Азия — это древнейшая часть света, земля сказаний и легенд, колыбель цивилизаций и мировых религий. Сегодня внимание всего мира приковано к трем ее важнейшим частям. В восточной ее части (на Ближнем Востоке) чинят беспредел группировки религиозных фанатиков, в средней части Китай превратился во вторую экономику мира, а в самом удаленном восточном регионе Япония и другие государства, несмотря на обрушивающиеся на них цунами, совершенствуются в техническом плане.
Нелегко прогнозировать, что ждет Азию в ближайшее десятилетие, однако общие тенденции все же можно наметить. Война, этот вечный кошмар Ближнего Востока, пропитанный религиозной нетерпимостью и поддерживаемый противоречивыми интересами региональных и внешних игроков, оставит после себя выжженные земли, и восстановление этих территорий в плане экономики и безопасности потребует много времени. Не говоря о колоссальных нефтяных запасах этого региона и о том, что Соединенные Штаты в ближайшие 10 лет будут оставаться одним из крупнейших мировых экспортеров природных ресурсов, отметим лишь заявление американских теоретиков, согласно которому в будущем военно-политическая мощь Вашингтона будет в основном сосредоточена на Азиатско-Тихоокеанском регионе, поэтому стратегическая значимость Азии и, в частности, необходимость защиты Израиля и других американских союзников, не позволит Западу (США) равнодушно наблюдать за развитием политических процессов в этой части света. С другой стороны, влияние России, которое после «арабской весны» на Ближнем Востоке и в Северной Африке достигло своего минимума, заставляет эту страну прилагать все усилия для сохранения собственных позиций в регионе (в Сирии, на Средиземном море и иракском Междуречье).
По всей видимости, сейчас формируются предпосылки для начала новой холодной войны в отношениях между Западом и Востоком, однако ее сущность представляет собой уже нечто новое. В нынешней холодной войне уже нет идеологических фронтов, по крайней мере, со стороны России, и сама эта война, если сравнивать ее с «мягкой силой» Соединенных Штатов, не обладает такими глобальными чертами и, по некоторым оценкам, имеет слабые аргументы. Тем не менее, в техническом отношении геополитическое соперничество (в сопредельных с Россией странах и на Ближнем Востоке) приобрело более осязаемые черты.
Начало новой холодной войны совпало с закатом системы американской однополярности, признаки которого стали проявляться в 2007 году, когда Запад (США) охватил экономический кризис, а Россия, улучшая собственную экономическую ситуацию, напала на Грузию и, в конечном счете, официально признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Тогда Запад (США) из-за экономического кризиса, затянувшихся войн в Ираке и Афганистане, ядерной проблемы Ирана и прочих нерешенных вопросов не отреагировал на это должным образом, поэтому Россия впервые после распада Советского Союза в 90-х годах восстановила свое влияние в сопредельном регионе. Второй этап начавшегося процесса проявился в 2010 году одновременно с кульминацией развития политических событий на Ближнем Востоке, которые заставили Россию пересмотреть собственную внешнюю политику и отношения с Западом. В настоящий момент мы являемся свидетелями уже третьей фазы, обозначившейся с начала кризиса на Украине и отделения Крыма, благодаря чему Россия укрепила собственные позиции в Черном море и достигла пика своего могущества. Если в сложившейся ситуации Запад проявит серьезную решимость в плане введения санкций против России, провосточные тенденции этой страны еще больше активизируются. В качестве примеров этого можно привести подписание между Москвой и Пекином договора на сумму 400 миллиардов долларов и усиление организационных процессов, таких как образование Евразийского Союза (в составе России, Белоруссии и Казахстана), рост интеграции в рамках «Шанхайской Организации Сотрудничества» и укрепление связей между членами группы БРИКС (с участием Китая, Индии, Южноафриканской Республики и Бразилии).
Иначе говоря, украинский кризис и отделение Крымского полуострова развязали вражду между державами Востока и Запада и заставляют страны СНГ присоединяться к тем или иным региональным и межрегиональным союзам и коалициями, которые строят свои внутренние отношения из соображения безопасности. Различные идеи политического и экономического партнерства, такие как Договор о коллективной безопасности (под руководством России), восстановление Шелкового пути (с главенствующей ролью Китая), Евразийский экономический союз (во главе с той же Россией), а также проект создания региона объединенной Евразии, заявленный даже президентом Южной Кореи во время его визита в Туркменистан в июне 2014 года, )— все это усиливает региональную интеграцию. Из всех расположенных в регионе государств лишь некоторые (например, Туркменистан) со ссылкой на принцип о нейтральной политике воздерживаются от вхождения в какое-либо объединение, создаваемое для защиты собственной безопасности и поддержки национальной экономики.
С другой стороны, соседние с Ираном государства (в Центральной Азии и Каспийском регионе) как никогда прежде наращивают свой военный потенциал, при этом весьма полезным для восточных держав (России и Китая) стало закрытие американской базы Манас на территории Кыргызстана.
