В Великобритании шахтер зарабатывает 16 тысяч лир в месяц

Мы беседовали о шахтерах и авариях на шахтах в Великобритании с президентом британского Национального профсоюза горняков Уилсоном: «Мы не сталкивались с такой катастрофой, как ваша, уже 100 лет. И причина — не просто везение. Мы приняли законы, призванные гарантировать безопасность труда. Смерть и авария — это ненормально в системе горнодобывающей промышленности».

Национальный профсоюз горняков (NUM) — один из самых старых союзов такого рода. Он был создан в 1945 году в результате реорганизации образованной в конце XIX века в Великобритании «Федерации горняков Соединенного Королевства». Это крупнейший и наиболее влиятельный профсоюз Великобритании. Ники Уилсон (Nicky Wilson) возглавляет этот профсоюз с 2010 года. Приведенные властями Турции примеры подобных аварий в разных частях света датируются периодом столетней давности, и это вызвало у нас желание узнать, на каком уровне сегодня находятся условия жизни и труда горнорабочих в упомянутых руководством страны государствах. В нашей беседе Уилсон, шотландец по происхождению и в прошлом шахтер, коснулся множества вопросов, начиная от роли профсоюза и заканчивая мерами по обеспечению безопасности труда. При этом наш собеседник не смог вспомнить, когда в Великобритании произошла последняя катастрофа на шахте, хотя для страны и этого профсоюза авария, унесшая жизни 4 человек, была «трагедией».

Эзги Башаран: Когда в Великобритании произошла последняя крупная авария на шахте?

Ники Уилсон: В результате аварии на шахте в Уэльсе в 2012 году погибло четверо рабочих. Это было трагедией. Директор горнодобывающего предприятия до сих пор находится под судебным следствием. Особенность Уэльса в том, что открывающиеся там шахты совсем небольшие. При нормальных условиях на угольной шахте трудятся 400-600 рабочих. Но что вы подразумеваете под «крупной аварией», я не совсем понимаю... Вы имеете в виду такие аварии, как в Уэльсе, человеческие жертвы которой насчитывают более одного человека?

— Я говорю об авариях, похожих на ту, что произошла в Турции.

— Об аварии такого масштаба! Когда у нас было нечто подобное? Дайте подумать. Авария, при которой погибли сотни человек? Полагаю, очень и очень давно, в конце XIX — начале XX веков. С вашего позволения я узнаю точную дату и сообщу вам.

— Не нужно, вы ответили на мой вопрос. Премьер-министр Турции отмечал, что смерть и авария являются «обычным делом» в этой области. Так ли это?

— Я совершенно не согласен с этим утверждением. Да, если вы вернетесь на 200 лет назад, в ранние 1800-е... В Великобритании также были серьезные катастрофы на шахтах. Но даже тогда их масштаб и частота были несравнимы с тем, что происходит у вас. Я могу совершенно искренне сказать, что вот уже порядка 100 лет мы не сталкиваемся в Великобритании с такими катастрофами, как произошедшая в Турции авария. И причина — не просто везение. Уже тогда мы начали принимать законы, призванные гарантировать безопасность труда. Многие нормативные положения были подготовлены путем проб и ошибок, и до того, как был найден самый правильный вариант, прошло немало времени. Но сегодня мы находимся на совершенно другом этапе. Смерть и авария не могут быть приемлемой или считающейся нормой составляющей горнодобывающей промышленности. Их можно предотвратить. И поэтому ни у кого не может быть права говорить так. Как профсоюз горняков мы и сегодня продолжаем вести борьбу, потому что государство приняло решение «модернизировать» горное законодательство. Мы возражаем против многих предложений, полагая, что изменения, направленные на растягивание границ применяемого законодательства, могут подвергнуть опасности жизнь и работу горняков.

— Повлияла ли приватизация на безопасность рабочих в горнодобывающем секторе?

— Наши шахты были главным образом приватизированы консервативным правительством в 1994 году. В настоящее время их владельцы — частные компании. После приватизации какие-либо изменения в области безопасности отсутствовали, потому что законы о безопасности, принятые в период, когда шахты были государственной собственностью, остались в силе и не утратили своего веса. Однако сейчас группа консультантов занимается изучением вопроса о том, можно ли внести изменения в эти законы. Мы же, как я отмечал выше, выступаем против таких изменений. Малейшие послабления в системе безопасности могут стоить человеческой жизни. Никто не должен идти на такой риск.

— Какова роль профсоюза и профсоюзного движения в горнопромышленной отрасли?

— В Великобритании она очень велика. Законодательство предоставляет нам право направлять независимых, специально обученных инспекторов в шахты. Все инспекторы — члены профсоюза, которые наилучшим образом знают тот или иной регион и выбираются профсоюзом в качестве ревизоров определенных шахт. Когда и при каких условиях они посетят шахту и проведут инспекцию, определяем тоже мы. То есть профсоюз находится в самом центре вопроса о безопасности рабочих шахты. Наш профсоюз существует уже очень долгое время, он пользуется уважением. Мы известны тем, что никогда не идем на уступки в области безопасности. У нас также есть право направить в ту или иную шахту 3 разных инспекторов, которые смогут проанализировать условия подземной и наземной работы с различных профессиональных точек зрения.

— Какие могут последовать санкции?

