Я часто себя спрашиваю о том, верил ли бы я в Санта-Клауса, если бы в детские годы праздновал Рождество. Хотелось бы думать, что нет. Дома говорили о ханукальном Гарри (персонифицированный дух традиционного еврейского зимнего праздника Хануки, который, как Санта-Клаус или Дед Мороз, приносит детям подарки, — прим. перев.), но даже будучи маленьким, я знал, что он приходит в еврейские дома на Хануку с подарками не по-настоящему. Имея такого заменителя Санты, я считал себя вправе самодовольно улыбаться и думать, насколько я умнее тех дураков, которые серьезно верят в Санту. Что какой-то толстый поставщик игрушек, одетый в красный костюм и живущий на Северном полюсе, летает вокруг земного шара в санях, которые тянет за собой летучий северный олень, протискивается через дымовые трубы, чтобы принести подарки, и откуда-то знает, каких детей награждать подарками, а какие заслужили только угли. И все это за одну ночь.
И все же, я могу вспомнить, как однажды на Пэсах (еврейская Пасха, — прим. перев.) я очень испугался, потому что мы забыли помазать порог кровью барашка. И если бы Ангел смерти на самом деле собрался нанести нам визит, то пришел бы он за мной, потому, что я у родителей был первенцем. Поэтому думаю, что я рос бы и верил в Санта-Клауса, по крайнее мере, несколько лет. Как-никак маленькие дети — это люди весьма доверчивые. Когда маленький человек появляется на свет, его главная задача — узнать как можно больше, и основную часть своих знаний он получает от тех, кто о нем заботится.
Родители и учителя — это главный пример тех авторитетных лиц, которые такого доверия не заслуживают. Они, как только наступает декабрь, сообщают детям не просто недостоверные, но еще и неубедительные сведения. В конечном счете, согласно традиции, действия Санты в канун Рождества противоречат законам физики, причем таким простым, что даже новорожденные младенцы могут понять это интуитивно. Эндрю Штульман (Andrew Shtulman) — когнитивный психолог из Оксидентал-колледжа — пишет в своей статье, которая скоро будет опубликована в журнале Cognitive Development: «Санта разрушает наши ожидания в отношении пространственно-временной целостности, когда навещает всех детей планеты за одну ночь; он нарушает наши представления о физических границах, когда приходит к детям в дом через дымовую трубу, и разрушает наши ожидания о принципах опоры, когда летает по небу в деревянных санях». И, тем не менее, дети верят в Санта-Клауса гораздо больше, чем в любого другого вымышленного персонажа, и часто эта вера живет в них несколько лет.
Даже если ребенок сомневается в правдоподобии Санта-Клауса, с этим трудно спорить, когда мама, папа, бабушка и дедушка, а также все авторитетные люди в окружении ребенка проявляют в своих рассказах такое удивительное единодушие. Культурная информация, связанная с Сантой, даже в кино и в телепередачах, настолько убедительна, что даже дети, растущие в среде, где Санта не присутствует – например, такие, как я, могут начать в него верить, во всяком случае, при некоторых обстоятельствах.
Но Штульман хотел понять не это, а то, каким образом дети все-таки перестают верить в Санта-Клауса. Некоторые предполагают, что в основе возникновения изначальной веры лежат те же культурные процессы, которые затем приводят к окончательной утрате этой веры. Но это означает, что дети перестают верить в Санта-Клауса не самостоятельно, и если бы им никогда не разъяснили истинное положение вещей, они бы и дальше верили в эту упряжку копытных, летающих вокруг земли.
Штульман предполагает, что дети начинают сомневаться в существовании Санты не из-за того, что меняется культурная информация, а, скорее, в результате своего умственного развития. Другими словами, они просто становятся слишком умными, чтобы всерьез верить, что какой-то человек — пусть даже замечательный и веселый — может привезти подарки всем детям на земле. Рано или поздно они начинают понимать, что северный олень — это существо, которое ходит только по земле.
Чтобы понять, как формируются такие убеждения и вера, Штульман собрал группу из 47 детей в возрасте от 3 до 9 лет. Все дети, участвовавшие в эксперименте, утверждали, что верят в Санту, но оказалось, что не все они воспринимают его одинаково.
