Украина между Европой и Россией

В СМИ и из уст политиков мы часто слышим, что нынешний украинский кризис — это самый серьезный международный конфликт со времен холодной войны. Так может показаться потому, что украинский кризис СМИ представляют, в первую очередь, как конфликт между Западом и Россией, как некое продолжение застарелой холодной войны. При этом его основа — внутриполитический, социальный и экономический кризис в уже давно нестабильном постсоветском государстве, которое мечется в поисках своей идентичности и международной принадлежности — по сути, замалчивается.

С позиции Запада кризис сводится к спору с Россией о том, будет ли Украина вырвана из традиционных многовековых связей и превратится в антироссийски ориентированный сателлит Запада, или же будет сохранен некий геополитический статус-кво. Подобный подход опасен и ведет только к эскалации, а не к решению.

Корни украинского кризиса уходят в период распада СССР. Мирная дезинтеграция бывшей мировой ядерной державы, в формате получения самостоятельности бывшими советскими республиками, прошла неожиданно гладко и бесконфликтно на удивление всего мира, который боялся непредсказуемого насилия и столкновений. Они - так же, как разочарование и напряженность - оставались скрытыми, а теперь в измененных условиях снова всплывают на поверхность.

Украина — яркий тому пример. Это было административное образование, созданное советской коммунистической бюрократией и объединявшее очень разные и мало связанные области, которым не хватало общей идентичности, традиций и исторического опыта. Как самостоятельное государство Украина возникла не в результате сознательной борьбы ее граждан за независимость. Нет, Украина стала результатом сопротивления коммунистической номенклатуры изменениям, проводимым Ельциным в СССР. На протяжении всех 20 лет, прошедших с тех пор, Украина служит примером и одновременно предостережением от неудачной трансформации и коррупционной среды — примером неблагополучной страны, которой овладели олигархи.

Для России отделение Украины было серьезным отрицательным изменением, которому в период собственного тотального экономического и политического разложения Россия не могла воспрепятствовать. Она потеряла большую территорию, которая более 300 лет была ее интегрированной частью, и значительная часть которой компактно заселена русскими. Эта территория всегда была, с экономической и исторической точек зрения, ключевой для российского государства.

Удовлетворение, которое воцарилось на Западе после оттеснения России беспрецедентно далеко на Восток, имеет один большой изъян. Россия с таким положением дел не согласна, она считает его несправедливым и навязанным и стремится, и будет стремиться, это положение изменить. Подобного мнения придерживаются многие, и оно не связано с одной фигурой или одной правящей партией. Поэтому дешевая персонификация российской позиции в лице президента Путина совершенно неуместна.

Мир и Европа приобрели подобный опыт, когда делилась и искусственно ослаблялась Германия. Это лишь создало на долгие годы конфликтную область в Европе, и в итоге объединение взяло верх, как и доминирование Германии, как минимум, в Центральной Европе. Подобный процесс, к сожалению, в конфликтной вариации, мы наблюдаем сейчас в Европе Восточной.

Попытка Запада в одностороннем порядке включить Украину в свою сферу влияния — без подготовки проекта комплексного разрешения вопросов в отношениях с Россией — привела в движение процессы, которые готовят очень взрывоопасную смесь. У части граждан в Западной Украине эта попытка вызвала наивные и завышенные ожидания того, что Запад способен экономически обеспечить жизнь страны — так был вызван к жизни антироссийский национализм. На востоке страны, напротив, появились опасения и желание отделиться. В России же западная политика укрепила убежденность в том, что Запад стремится полностью ослабить и ликвидировать Россию как значимое государство. И Россия начала напористо действовать.

Украинский кризис демонстрирует, что регион и мир все еще не пережили распада СССР, и что остается серьезный очаг нерешенных проблем, которые угрожают и Европе, и миру. Эскалация этих проблем — не в наших интересах. Поэтому надо решительно отказаться от недальновидных попыток оценивать события с точки зрения биполярности, то есть желать победы Запада и наказания России, или наоборот. Для обеих сторон это была бы пиррова победа, а для Украины это стало бы трагедией.

Из украинского кризиса нельзя найти выход без выстраивания новой архитектуры отношений между Россией и Западом. Только в этих новых рамках может работать договор об ассоциации Украины с ЕС. Нашей победой не может быть новая холодная война, раздосадованная и враждебная Россия, а также бессмысленная гонка вооружений.

Бои на Украине и кровопролитие все сильно усложнили. По-прежнему остается проблема сосуществования меньшинства большого народа с поддержкой в соседнем сильном государстве с титульной нацией, пока только ищущей и выстраивающей свою идентичность и национальные традиции. Это принципиальная проблема, и понимать ее должны хотя бы мы, чехи. Это была и наша проблема 70 и более лет назад в отношениях с Германией, и мы не могли найти решение. Его принесла с собой в ужасающей форме Вторая мировая война и короткий период после ее завершения. Со вторым подобным кризисом в сосуществовании народов в многонациональной стране во время распада Чехословакии мы смогли справиться потому, что поняли приоритеты и нашли долгосрочное и выгодное для обеих сторон решение.

Так что Украине и Восточной Европе нужно одно и то же — не победа или поражение, а решение и договор, от которых выиграют все. Не надо углубляться в параллели с Мюнхеном и 1968 годом — это наше собственное разочарование, которое не связано с реальностью сегодняшней Украины. Давайте будем искать вдохновения в другом. Давайте искать долгосрочные решения.

Йиржи Вейгл — исполнительный директор Института Вацлава Клауса.