— Одна копия подготовленного инспекторами отчета направляется руководителю горнодобывающего предприятия, другая — государственному ревизору. Так исключается возможность игнорирования владельцем шахты выводов проверяющих. В случае выявления каких-либо несоответствий глава предприятия должен доказать, что необходимые коррективы внесены в установленные сроки, и направить эти доказательства государственным ревизорам. Если наблюдаются отклонения от данной процедуры, возможны серьезные санкции, вплоть до закрытия предприятия.

— Можно ли вести речь о субподрядных работах и нелегальных рабочих на шахтах?

— Конечно, у нас также есть субподрядные компании, но они являются очень малой частью рабочей силы шахт. Договор с субподрядными компаниями заключается по специальным вопросам, с решением которых рабочие шахты самостоятельно не справляются. Однако устанавливаемые в этой связи отношения также открыто и четко регулируются законодательством. За безопасность жизни рабочих, нанятых на определенное время по договору с субподрядными организациями, также ответственен директор горнодобывающей компании. Субподрядные рабочие должны соблюдать те же правила техники безопасности. Все подлежит учету. И, как я уже сказал, к субподрядным работам обращаются очень редко, почти все работающие на шахте горняки являются штатными, застрахованными сотрудниками.

— Руководители шахты в Соме провели пресс-конференцию и после настойчивых вопросов журналистов заявили, что на шахте не было комнат-убежищ. Возможна ли такая ситуация у вас?

— Конечно, нет. Только хочу подчеркнуть, что в деталях, связанных с сохранением жизни рабочих в полном смысле этого слова, нельзя полагаться на сознательность или инициативу руководителей. Ведь первостепенный результат, на который они нацелены, — это извлечение прибыли, и никто из этих боссов не становится владельцем шахты потому, что является филантропом. Именно поэтому мы делаем акцент на значимости горного законодательства. Все детали, включая и комнаты-убежища, должны быть прописаны в законе. В настоящее время мы бьемся за сохранение у нас права проведения инспекций на шахтах и полномочий, связанных с вопросом безопасности труда. Когда речь идет о максимизации прибыли, владельцы шахт начинают сокращать расходы, и прежде всего расходы на обеспечение безопасности. В этой связи надеяться на человеческие качества руководителей очень рискованно.

— Однако в день катастрофы наш профсоюз шахтеров рассказывал в прямом эфире о том, как хороша и небезразлична к нуждам горняков компания — владелица шахты. Встречали ли вы когда-нибудь такой профсоюз?

— Мы видим, что в разных странах некоторые профсоюзы выполняют не столько функцию защиты прав рабочих и обеспечения их безопасности, сколько служат связующим звеном между капиталом, государством с одной стороны — и рабочим с другой. Для нас приоритет — наш рабочий. Шахтер для нас на первом и всех остальных местах. Почему какой-либо рабочий становится членом нашего профсоюза? Так как он уверен в том, что мы будем защищать его права и представлять его наилучшим образом. Другой логики в том, чтобы быть частью профсоюза, не может быть. Как Национальный профсоюз горняков мы несем ответственность только за шахтеров, а не за компанию или власти.

— Сколько шахтеров в Великобритании, и каков их ежемесячный доход?

— Среди всех рабочих, которые в Великобритании зарабатывают на жизнь физическим трудом, доход шахтеров сравнительно больше. В среднем в год они получают порядка 55 тысяч фунтов стерлингов (в год — 198 тысяч турецких лир, в месяц — более 16 тысяч лир; около 3.2 миллионов рублей в год или 265 тысяч рублей в месяц — прим. ред.). Но, на наш взгляд, и этой суммы недостаточно. Позиция Тэтчер в отношении профсоюзов и продолжавшаяся в течение почти года забастовка британских шахтеров существенно ослабили горную промышленность. Если в начале 1980-х годов у нас было 250 тысяч шахтеров, то сегодня эта цифра упала до 2 тысяч (так в тексте — прим.пер.). Ироничная сторона вопроса заключается в том, что Великобритания до сих пор продолжает сжигать много угля. Производство электроэнергии основано на угле. Однако 60% этой потребности обеспечивается за счет импорта, вы можете поверить в это? Из России и других стран. Потому что ввозить гораздо дешевле. Мы, профсоюз, настаиваем на том, что за достойную зарплату может работать гораздо большее число рабочих, при этом мы можем пользоваться местными ресурсами нашей собственной страны.

— Вы представляете один из старейших и крупных профсоюзов горняков мира. Контактировали ли профсоюзы шахтеров в Турции с вами раньше?

— Нет. Более того, мы сотрудничаем со многими профсоюзами горняков мира, проводим встречи. Недавно мы встречались с профсоюзами Украины и Болгарии, у нас состоялся обмен мнениями. Сотрудничать внутри страны и за ее пределами очень важно. Чтобы понять это, нужно знать, какой жизнью живет рабочий шахты. Эта работа не похожа на другой физический труд. Рабочий не идет под землю в одиночку, с ним надежды его жены, ребенка, отца, матери. Вся семья живет одним делом. И даже все население региона. Поэтому у шахтеров так высок коллективный дух, который редко можно наблюдать в других сферах деятельности. К сожалению, в этом есть и неблагоприятная сторона. Такие крупные катастрофы, как события в Соме, становятся травмой не только для нескольких семей, но и для города, и их эффекты оказывают воздействие на несколько поколений. Как бывший шахтер я могу сказать вам следующее: вы даже не можете представить, что сейчас испытывают и переживают жители Сомы. Речь идет о чувствах, которые не может оценить тот, кто не знает, что такое шахта. Наше сердце там, я хочу, чтобы об этом знали. Мы направили наши соболезнования действующему в Турции профсоюзу.