Лидер французских крайне правых дала интервью российскому государственному агентству ИТАР-ТАСС. В последнее время Марин Ле Пен, получившая наибольшую поддержку во Франции на прошедших в мае выборах в Европарламент, неоднократно заявляет о своей солидарности с Владимиром Путиным. Французского исследователь и специалист по России Кевин Лимонье объяснил RFI, что связывает французских крайне правых и российского президента, и почему «Нацфронт» больше не поддерживает украинских националистов.
Интервью Марин Ле Пен было опубликовано в среду, 18 июня. Этот день ассоциируется у французов с речью генерала де Голля 18 июня 1940 года, в которой он призвал сограждан вступать в движение «Сопротивления».
Лидер французских националистов в очередной раз заявляет о своей поддержке политики Владимира Путина; критикует украинский «Правый сектор», осуждает власти Евросоюза за безоговорочную поддержку украинских властей; настаивает на необходимости Францией выполнять свои обязательства по продаже Москве вертолётоносцев «Мистраль»; а также рассказывает о своих планах «демонтировать» Евросоюз и построить «Европу наций» от французского Бреста до Владивостока.
Французский политолог, специалист по России Кевин Лимонье (Kevin Limonier) считает, что интерес этот взаимный и основан, прежде всего, на конъюнктурных соображениях.
Кевин Лимонье: Мне кажется, тут двойной интерес. С одной стороны, он присутствует у «Национального фронта», поскольку эта националистическая партия, как утверждают СМИ, видит во Владимире Путине человека, соответствующего представлениям «Нацфронта» о «сильной руке» (при всех остатках «голлизма», присутствующих в этих фантазиях). Одновременно нужно учитывать точку зрения России, ведь уже несколько лет — с момента своего переизбрания в 2012 году — Владимир Путин и российское правительство по ряду причин поддерживают «Нацфронт».
Я вижу здесь взаимодополняемость, своего рода конъюнктуру, которая ведет к тому, что и «Нацфронт», со своей стороны, и российское правительство и дипломатия находят те общие точки, которые позволяет им установить партнерские отношения, где, в каком-то смысле, рука руку моет.
Год назад отношения между «Национальным фронтом» и Россией, визиты Марин Ле Пен не афишировались. А сейчас, получается, маски сброшены?
Я не думаю, что можно утверждать, что маски сброшены. Я скажу, что это, скорее, стратегический процесс, который вступил в фазу зрелости. Нужно помнить, что, как я говорил, с момента переизбрания Владимира Путина увеличивается число сигналов, все больше демонстрирующих поддержку «Национального фронта» со стороны российских официальных лиц.
Все начиналось с малого, с небольших встреч, сейчас это переходит в финансирование французских СМИ крайне правого толка Россией в последние два-три года. Эта стратегия влияния, развиваемая российской дипломатией и Кремлем по отношению к европейским крайне правым партиям, созрела под воздействием, конечно, украинского кризиса, а также потому, что эти процессы сегодня реально существуют. Еще год-два назад со стороны русских наблюдалась определенная нерешительность в поддержке «Нацфронта». Сегодня это уже не так.
Почему Россия поддерживает «Нацфронт»? Из-за идеологической близости или есть другие интересы?
Нет, тут другие интересы. Идеология здесь совершенно второстепенна, учитывая глубокие расхождения между интересами Кремля и интересами «Национального фронта».
Во Франции существует кризис доверия нынешнему правительству, партия «Союз за народное движение» погрязла в скандалах, социалисты не в состоянии противостоять большинству проблем. В связи с кризисом в Украине русские поняли, что нужно воспользоваться моментом, чтобы приобрести вес в общественном диалоге во Франции, а также в других странах. На первый взгляд, может показаться, что тут есть определенное идеологическое совпадение между российским правительством и «Национальным фронтом», но я так не думаю.
Я так не думаю потому, что не нужно забывать, что несколько лет назад, совсем недавно «Национальный фронт» заключил соглашение со «Свободой». Уже этот простой факт наличия такого соглашения демонстрирует наличие фундаментальных разногласий, поскольку «Национальный фронт» остается партией националистов, основанной на идее защиты нации. А это значит, что она находится в противоречии с риторикой Кремля, направленной против других националистов, например, в Украине, да и на всем постсоветском пространстве.
А что произошло между украинскими националистами и «Нацфронтом»? В 2009 они заключили соглашение о сотрудничестве, а сейчас французские националисты ездят в Крым наблюдать за выборами, критикуют «Правый сектор» и «Свободу».
Полагаю, что произошло перераспределение сил внутри партии, поскольку договор со «Свободой» был подписан Жан-Мари Ле Пеном, почетным председателем «Нацфронта». Изменилось то, что сегодня Москва оказывает открытую и, в каком-то смысле, искреннюю поддержку партии Марин Ле Пен, чего не было еще в 2009 году, поскольку украинский кризис многое изменил. Мы присутствуем при стратегическом повороте в международной политической программе «Национального фронта». Этот поворот во многом обязан откровенной поддержке французских крайне правых российским государством.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В последнее время Марин Ле Пен, получившая наибольшую поддержку во Франции на прошедших в мае выборах в Европарламент, неоднократно заявляет о своей солидарности с Владимиром Путиным. Французского исследователь и специалист по России Кевин Лимонье объяснил RFI, что связывает французских крайне правых и российского президента, и почему «Нацфронт» больше не поддерживает украинских националистов.
