отправляют на работу в благоустроенные центральные районы, а не на пришедшую в страшный упадок периферию города, где им самим приходится жить. Именно так Орбан играет на самых низменных людских инстинктах. По данным опроса, 90% венгров не хотят, чтобы их дети учились в школе вместе с цыганами.
И когда, по опросам, почти половина Венгров говорят о разочаровании по поводу перехода к демократии и крушения коммунистической системы, Орбан немедленно устремляется в эту брешь: он проводит поправки в конституцию, которые расширяют его полномочия, ставят под его контроль суды (в том числе и конституционный), ограничивают свободу слова и урезают предоставленное оппозиции время на телевидении в период избирательной кампании.
Когда я спросил у него, не смущают ли его сравнения с Путиным, он с улыбкой заявил: «Я руковожу маленькой страной!» Но затем он ответил серьезнее: «Думаю, что в нынешней ситуации требуются энергичные лидеры. До разразившегося в 2008 году кризиса существовала идея, что Европой руководят институты, а не люди. И пока все было хорошо, проблем это не создавало: в креслах премьер-министров сидели милые и симпатичные люди, которые ничего особенного не делали. Институты работали. Беспокоиться было в принципе не о чем. Но времена изменились. Европа переживает кризисный период. В таких условиях нам нужна личная власть». Но от личной власти до авторитаризма - всего один шаг. Как сказал один левый депутат, его страна уже не демократия, но еще не диктатура. Скорее это «демократура», «управляемая демократия», как путинская Россия. Отчеты НКО и Европейского Союза явно указывают на то, что Венгрия сходит с пути демократии. Брюсселю удалось заставить Орбана отказаться от самых ограничительных и радикальных решений: тому пришлось подчиниться, потому что страна зависит от европейской помощи. Однако, как он отметил в беседе со своими сторонниками, все это — «павлиний танец»: можно отступиться от одной меры, чтобы в будущем стало легче провести другие. В любом случае, он может рассчитывать на прочную поддержку правоцентристской Европейской народной партии в Европейском парламенте.
Дело в том, что Орбан жестко реагирует на все выходки «Йоббика» и уже запретил его вооруженное формирование «Венгерская гвардия», на счету которого - акты насилия и подозрения в убийствах. Премьер создал себе образ бастиона на пути «Йоббика» в глазах венгров и своих европейских партнеров. Взяв на вооружение некоторые идеи радикальной партии, он должен был бы заставить ее сдать позиции. Как показали опросы, до выборов это было действительно так. В 2010 году «Йоббик» набрал 17% голосов, но, по прогнозам, должен был лишиться трети из них. Тем не менее, ко всеобщему удивлению на воскресных парламентских выборах движение установило небывалый рекорд: 21%! Что же до Орбана, то он с легкостью добился переизбрания.
Поэтому из примера Орбана нужно вынести для себя следующий вывод: гонка с ультраправыми вовсе не означает ослабления их позиций. Хуже того, она поднимает в обществе эти вопросы и только способствует распространению национализма, нетерпимости и ксенофобии. На выборах популистская партия Орбана «Фидес» и ультраправые радикалы из «Йоббика» набрали на двоих 75% голосов. 20 лет тому назад Венгрия отошла от коммунизма, и сейчас переживает серьезный экономический кризис, однако воскресные выборы наглядно продемонстрировали опасность стратегии Орбана (во Франции ей во многом соответствует программа Патрика Бюиссона).
Второй вывод: модель Орбана должна показать избирателям национал-популистских европейских партий, что популизм у власти вовсе не означает обещанных им безоблачного будущего и власти народа. На самом деле он только отбирает у народа власть в угоду сильному лидеру, формирует авторитаризм, дает начало диктатуре.
