Экономист Игорь Николаев: кризис на 4-5 лет — оптимистичный прогноз

В пятницу, 30 января, правительство России представило в Госдуме антикризисный план на 2015 год. Одновременно ЦБ снизил до 15% годовых свою ключевую ставку, поднятую в декабре до 17% на фоне обвала рубля.

ЦБ утверждает, что новая ставка поможет и удерживать инфляцию, и запустить кредитование реального сектора экономики. Эффективность мер правительства и ЦБ, продолжительность кризиса, динамику инфляции у микрофона RFI оценил Игорь Николаев, директор Института стратегического анализа ФБК.

Елена Серветтаз: Поговорим о новом антикризисном плане, который опубликовало правительство России. Как намерено правительство спасать экономику? Новость дня: Центробанк, который некоторое время назад поднял ключевую ставку до 17 %, вдруг понижает ее до 15 %. Если вспомнить то, о чем говорил недавно Владимир Путин, такие действия Центробанка он считает адекватными, и ставка будет понижена, «как только экономика приспособится». Считаете ли вы, что это понижение связано с тем, что российская экономика действительно «приспособилась»?

Игорь Николаев: Ответ, приспособилась экономика или не приспособилась, произошло, действительно, что-то такое позитивное, что позволяет или позволило снизить ставку на 2 пункта — он уже был дан, собственно говоря, теми событиями, которые произошли на валютной бирже сразу после известия о том, что Центробанк понизил ключевую ставку. А именно: волатильность колебаний очень возросла, рубль опять ослабел достаточно значительно. Отсюда — простой вывод: никакой стабилизации инфляционных и девальвационных ожиданий (а именно на этом основывал Центробанк свое решение) не произошло.

Тогда встает вопрос: а почему тогда сделали это? Я нахожу для себя ответ в том, что велико было давление. Это была популярная точка зрения, что слишком «задрали» ставку, вот, надо было бы снизить. И что инвестиционная активность у нас снизилась потому, что такая ставка. Ну, вот, пошли навстречу, что называется. Особенно в тот день, что примечательно, когда антикризисный план представлялся в Госдуме со стороны правительства. Ну, вот на этом фоне и было решено, наверное, такое сделать — понизить ставку. Что и было сделано.

Дмитрий Гусев: Если уточнить по поводу снижения, небольшого, по сравнению с предыдущим повышением этой ключевой ставки Центробанка, Эльвира Набиуллина сегодня сказала, что это позволит перезапустить кредитование реального сектора экономики. Когда ставку резко поднимали, говорили о том, что остановится кредитование просто-напросто, действительно, банковские кредиты подорожали, стали стоить больше 20 % годовых. Насколько вы считаете серьезным этот расчет, что снижение на 2 % позволит снова запустить кредитование реальной российской экономики?

— Я не считаю, что это позволит перезапустить кредитование. Знаете, если бы все было так просто! Вот, двинул ставочку туда-сюда на два или сколько там процентных пункта, и все наладилось. Да об этом мечтать можно было бы. Но вот, к сожалению, в экономике (российская экономика именно такая сегодня), которая отягощена значительным грузом проблем, гораздо более фундаментальных — низкие цены на нефть, высокая, я бы даже сказал, повышающаяся неопределенность в экономике, санкции, и т. д. — вот, с помощью такого движения одной только ставочки не решаются такие серьезные задачи, как повышение инвестиционной активности. Опыт предыдущего года, когда динамика инвестиций в основной капитал была уже отрицательной (никакого повышения еще не было до 17 % ключевой ставки), подтверждает, что мы преувеличиваем явно значение движений ключевой ставки в российской экономике в настоящее время.

Е.С.: Возвращаясь к речи Путина, он все время делает какие-то прогнозы. Он сказал, что через два года мы выйдем из кризиса, опять же, отметил, что ситуация усугубляется внешними факторами, имея в виду санкции Европы и США. Если нефть останется на этом уровне — 45 долларов за баррель — как российское правительство будет на это реагировать? Готово ли оно к этому? И какие действия будет предпринимать тогда Центробанк? Вообще, какие последствия будут тогда для российской экономики? Ведь как бы ни хотел Владимир Владимирович слезть с нефтяной иглы, до сих пор у него это не получалось.

— Более того, умудрились даже больше на нее «подсесть». Именно 2014 год стал рекордным годом с точки зрения такого показателя, как доля нефтегазовых доходов в доходах федерального бюджета. 51,9 %. Никогда такой доли не было. То есть, получилось так, что мы столько лет говорили правильные слова о том, что надо слезать с сырьевой иглы, а на самом-то деле, видите, такой печальный рекорд установили.

Теперь о том, что будет, если цены на нефть будут низкими. Во-первых, в условиях такой нереформированности, которая у нас была, мы даже при высоких ценах на нефть умудрились снижать темпы экономического роста. Я напомню, что по итогам первого полугодия 2014 года, когда цены на нефть были еще высокими, экономика уже замедлилась. + 0,8 % ВВП — вот результат первого полугодия 2014 года. А еще три-четыре года назад был 4 % и даже больше экономический рост. Поэтому нас не спасали уже высокие цены на нефть. А теперь еще и цены на нефть критично низкие, еще и санкции. А это означает, что, конечно, ни в какие два года. Потому что за такой ограниченный период уйти от этой сырьевой зависимости не получится. Ни в какие два года мы не уложимся с точки зрения продолжительности, длительности кризиса. Это сомнительное удовольствие у нас вырисовывается в четыре-пять лет, и это, может быть, оптимистично.

