Кладбище цивилизаций

Долгое время историю рассматривали как череду решающих сражений. Сегодня абсолютная история, принимающая во внимание все факторы, которые могут повлиять на ход развития событий в долгосрочной перспективе, существует параллельно с событийной, той, что проливает свет на моменты резких перемен в истории на протяжение короткого периода времени (обычно это некое силовое противостояние, то есть революция или даже чаще война). Вырисовывается ли сейчас подобная перспектива в Ираке и Сирии? Рассмотрение истории региона позволит нам если не предугадать, то по крайней мере представить себе такую возможность.

Среди сотен и даже тысяч вооруженных столкновений в истории человечества лишь очень немногие действительно можно считать решающими. Однако многие из тех, что с полным правом оказались в данной категории, произошли на этом небольшом географическом пространстве, где сейчас разворачивается последний вооруженный конфликт. Он отсылает нас к баталиям прошлого, несмотря на все недавние изменения в плане стратегии, военной техники, политики и геополитики. Дело в том, что новая война обладает целым рядом параметров, которые странным образом уже знакомы нам в этой части света. Здесь история не раз резко меняла свое направление, а само географическое пространство стало настоящим кладбищем цивилизаций.

Регион, который включает в себя Месопотамию (Ирак), Сирию и современный Ближний Восток, находится на перекрестке цивилизаций: классических цивилизаций долины Нила, Персии и Средиземного моря, Европы, Аравийского полуострова и Средней Азии. Когда эти цивилизации в той или иной момент истории оспаривали друг у друга гегемонию, конфликт становился попросту неизбежным. В битве при Кадеше (первое из оставшихся в истории сражений: 1 294 год до н.э.) египтяне сошлись и хеттами за контроль над Сирией. Широко известная битва при Гавгамелах (331 год до н.э.) произошла в районе современного Эрбиля и стала настоящим военным шедевром Александра Македонского. Она положила конец двухвековой гегемонии персов и кардинально изменила геополитическую динамику с выходом на сцену Запада. В 53 году до н.э. во время битвы при Каррах в Сирии Красс и его легионы потерпели одно из самых сокрушительных поражений в истории: римские солдаты позволили заманить себя в пустыню и отрезать от баз, а затем они были уничтожены парфянской кавалерией. В 636 году при Ярмуке и Кадисии арабо-мусульманские армии похоронили византийскую и персидскую империи и распространили ислам по огромной территории от Испании до подходов к Китаю. В 1260 году при Айн-Джалуте и в 1281 году при Хомсе мамлюки (обращенные в ислам воины-рабы из Средней Азии и Балкан) смогли положить конец монгольскому игу, которое могло стать серьезной угрозой для строительства мусульманского государства. В этом самом регионе, в крови, пыли и зное пошли прахом надежды западных христиан закрепиться на святой земле. В некотором роде сокрушительное поражение при Хаттине в 1187 году, которое привело к изгнанию крестоносцев из Иерусалима Салах ад-Дином, породило стойкую жажду реванша, толкнувшую Запад в Америку, Африку и Азию.

Обрисовавшийся в Ираке и Сирии конфликт быстро решить не получится. Более того, все указывает на то, что он будет продолжаться и дальше, а его исход предсказать пока что никто не возьмется. Никто не знает, как сильно эта война (а речь на самом деле идет о войне) может изменить ход течения истории и статус-кво в региональной геополитике. Однако уже сейчас в ней пролеживается немало общего с конфликтами прошлого. Рассматривать его как «столкновение цивилизаций» было бы преувеличением, однако назвавшее себя «Исламским государством» движение воспринимает все именно так, а его задача заключается в изменении геополитического лица региона, государственные границы в котором были прочерчены колониальными державами. Мысль о воссоздании халифата (его официально упразднил Мустафа Кемаль Ататюрк) говорит о неприятии западной модернизации и ставшего ее воплощением светского национального государства, стремлении вернуться в золотой век, когда весь мусульманский мир играл одну цивилизационную роль. Все используемые для достижения этой грандиозной цели методы (терроризм, казни, пропаганда, запугивание, война чужими руками) представляют собой производные того, что пускали в ход участники конфликтов в регионе на протяжение многих веков. Так, стремление заманить противника в смертельную ловушку отсылает нас к Крассу, а терроризм и запугивание население исламистскими радикалами во многом перекликаются с поведением страшных и неуловимых ассасинов, которые столетиями свирепствовали в Сирии и Иране, пока их не уничтожили монголы. Те в свою очередь на пару с империей Тамерлана прославились другими приемами, которые, к сожалению, также взяли на вооружение экстремисты Исламского государства: речь идет о публичном обезглавливании противников. Во времена Тамерлана из их голов потом строили настоящие пирамиды. На рубеже XV века в Багдаде несколько раз возводили эти внушающие ужас конструкции.

Демонизация противника тоже является неотъемлемой частью всех региональных конфликтов и объясняет их чрезвычайно высокий градус агрессии. Даже если отбросить в сторону исламистских фанатиков, мы уже видели, как американцы любят представлять подобные конфронтации борьбой добра со злом в выражениях в стиле Ветхого Завета, многие из событий которого тоже произошли в этом регионе. Нынешние действия по формированию коалиции напоминают о папах Урбане II и Пие V: первый не без труда и с неизменными напоминаниями о необходимости защитить правое дело собрал поход на Иерусалим в XI веке, а второй пять столетий спустя стремился дать отпор османской угрозе. То же самое относится к уверенности одних в собственном техническом превосходстве (легионера и рыцаря в прошлом и авиации сегодня), и непоколебимой вере других в превосходство их Бога и религии. Все это отсылает нас к определенному типу противостояния, которое предшествовало масштабным идеологическим конфликтам ХХ века. Возникающие сегодня туманные и двусмысленные альянсы были неотъемлемой частью бурной истории той эпохи, когда предательство и двойная игра встречались на каждом шагу, и всем (особенно проигравшим) были свойственны непонимание и недооценка возможностей противника.

Наконец, мирное население, как всегда, оказывается между молотом агрессии одних и наковальней стремления искусственно установить мир других: заснятые и выложенные в социальных сетях казни перемежаются с «сопутствующим ущербом» от авиаударов, неприглядные подробности которых обычно остаются за кадром. Все это означает, что ужасы войны — дело рук обеих сторон. Ведь, как бы мы ни пытались убедить себя в обратном, война всегда была и сейчас остается грязным делом вне зависимости от справедливости ее причины и точности нашего оружия.