Славой Жижек: 25 января мы все – греки

Те, кто любит критиковать наши демократии, зачастую сокрушаются, что на избирательных участках у нас нет настоящего выбора. Обычно нам приходится выбирать между одной правоцентристской и одной левоцентристской партией, чьи программы практически невозможно отличить друг от друга. Но 25 января нас ждет исключение из правила: как и 17 июня 2012 года, греческим избирателям нужно будет решить, кому отдать голоса, устоявшемуся истеблишменту или же коалиции СИРИЗА.

Нет ничего удивительного, что этот момент настоящего выбора сеет панику в рядах истеблишмента. Повсюду кричат, что общество погрузится в хаос, нищету и насилие в случае триумфа «неправильной» партии. Уже простая возможность победы СИРИЗА (Коалиции радикальных левых) заставляет трястись от страха рынки всего мира. А ветвистые идеологические построения цветут в такой обстановке пышным цветом. Рынки вновь начинают говорить, как одушевленные лица, и выражать «беспокойство» по поводу потенциальных результатов выборов с формированием правительства, которое не захочет продолжать политику жесткой экономии.

Потихоньку в реакции европейского истеблишмента на угрозу победы СИРИЗА в Греции вырисовывается определенный идеал. Наилучшим его выражением стал, пожалуй, заголовок статьи Гидеона Рахмана в The Financial Times: «Слабое звено Европы — это ее избиратели». В идеальном мире европейского истеблишмента Европа избавилась бы от этого «слабого звена» и позволила бы экспертам самостоятельно принимать все необходимые решения. Если бы выборы еще проводились, их единственной целью было бы подтверждение консенсуса экспертов.

С такой точки зрения выборы в Греции выглядят как настоящий кошмар. Так, как можно избежать катастрофы?

Самым очевидным способом было бы попытаться разыграть карту страха и сказать избирателям: «Думаете, сейчас вам плохо? Это еще что. Если СИРИЗА придет к власти, вам покажется, что последние пару лет вы жили в раю!» Можно также представить себе, что СИРИЗА забросит европейский проект (или даст себя из него исключить) с совершенно непредвиденными последствиями, и что все достигнут «позорного компромисса». Эта вторая возможность сама становится источником страха, страха не «иррационального» поведения СИРИЗА, а как раз-таки ее способности добиться «рационального» компромисса, который разочарует избирателей и повлечет за собой их недовольство при том, что на этот раз коалиция окажется не в состоянии его сдержать...

Какой свободой маневра будет обладать возможное правительство СИРИЗА? Если перифразировать президента Буша, нельзя недооценивать разрушительную силу мирового капитала, особенно если она направлена на подрыв бюрократического и коррумпированного греческого государства. Так, может ли новое правительство добиться кардинальных перемен в подобных условиях?

Возникающая тут западня ясно просматривается еще в «Капитале в XXI веке» Тома Пикетти. В этой книге он подчеркивает необходимость принятия капитализма как единственной жизнеспособной системы. В результате единственным возможным решением было бы позволить капиталистическому аппарату работать в своей собственной сфере, тогда как равенственное правосудие обеспечивалось бы демократической властью, которая регламентировала бы экономическую систему и занималась бы распределением богатств.

Подобное решение — это утопия в самом что ни на есть буквальном смысле понятия. Пикетти прекрасно понимает, что предложенная им модель может работать лишь в случае повсеместного применения на международном уровне, за пределами национальных государств (в противном случае капиталу нужно всего лишь укрыться в странах с более низкими налогами). Подобные международные меры предполагают существование наднациональной власти с необходимыми полномочиями и авторитетом для обеспечения выполнения поставленных условий. Как бы то ни было, подобная власть совершенно нереальна в ограничительных условиях современного мирового капитализма и созданных им политических механизмов. Иначе говоря, если бы такая власть существовала, то проблема несправедливостей капитализма была бы уже решена.

Единственный выход из этого порочного круга заключается в том, чтобы разрубить гордиев узел и начать действовать. Идеальных условий для этого никогда не бывает. Каждый шаг по определению происходит слишком рано. Однако начинать с чего-то все равно придется. Необходимо учитывать и возможные последствия тех или иных шагов. Таким образом, было бы полнейшей утопией представлять себе, что мы можем сохранить мировой капитализм в его нынешнем виде и с теми же самыми принципами работы, лишь поставив над всем более высокие ставки налогов, чем предлагал Пикетти.

Что насчет огромных долгов?

Европейскую политику по отношению к оказавшимся по уши в долгах государствам вроде Греции можно было бы свести к такому лозунгу: «продлевать и делать вид» (продлевать сроки погашения и делать вид, что все долги в конечном итоге будут уплачены). Почему иллюзии погашения настолько устойчивы? Не только потому, что они делают сроки продления более приемлемыми в глазах немецких избирателей. Или потому, что обнуление греческих долгов, по всей видимости, приведет к точно таким же требованиям со стороны других государств вроде Португалии, Ирландии и Испании.

Нет. Главная причина в том, что власти не нужно полное погашение долга. Кредиторы и управляющие обвиняют задолжавшие страны в том, что они чувствуют себя недостаточно виноватыми. Их осуждают даже за стремление ощутить себя невиновными. Такое давление прекрасно соответствует понятию «супер-эго» из психоанализа. Как наглядно показал в своих работах Фрейд, с супер-эго связан следующий парадокс: чем больше мы подчиняемся своим потребностям, тем сильнее ощущаем вину. Представьте себе злобного учителя, который дает ученикам невыполнимые задания, а потом садистски смеется над ними, когда их охватывают тревога и паника. Так и настоящая цель данного займа не в том, чтобы вернуть его с прибылью для себя. Нет, главное — это бесконечное продление долга для сохранения должника в положении зависимости и подчинения.

Примерно десять лет назад Аргентина решила погасить долг МВФ до истечения срока (при финансовой поддержке Венесуэлы). Реакция фонда оказалась, мягко говоря, удивительной: его руководство не порадовалось возвращению денег, а выразило беспокойство тем, что Аргентина может воспользоваться новоприобретенной свободой и независимостью от международных финансовых институтов, чтобы забросить политику жесткой экономии и начать безответственные расходы...

Долг служит для контроля и управления заемщиком, и, как любое средство управления, стремится к собственному воспроизведению в перспективе. Поэтому единственное решение здесь вполне очевидно: раз все прекрасно понимают, что Грация никогда не расплатится по долгам, нужно найти в себе силы для их списания. С экономическими последствиями вполне можно будет справиться. Для этого нужна лишь политическая воля.

В этом наша единственная надежда, если мы хотим разрушить порочный круг неолиберальной брюссельской технократии и антииммиграционной риторики. Если мы не начнем действовать, то вместо нас это сделает кто-то другой вроде греческой «Хриси Авги» или британской Партии независимости.

В «Заметках к определению культуры» великий консерватор Томас Элиот отмечает, что в некоторые моменты единственный возможный выбор — это выбор между ересью и неверием. Иначе говоря, единственным способом выживания для религии становится отход от губительных ортодоксальных корней. Так выглядит и наша нынешняя позиция по Европе: только новой «ереси» (сейчас ее представляет СИРИЗА) по силам спасти то, что заслуживает спасения в европейском наследии (демократия, вера в народ, равенство и солидарность...).

Если СИРИЗА проиграет на выборах, это будет означать победу «Европы азиатских ценностей». Это, разумеется, не имеет ничего общего с Азией: речь идет лишь о четко прослеживающейся в современно капитализме тенденции к заморозке демократии. Что может поставить под угрозу ценнейшее наследие всей Европы.