Кризис на Украине, в свою очередь, создал предпосылки для Европы изолировать Россию и исключить ее из списка поставщиков энергоресурсов и как следствие вплотную заняться изучением проекта о строительстве Транскаспийского газопровода. Между тем для России ее газопровод имеет такое же стратегическое значение, что и безопасность собственных границ. Однако для таких государств, как нейтральный Туркменистан, участие в строительстве Транскаспийского газопровода будет равносильно присоединению к европейской системе безопасности, что, конечно же, не может оставить равнодушными Россию и Иран. Еще больше усложняет ситуацию неопределенность правового режима Каспийского моря, которая играет роль некоего сдерживающего фактора.
Сегодня многие из азиатских государств можно разделить на две группы. Одни, такие как Китай или Туркменистан, ради собственного экономического развития заботятся о повышении уровня своей безопасности. Другие, в числе которых и Россия, убеждены, что залогом экономического развития может быть только прочная система безопасности. Поэтому кажется, что привести в соответствие друг с другом две эти точки зрения столь же трудно, как согласовать желаемое с действительным.
Если рассматривать соседние с Ираном регионы (Центральную Азию и Кавказ) как сферу соперничества Востока и Запада, мы приблизимся к реалистичному пониманию того, что они не подвержены влиянию одной лишь России. Более того, налицо различные дивергенционные процессы, в том числе территориальные споры России с Украиной и Грузией, недовольство Азербайджана тем, как российское руководство решило карабахский конфликт, выход Узбекистана из Договора о коллективной безопасности и отказ Туркменистана присоединиться к российскому Евразийскому Союзу. Эти обстоятельства заставляют усомниться в предположении о начале новой холодной войны, однако они отражают далеко не всю реальность. Так, невозможно отрицать зависимость Белоруссии, Армении, Казахстана и Кыргызстана от России. С другой стороны, многие из этих стран, ощущая угрозу от волны демократизации и исламизма, поглядывают в сторону Москвы, потому как одной из причин, объясняющих отчасти ее позицию по Сирии, является противодействие усилению ультраисламистов на своих южных границах. Одной из характерных черт современной политики считается появление групп фундаменталистов, применяющих насилие и оправдывающих его религиозными убеждениями, и происходит это не только в исламском мире. Все же Запад, Восток и другие региональные страны, согласно требованиям времени и собственным национальным интересам, почти единогласны друг с другом в плане необходимости борьбы с данным феноменом. Подобная тенденция сводит к минимуму активность фундаменталистов, делая при этом мягкие революции и умеренный (шиитский) ислам более гармонирующими мировым процессами и общественному мнению разных стран.
Если посмотреть на проблему с другой стороны, то будет очевидно, что увеличивающая взаимозависимость России и Европы в плане энергетики тоже заставляет усомниться в реалистичности начала холодной войны. Более того, в настоящее время в России работают крупнейшие американские нефтяные компании. Не является ли эта зависимость друг от друга препятствием для создания невидимой стены недоверия между Востоком и Западом? Если однажды Соединенные Штаты по тем или иным причинам откажутся от размещения систем противовоздушной обороны в Восточной Европе, есть ли гарантия, что в ближайшем десятилетии эту систему не разместит Китай на восточных или западных рубежах России? Кстати, эти установки будут контролировать пространство вплоть до Японии, Южной Кореи и даже Австралии. По сути, данный процесс, помимо подрыва режима сокращения оружия массового уничтожения, положит конец ядерному сдерживанию восточных держав (России, Китая и других) и на практике приведет к их гонке вооружений.
Подводя итог, можно констатировать, что новая холодная война уже началась, однако это вовсе не означает полномасштабного противостояния между Востоком и Западом как в прошлой биполярной системе. Соперничество имеет узкие рамки и на первый план здесь выходят экономические критерии, а военное опосредованное противостояние проявляется лишь изредка. В отличие от прошлой эпохи влияние обоих фронтов уже не столь обширно и монолитно. Например, БРИКС, в состав которой входят новые азиатские державы, такие как Китай и Индия, может ввести единую валютную единицу и тем самым создать угрозу для мирового господства доллара в торговых операциях. Вместе с тем надо отметить, что на данный момент в сфере финансово-торговой деятельности и новейших технологий у Запада более сильные позиции. Более того, если в западных странах царит мир, то в Азии бушуют пограничные, национальные, культурные и иные споры. Также следует признать, что Китай, Россия и другие страны, учитывая горький опыт периода существования биполярного мира, вовсе не желают развязывать очередную холодную войну. Запад же, напротив, пытается их втянуть в новый конфликт. Выражаясь иначе, Запад (США) все еще не готов политически и психологически воспринимать восточные державы, в частности, Россию, в качестве равного партнера в мировой политике.