Что значит «критично низкие» (а этот уровень критично низкий для российской экономики)? Это значит, что будем сокращать — тут замкнутый круг получается — будут сокращать, резать расходы, расходы инвестиционного характера, в первую очередь. А когда вы режете инвестиции, это еще больше замедляет, усугубляет проблему. Можно сказать, замедляет, просто больше роста и так нет, инвестиций в основной капитал. Нет роста инвестиций в основной капитал — нет развития, нет экономического роста. Отсюда какие прогнозы, в том числе по длительности? На таком фоне проводить реформы, конечно, сложнее. Так что будут и традиционные меры по урезанию расходов, а вот что будем делать — знаете, если будут правильные решения приниматься, тогда, конечно (все кризисы рано или поздно заканчиваются), выйдем из этого положения. А если неправильные, то можно много лет болтаться в такой ситуации.

Д.Г.: Снижая ключевую ставку на два процентных пункта, Центробанк заявил о том, что, по его мнению, инфляционная ситуация после всплеска декабрьского-январского несколько стабилизировалась. И даже хитрое объяснение приведено, что в дальнейшем инфляционное давление (возможный риск роста инфляции) будет сдерживаться снижением экономической активности. Грубо говоря, спадом экономики, который сегодня ЦБ уже прогнозирует на уровне больше 3 % ВВП в годовом выражении. Что будет с инфляцией?

— Инфляция будет оставаться высокой. К сожалению, если была бы такая прямая взаимосвязь, простая — оказывается, можно и пользу извлечь: чем ниже экономический рост, выше рецессия, то и инфляции быть не должно. Но, вот не работает такая зависимость. Тогда получается, в первой половине 90-х годов в России вообще инфляции не должно было быть. Дефляция должна была быть.

У нас, напомню, в 92-м году спад был по ВВП процентов 15-16 в первый год либерализации реформ. А потом — 9 %. А инфляция была какая — тоже можно вспомнить — 2 500 %. Поэтому надеяться на то, что снижение экономического роста подавит инфляцию, не стоит. Почему? Потому что может быть и падение экономического роста, замедление экономики (что и будет), но когда одновременно у вас происходит то, что происходит с российским рублем — риски курсообразования, риски девальвации не только существуют, но и реализуются — это же, естественно, оказывает влияние на рост цен. Когда у вас действуют, про-инфляционно действуют антисанкции до сих пор. У нас же были заморожены тарифы естественных монополий, а теперь настало время их размораживать, и это будет действовать. Когда существует общая фоновая причина высокой инфляции — недостаточный уровень конкуренции — с учетом всего этого, надеяться только на то, что в результате замедления экономического роста инфляция замедлится, не стоит. Она будет оставаться высокой — наши оценки 15 %, и это очень оптимистичные оценки. Боюсь, что придется пересматривать.

Е.С.: В начале интервью вы упомянули антикризисный план, который опубликовало правительство. Насколько он вам кажется адекватным? Это сокращение бюджета на 10 % люди в России почувствуют на себе? И насколько такие меры можно назвать антикризисными?

— Нынешний план принятый — это, вообще-то, то же самое, во многом то же самое, что и делало правительство, делали власти шесть лет назад, когда проходили первую волну мирового экономического кризиса 2008-2009 годов. В двух словах, по-простому, в общем-то, делали: заливали экономику деньгами. Благо, деньги были — триллионы. И, прежде всего, в банковский, финансовый сектор.

Вот сейчас — то же самое. Вот, у нас самые бедные, обделенные опять оказались банкиры. Я не говорю, что здесь не должно быть никаких мер в отношении них, но приоритетность такая — однозначная — вызывает вопросы. Кстати, когда огромные средства будут по-прежнему направляться туда, вроде как для стабилизации финансового сектора, с учетом неопределенности, которая есть, разными путями, но будут выплескиваться эти средства на валютный рынок.

Это дает простую пищу для размышлений, типа — задуматься о том, или спрогнозировать, что будет с российским рублем. План — это калька с того, что было шесть лет назад. Я пока с формальной точки зрения анализирую. Но мы можем сказать, что то, что сейчас происходит в экономике, это то же самое, что было шесть лет назад? Нет категорически. Причины другие, продолжительность кризиса другая, санкции. А мы почему-то решили, что вот, мы отработали арсенал средств, сделаем точно так же, и все получится. Да, тогда не успели испугаться — все закончилось, и решили, что сработало.

Е.С.: Это как аспирином лечить все болезни, включая раковую опухоль?

— Да. Естественно, тут надо анализировать, от этого идти. И тогда стало бы ясно, что так вот залить просто деньгами — этим «аспирином» — в лошадиных дозах не получится. Надо действовать по-другому. А то много слов про структурную реформу, про налоги, но если посмотреть, что делаем с налогами и что предлагается в этом плане, то это, опять же, не то, что надо. В качестве примера: регионам предложено снижать налоги на малый бизнес, предоставлено такое право.

Хорошо. Но регионы, которые многие — в предбанкротном состоянии, будут это делать? Вряд ли. А потом, если вы хотите, это обязательно надо делать в кризис — снижать налоги — то тогда надо было принимать соответствующие решения по федеральным налогам и сборам. А то у нас получилось так: с 1 января мы налоговую нагрузку серьезно повысили за счет федеральных налогов и сборов, а сейчас предлагаем регионам, вернее, предоставляем им право, снизить налоги на малый бизнес. Это просто в качестве примера так делаем, что предусматриваем план и что надо было бы делать. Поэтому этот план, к сожалению — не то, что надо. И, кстати, это одна из причин того, что мы оцениваем его как неэффективный, план, который не принесет пользы, одна из причин того, почему этот кризис может затянуться надолго.