Что стоит за теплыми отношениями российского президента с ортодоксальным иудейским движением?

Московский Еврейский музей и центр толерантности — впечатляющее место. Подлинные экспонаты, киноматериалы, интерактивные экраны знакомят посетителей со столетиями богатой, но трагической истории иудаизма в России: от средневековья до погромов времен царизма, от них до Холокоста, сталинских репрессий и массовой эмиграции евреев из Советского Союза в 1980-х годах. На этом моменте история как будто заканчивается.

Дальше можно увидеть только фотографии Владимира Путина с еврейскими лидерами, небольшой экран, посвященный русско-еврейской диаспоре с автором «Маленькой ошибки» («Little Failure») Гари Штейнгартом (Gary Shteyngart) в качестве примера «успешно интегрировавшегося русского еврея», — и все. Экспозицию о постперестроечной еврейской жизни планируют открыть когда-нибудь потом, однако пока музей заставляет думать, что иудаизм в России успел превратиться в предмет сугубо исторического интереса.

Формально в России сейчас существуют четыре «официальные» религии — христианство, ислам, буддизм и иудаизм. Однако если учесть, что почти 70% россиян причисляют себя к пастве Русской православной церкви, вполне очевидно, что одна из этих религий «официальнее» других.

Иудаизм занимает в этой четверке последнее место по числу верующих. В России сейчас живут меньше 200 тысяч евреев по самоопределению. Таким образом, их даже меньше, чем язычников, хотя русских еврейского происхождения, более не отождествляющих себя с иудаизмом, по-видимому, намного больше. Это все, что осталось после массового исхода, во время которого с территории бывшего Советского Союза уехали — незадолго до и сразу после его распада — более 2 миллионов евреев, направившихся в основном в Соединенные Штаты и Израиль. Обычно российские евреи спокойно относятся к религии — в диапазоне от полного безразличия до нестрогого соблюдения норм, — и на этом фоне крайне неожиданно, что на официальном уровне их интересы представляют последователи одного из самых приверженных доктрине течений ортодоксального иудаизма. Вас также, вероятно, удивит, что эти люди очень близки к президенту Владимиру Путину.

Как бы то ни было, вполне очевидно, что российская еврейская культура сейчас далеко не в расцвете. Впрочем, для оставшихся евреев все не так уж плохо. В последние годы в стране при поддержке государства строятся синагоги. Хотя верующих, посещающих службы, пока мало, но их количество продолжает расти.

После распада Советского Союза многие опасались, что рост русского национализма породит волну антисемитизма, однако этого не произошло. «В последние 10 лет число проявлений антисемитизма падает с каждым годом», — говорит Юрий Каннер, возглавляющий Российский еврейский конгресс — крупнейшую в стране светскую еврейскую организацию.

Антисемитские настроения в России, безусловно, встречаются, однако в этом отношении она не выбивается из общего ряда. Антисемитские выходки участились во многих европейских странах — в частности во Франции, в Германии и в Италии. Во многом это связано с трениями между еврейскими и мусульманскими общинами и с критикой Израиля. Для России и то, и другое — не самые актуальные темы. Кроме этого в таких странах, как Греция и Венгрия, антисемитские ультраправые партии добились пугающих успехов на выборах. Для России радикальный национализм тоже остается проблемой — скажем, 4 ноября в Москве прошла одиозная демонстрация ультраправых — однако в тех случаях, когда он принимает форму расизма и ксенофобию, они обычно бывают направлены против мигрантов с Кавказа и из Средней Азии, в основном исповедующих ислам. Вероятно, дело в том, что их намного больше чем евреев.

Даже самые непримиримые критики Владимира Путина признают, что при всех его многочисленных недостатках, он — не антисемит. Как отмечает Юлия Иоффе (Julia Ioffe) из New Republic, многие из его ближайшего окружения — евреи, как и его тренер по дзюдо, ставший для него наставником и заменивший ему отца. Путин лично реагирует на проявления государственного антисемитизма — такие, как прошлогодний инцидент с обвиненным во взяточничестве учителем, на еврейскую фамилию которого прокурор сослался как на доказательство виновности. Президент назвал это «вопиющим», и приговор вскоре был отменен.