Один из детей постарше, который лучше других мог рассуждать о неправдоподобности Санта-Клауса, например, утверждал, что Санта может узнать, кто из детей послушный, а кто нет, потому, что, по его словам, «у него по всему свету расставлены камеры наблюдения». Или же дети могли предположить, что олени Санты не могут летать по-настоящему — они подвешены на веревках. В отличие от старших детей, маленькие просто отвечали, что олени Санты летают, потому что волшебные.
Дети пытались согласовать содержание преданий, связанных со сверхчеловеческими способностями Санты, с приобретаемыми знаниями о тех ограничениях, которые существуют в окружающей их физической реальности. Некоторые из детей уже были способны лучше отличить вероятное от невозможного. Например, отвечая на вопросы, они говорили, что мороженое со вкусом маринованных огурцов возможно, но маловероятно, а яблочное пюре никогда нельзя превратить обратно в яблоко. Кроме того, эти дети «начали воспринимать окружающую Санту мифологию на концептуальном уровне, ставя под сомнение возможность выполнения сверхъестественных действий Санты, при этом высказывая предположения, объясняющие эти действия при отсутствии известного ответа», пишет Штульман.
Честно говоря, Штульмана не интересовал вопрос Санты как такового. К тому же, он не мог напрямую изучать скептицизм детей, поскольку, заставляя детей подвергать сомнению правдоподобность Санты, он мог вызвать раздражение их родителей. На самом деле он считает, что рассказы о Санте — это именно та недостоверная информация, те ложные знания, которые обычно передают детям люди, пользующиеся у них самым большим доверием — родители и учителя. «Изучение детских представлений о Санте может пролить свет на то, как дети понимают те утверждения, которые они не могут лично проверить на собственном опыте», — говорит он.
В какой-то момент для большинства детей совокупность доказательств, отрицающих правдоподобность существования Санты, становится слишком ощутимой, чтобы продолжать в него верить, даже если их родители продолжают эту веру поддерживать. Штульман ссылается на случай с мальчиком, мать которого продолжала говорить о Санте. Затем, когда она начала заворачивать подарки, она увидела слова, которые ее сын написал на внутренней стороне оберточной бумаги: «Если Санта завернет подарок в эту бумагу, значит Санта — это мама». Какой умница!
Взрослые говорят детям много такого, что противоречит основным законам физики и биологии. Кто-то, как и я, может подумать, что умственное развитие, благодаря которому у ребенка зарождаются сомнения в достоверности сказок о Санта-Клаусе, способствует возникновению у них неверия в религиозную мифологию вообще. Однако Штульман утверждает, что эти два вида преданий не одинаковы. «Люди открыто заявляют, что Санты нет, что можно наблюдать в любом праздничном шоу, в котором присутствует какой-нибудь шаблонный персонаж-правдоруб Гринч (ссылка на главного героя семейной комедии «Гринч — похититель Рождества», — прим. перев.), который не верит в Санту и всем портит праздничное настроение», — сказал он мне. И отчасти вся эта история с Сантой связана с тем, что родители знают, что говорят неправду. Как правило, в какой-то момент родители перестают лгать, но тогда они просят детей, узнавших правду, помочь им распространять сказки про Санту тем детям, которые все еще в него верят. «Другое дело — это предания о религиозных персонажах. У верующих людей они вызывают гораздо больше доверия, а у сомневающихся — гораздо больше скептицизма». И он, возможно, прав: над взрослым человеком, признающимся, что он верит в летающего оленя, будут открыто насмехаться. А взрослого человека, который признается, что верит в бога, скорее всего, будут уважать.
Штульман говорит, что ему интересно узнать, «так же ли будут дети сомневаться в сверхъестественных способностях религиозных персонажей, как они не верят в сверхъестественные способности Санты — во всяком случае, потом, когда станут умнее». Если да, то это следует учесть атеистам, стремящимся привлечь в свои растущие ряды новых единомышленников. Возможно, маленьким детям просто нужно чаще общаться с Гринчами, которые помогут вселить в их души здоровый скептицизм.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Дети начинают сомневаться в существовании Санты в результате своего умственного развития. Другими словами, они просто становятся слишком умными, чтобы всерьез верить, что какой-то человек — пусть даже замечательный и веселый — может привезти подарки всем детям на земле. Рано или поздно они начинают понимать, что северный олень — это существо, которое ходит только по земле.
