То, каким образом три президента (Барак Обама, Си Цзиньпин и Владимир Путин) и одна организация (Европейский Союз) будут справляться с политическими вызовами, с которым они столкнутся этой зимой, и воздействовать на них, будет иметь большое влияние на формирование глобальной политики в ближайшие годы. Принимаемые — или откладываемые — решения позволят установить, будут ли высказываемые в настоящее время предположения относительно мирового порядка подтверждены или опровергнуты.
Эти предположения включают в себя веру в то, что большинство стран, в том числе восходящие и возрождающиеся державы, по-прежнему считают свои отношения с Вашингтоном более приоритетными, чем активные попытки объединить свои силы для того, чтобы сместить Соединенные Штаты с их позиции в международной системе. Речь идет также о вере в то, что Соединенные Штаты сохранят достаточно возможностей для того, чтобы быть способными формировать региональные порядки в области экономики и безопасности, особенно в Восточной Азии. Речь идет о вере в то, что внутреннее соперничество и недоверие не позволят восходящим державам объединиться и сформировать эффективной противовес евроатлантической коалиции, которая, как полагают, получила дополнительный импульс и сплотилась в результате кризиса на Украине. Речь идет также о вере в то, что Евросоюз сохранит способность вовлекаться в дела своего «дальнего зарубежья» как в Евразии, так и на Большом Ближнем Востоке.
Путин первым четко обозначил свои намерения. Заявления, сделанные им на прошлой неделе в Сочи на Валдайском форуме, который все больше превращается из форума для привлечения западных собеседников в настоящее глобальное представительство, усилили те обвинения, которые он постоянно предъявляет после своей известной речи по поводу американского унилатерализма, произнесенной в 2007 году на Мюнхенской конференции безопасности. Теперь к ним добавился более открытый призыв к другим основным державам, которые могут быть недовольны поведением Вашингтона, объединить свои усилия и бросить вызов американскому господству, даже рискуя при этом столкнуться с краткосрочными потерями и проблемами.
Имеющий высокие ставки гамбит Путина на Украине призван показать, что он способен в одностороннем порядке изменить или отменить положения достигнутых после окончания холодной войны договоренностей, которые, по его ощущению, несправедливо ущемляют основополагающие российские интересы. Владимир Путин также хочет показать, что он способен и в политическом, и в экономическом плане пережить западный остракизм без серьезного ущерба для российской экономики.
Что касается Евросоюза, то он продолжает сталкиваться с собственным кризисом легитимности, пытаясь перебросить мост между тем, чего пытаются добиться элиты, и тем, что граждане Европы готовы поддержать. Озабоченность по поводу как расширения, так и углубления связей внутри союза накапливалась годами. Возникает вопрос — насколько велика готовность простых европейцев пойти на серьезные экономические потери ряди защиты права Украины подписать соглашение об ассоциации с Евросоюзом и поддержки ее территориальной целостности? Ответные российские санкции, а также возможность нарушений в поставках энергоносителей этой зимой могут подтолкнуть хрупкое европейское экономическое восстановление в сторону рецессии. А будут ли европейцы готовы к тому, чтобы либо оплатить закупку Украиной российского природного газа, либо согласиться с введением ограничений по поставкам энергоносителей на континенте, что в результате приведет к их дефициту на внутреннем рынке или вызовет повышение цен?
Бюрократия Евросоюза пока не проявляла особого желания четко провести окончательную линию на востоке, за которой он признал бы существование российской сферы влияния и смирился бы с ее существованием. Но если европейская «усталость от расширения» вновь обострится этой зимой, то будет ли подобная ситуация оказывать значительное давление на европейских политиков и заставлять их искать решение, позволяющее спасти лицо? Подобные решения могли бы включать в себя использование технических деталей соглашения с Украиной об ассоциации для удовлетворения требований России, а также признание сепаратистов на юго-востоке Украины в качестве легитимных украинских политических игроков, и все это можно было бы рассматривать как путь, ведущий к снятию санкций. Тот факт, что рабочие французской судоверфи, строящие корабли класса «Мистраль» для России, выступают против разрыва контракта, несмотря на выдвигаемые представителями элиты в области национальной безопасности аргументами, является тревожным знаком.