Путин также в целом поддерживает еврейские организации — особенно одну конкретную организацию. Один из самых любопытных аспектов еврейской жизни в современной России — это тесные отношения между Кремлем и движением Хабад, также известным как любавичские хасиды. Это хасидская секта, которая в Соединенных Штатах славится двумя вещами — направленным на других евреев уличным прозелитизмом и почитанием покойного раввина Менахема-Мендла Шнеерсона. Основанное в 18 веке в Западной России движение переместилось в США в 1940-х годах. Его новая штаб-квартира расположилась в бруклинском районе Краун-Хайтс. Хабад рассылает по всему миру сотни своих эмиссаров, распространяющих веру. Сразу после падения коммунизма и незадолго до собственной смерти Шнеерсон направил раввина Берла Лазара представлять организацию в России.

Сейчас Лазар, родившийся в Италии и учившийся в Соединенных Штатах, считается главным раввином России. На официальных мероприятиях его часто можно увидеть рядом с Путиным. Он также возглавляет крупнейшую в стране еврейскую организацию — Федерацию еврейских общин России (ФЕОР). Впрочем, самым влиятельным российским раввином его признают далеко не все.

Адольф Шаевич был видной фигурой в еврейской общине с конца советских времен. До 2000 года он считался главным раввином и до сих пор претендует на это звание. Организация Каннера — Российский еврейский конгресс — также признает Шаевича. Однако с тех пор, как Путин пришел к власти, государство предпочитает работать с ФЕОР. Лазар, которого иногда называют «раввином Путина», теперь заседает в российской Общественной палате — формируемой властями надзорной структуре. В ответ Лазар проявляет признательность, публично называя Путина другом евреев и объявляя Россию «одним из самых безопасных для евреев мест на Земле».

В июне 2013 года в прессу попала история, которая как будто была специально предназначена, чтобы продемонстрировать преданность раввина вере — и своему кремлевскому покровителю заодно. Лазар по просьбе Путина посетил мероприятие в память о Второй мировой войне, проводившееся в пятницу вечером далеко от Москвы. Его рейс задержали, и в Москву он прилетел всего за 10 минут до заката. В итоге, чтобы не нарушить шаббат, он отправился домой пешком. Он шел восемь часов и прошел 19 миль. Источники, близкие к раввину, сообщили израильской газете Arutz Sheva, что его готовность совершить это трудное путешествие «была знаком особой связи между раввином Лазаром и президентом России».

Государственная поддержка пошла ФЕОР на пользу. Федерация восстановила десятки синагог и строит по всей стране еврейские общинные центры. Она также получила финансирование для Еврейского музей, открывшегося в 2012 году буквально за углом от ее московской штаб-квартиры.

Члены Хабада — малая часть немногочисленного религиозного сообщества — стали главной силой в российской еврейской жизни. «Раввины 80% синагог — из Хабада, — заявил в беседе со мной официальный представитель организации раввин Александр Борода. — Однако многие из тех, кто приходит, — это просто молодежь, которая хочет что-то узнать об иудаизме».

Борода не считает тесное сотрудничество своей организации с Кремлем чем-то неуместным. «Главный раввин — представитель еврейской традиции, — говорит он. — Это российская традиция, она не такая как в Америке». Действительно, главные раввины есть во многих восточноевропейских странах. На Украине, как и в России, это звание оспаривают несколько претендентов.

Но как Хабад достиг такого влияния? Во-первых, у него есть ряд сильных сторонников. ФЕОР давно и активно поддерживает миллиардер Лев Леваев, узбекско-израильский алмазный магнат. Миллиардер Роман Абрамович, инвестор, губернатор и владелец футбольного клуба «Челси», в свое время пожертвовал пять миллиардов долларов на строительство синагоги в Марьиной роще.

