Почему во Франции боятся открыто говорить об исламистском терроре?

Среда, полдень. Мир сошел с ума. В Израиле  говорят о непогоде. Во Франции о теракте. Один из убитых карикатуристов —  Кабу, талантливый художник, рисунки которого я знала и любила с детства. Я помню его круглые очки, непонятную прическу и добрый взгляд.  И вот он убит. Он и еще 11 журналистов. Они были казнены за свою дерзость. Они посмели нарисовать пророка Мухаммеда. Посмели насмехаться над ним.

Я захожу на французский новостной сайт. Журналисты разговаривают с очевидцем, который оказался рядом с местом преступления. Его лицо скрыто. Он опасается мести со стороны алжирских исламистов.

Затем показывают видеозапись — камера находилась на одной из крыш. В кадре два террориста приближаются к лежащему на земле раненному полицейскому, который, по-видимому, умоляет о пощаде. Позднее мы узнаем, что его зовут Ахмед. Но в этот момент мы слышим возглас ликования. Они пришли, чтобы отомстить за пророка Мухаммеда.

В студии французского телеканала ведущие стараются быть предельно осторожными: «Как мы уже сообщали, два человека, атаковавшие...» Нет, их не называют террористами — террористами во Франции называют только правых радикалов. «Два человека, атаковавшие редакцию, чтобы отомстить за пророка». Какого пророка? Правильный вопрос.  Никто не уточняет, какого. Все знают, что пророк — это Мухаммед. Есть только один пророк, разве не так? Политическая корректность в стране свободы, равенства и братства.

В течение долгих часов прямой трансляции с места преступления словосочетание «радикальный ислам» почти не употребляется. Никто не хочет называть вещи своими именами. Жертва тоже получила новое имя. Вы думаете, что убили прекрасного художника в круглых очках? Нет. Убили «свободу слова».

И вот начинается. Все пафосно кричат: «Я — Charlie». Тот самый Шарли, который  воевал со всем миром за право публикации дерзких карикатур пророка Мухаммеда. Тот самый Шарли, о котором еще две недели назад все говорили, что он «ведет себя вызывающе — зачем же их провоцировать».  Тот самый Шарли, который был убит вместе с 12 журналистам и художниками, составлявшими костяк главного сатирического издания Франции.

И вдруг все говорят, что они Charlie. Сколькие из них действительно понимают, за что воевал сатирический еженедельник Charlie Hebdo? Сколькие из них действительно готовы защищать свободу слова? Сколькие из них готовы опубликовать подобные карикатуры?  Никто из них не готов. Потому что они боятся, дрожат от страха. Зло одержало победу.

Жертвам не нужны мои слезы. Им не нужно мое сочувствие. Франция прольет в эти трагические дни достаточно слез. Я сержусь на Францию, на ее журналистов, которые боятся открыто говорить о слоне,  столь  комфортно расположившемся в посудной лавке.