Си Цзиньпин, со своей стороны, мог бы осуществить значительно более успешный визит в Индию в этом году, если бы не оказавшийся совсем некстати конфликт на границе между китайскими и индийскими вооруженными силами, который омрачил поездку китайского лидера. Столкновения на границе послужили спасательным кругом для осложнившихся американо-индийский отношений и усилили аргументы, высказываемые некоторыми политиками в Нью-Дели: Индии перед лицом угрозы со стороны Китая следует укреплять свое сотрудничество с Соединенными Штатами и другими странами Азии, для которых Китай может представлять опасность, то есть речь идет о Вьетнаме, Японии и Филиппинах. Нынешний жесткая реакция Китая на нерешенные территориальные проблемы в регионе резко контрастирует с прагматичным и даже смиренным подходом, продемонстрированным им при решении спорных вопросов с Россией и странами Центральной Азии 20 лет назад и позволившим заложить основы Шанхайской организации сотрудничества — мощного инструмента проецирования влияния Китая в регионе.
Сможет ли Си возродить подобный подход и ограничить свои требования относительно того, чтобы Соединенные Штаты продолжали играть роль в сохранении безопасности в регионе с помощью нахождения компромиссных решений на спорных участках границы и в акваториях, а также предлагали бы заключить соглашения о совместном использовании ресурсов? И может ли Си, в частности, привести Китай к принятию неизбежности и желательности восхождения Индии, а также найти способ достижения временного китайско-индийского соглашения? Очевидно, что подобного рода развитие событий имело бы глубокое воздействие на баланс сил в азиатско-тихоокеанском регионе и осложнило бы планы Соединенных Штатов по изменению балансировки в своей собственной политике в Азии.
И, наконец, мы переходим к Обаме и последним двум годам его президентства. Приближающиеся промежуточные выборы являются его последней предвыборной кампанией, однако они также представляют собой стартовый сигнал для 2016 года и для той гонки, которая даст ответ на вопрос, кто после него станет хозяином Белого дома. За последние шесть лет команда Обамы, отвечающая за вопросы национальной безопасности, усердно следовала в русле дешевой и не вызывающей большого ущерба парадигмы, в соответствии с которой управление вмешательством Америки в мировые дела представлялось как наиболее устойчивый в политическом отношении способ продемонстрировать желание действовать, не беря на себя чрезмерные расходы. Однако подобный подход вызывает озабоченность у тех стран, которые сделали стратегическую ставку на американские обязательства, и одновременно вызывает раздражение у тех, кто недоволен склонностью Вашингтона вмешиваться в те дела, которые не должны волновать Соединенные Штаты.
Поэтому и друзья, и соперники хотят понять, будет ли Обама, как только его администрация вступит в фазу «хромой утки», чувствовать себя в достаточной степени политически свободным для того, чтобы следовать своим собственным инстинктам. Кроме того, они, судя по всему, задают себе вопрос о том, не приведет ли это к усилению позиции силы Соединенных Штатов в мировых делах или, если акцент будет сделан на сохранение существующих проблем в режиме ожидания, их решение будет переложено на следующего президента.
Весной 2015 года мир столкнется с целым набором различных возможных сценариев. Ситуация может определяться сокращением активности Америки в условиях подготовки к президентской кампании 2016 года; она может определяться нежеланием Си Цзиньпина проводить более «смиренную» внешнюю политику; она может определяться Владимиром Путиным, который, как полагают, смог поставить на место Запад, ослабив попытки западного «вторжения» на постсоветском пространстве и обнажив при этом внутренние трещины в Евросоюзе.
Подобный мир будет сильно отличаться от того, который определялся бы возобновленными обязательствами Соединенных Штатов и Европейского Союза относительно того, чтобы добровольно и в полном объеме вновь взвалить на себя бремя и расходы по поддержанию норм и правил существующего мирового порядка и защите от попыток его изменения со стороны восходящих соперников. Каждый из перечисленных факторов в отдельности и все они вместе задействованы в игре в настоящее время. О том, какое воздействие каждый из них окажет в ближайшие несколько месяцев, можно будет судить по вызовам в области внешней политики, с которыми мы столкнемся в будущем.
Николас Гвоздев — постоянный автор журнала National Interest, он также является приглашенным профессором в Брауновском университете (Brown University).