Стоит также отметить, что Хабад, в отличие от многих других еврейских объединений, — централизованная иерархическая организация, и это, вероятно, также привлекает в нем Кремль. Хабад «отчасти воспроизводит структуру Православной церкви, — утверждает Каннер. — У него есть центр, рассылающий посланников по общинам».

Дэвид Шнеер (David Shneer), профессор еврейской истории из Денверского университета, изучающий роль любавичских хасидов в России, полагает, что «укреплять связи с политическим руководством в рамках стратегии по укоренению в тех странах, куда они приходят», — это обычный образ действий Хабада. Шнееру он напоминает средневековую практику штадланута, с помощью которой европейские евреи добивались у местных правителей защиты своих прав.

Хотя большинство российских евреев не исповедуют ортодоксальный иудаизм, в том, что российскую еврейскую жизнь возглавили ортодоксы из Хабада, нет, по мнению Шнеера, ничего удивительного. «Хабад — это проповеднический иудаизм, — объясняет историк. — Они несут веру людям на том уровне, на котором те готовы ее принять. Если кто-то хочет соблюдать кашрут, они покажут, как это делать. Они знают, что 95% людей, которые ходят на мероприятия Хабада, ничего не соблюдают. Но для них главное ознакомить как можно больше евреев с иудаизмом хоть в какой-то форме».

Борода утверждает, что этот подход обеспечивает хорошие результаты. «Многие начинают ходить в синагогу, — говорит он. — Мы видим возрождение еврейской жизни».

Разумеется, высокий уровень националистических настроений заставляет опасаться, что в какой-то момент в стране начнет проявляться враждебность к евреям.

В последнем докладе организации Каннера, часто сотрудничающей с правительством в области борьбы с дискриминацией, отмечается, что политики и сотрудники государственных СМИ стали чаще делать антисемитские заявления. В недавнем российском документальном телефильме о премьер-министре Украины Арсении Яценюке говорилось, что «нужно принимать во внимание его еврейское происхождение». Это был не единственный случай, когда в ходе критики иностранных лидеров или оппозиционеров упоминались их еврейские корни. Кроме того в прошлом году был отмечен ряд случаев вандализма в синагогах и на кладбищах. На низовом политическом уровне не редко звучат откровенно антисемитские заявления. Так во время дебатов в региональном парламенте в Калининграде депутат от правящей партии «Единая Россия» заявил, что «евреи разрушили нашу страну в 1917 году и ... снова разрушили нашу страну в 1991 году».

Тем не менее, представитель Российского еврейского конгресса заявил информационному агентству «Интерфакс», что «роль антисемитизма в современной России явно стала менее заметной, чем в девяностые и нулевые годы, когда он был основным содержанием националистической пропаганды».

Однако, хотя евреи сейчас чувствуют себя в России относительно комфортно — по сравнению с другими меньшинствами, — это не означает, что еврейская община, действительно, возрождается. В настоящее время главной угрозой для российского иудаизма выглядит не ненависть, а апатия.

Шнеер считает засилье Хабада и отсутствие реформистских или прогрессивных альтернатив «ужасным для будущего плюралистического иудаизма в России». В России немало людей с еврейскими или частично еврейскими семейными корнями, однако из-за долгих притеснений и массовой иммиграции многие из них полностью утратили связь с религией. Трудно себе представить, что вернуть сомневающихся к вере будет способна именно ветвь иудаизма, во многом отвергающая современное общество.

Впрочем, Каннер полагает, что низкий уровень интереса к реформистскому и либеральному иудаизму не должен удивлять. По его словам, все дело в сложной истории общины. «В советское время мы считались евреями потому, что в нас течет еврейская кровь. Это была национальность, а не религия, — говорит он. — Главный принцип реформизма заключается в том, что можно быть одновременно евреем и французом или немцем и так далее. Поэтому для реформизма у нас не было базы. В России ты — сперва еврей, а потом все остальное».

Конечно, времена изменились, и ситуация несколько улучшилась, однако идея о том, что можно быть одновременно евреем и русским, явно укоренится в стране еще не скоро.