Загадка Франциска

Комментарии занимающихся темой религии публицистов и профессиональных ватиканистов в последнее время наполнились военной риторикой. Приближается большая битва, полем которой на октябрьской сессии Синода епископов, посвященной теме семьи, станет Рим. Начался подсчет сабель перед решающим сражением.

Итальянский ватиканист Сандро Маджистер (Sandro Magister) уже даже сравнил силы обеих сторон: так как каждый епископат отправляет на заседания трех епископов, получается, что большинство останется за сторонниками традиционного учения Католической церкви.

В некоторых странах сама процедура выбора, кого делегировать в Рим, приобрела форму столкновений между двумя лагерями. На заседании епископата Испании потребовалось повторить голосование восемь раз, чтобы выбрать третьего кандидата, которым стал Карлос Сьерра (Carlos Osoro Sierra) из Мадрида.

Маневры

С первой сессии Синода в октябре 2014 года уже никто не скрывает, что в рядах иерархов существуют две концепции: одна фигурирующая под знаменем милосердия, а вторая — под флагом правды. Католическая церковь всегда считала милосердие и правду двумя обличиями одной и той же христианской религии. Между ними могла возникать определенная напряженность, но они никогда не отделялись друг от друга. Произойдет ли раскол между ними сейчас?

Такой тезис в качестве предположения представил в довольно свободной форме литературного рассказа итальянский ватиканист Альдо Мария Валли (Aldo Maria Valli). По его мнению, над синодальным заседанием нависла тень церковного раскола.

Еще более драматично прозвучал голос бывшего Карагандинского епископа Яна Павла Ленги (Jan Paweł Lenga), который опубликовал 1 января этого года открытое письмо к католикам. В нем он представил такое описание ситуации, на которое не решился ни один из ватиканистов. В частности, Ленга писал: «К сожалению, в наше время становится все более очевидным, что Государственный секретариат Ватикана принял курс на политкорректность. Некоторые нунции превратились в пропагандистов идеи либерализма и модернизма, прекрасно овладев принципом "sub secreto pontificio", при помощи которого они манипулируют епископами и заставляют тех молчать. Епископам дают понять, что сказанное нунцием — это якобы пожелания самого Папы. При помощи этих методов между епископами сеют раздор, так что зачастую даже епископы из одной страны не могут в один голос, согласно духу Церкви и Христа, высказаться в защиту веры и морали».

В публицистическом сокращении основной пункт спора между обеими сторонами касается вопроса допуска к таинству причастия разведенных людей и гомосексуалистов. Хотя споры преподносятся в основном как пастырская проблема, она имеет далеко идущие последствия в плане церковной Доктрины, поскольку касается не только сущности семьи и брака, но и таинств.

Ватиканисты указывают вождей обоих лагерей. Среди апологетов перемен на первый план выдвигаются кардиналы Вальтер Каспер (Walter Kasper), Лоренцо Бальдиссери (Lorenzo Baldisseri) и архиепископ Бруно Форте (Bruno Forte). В свою очередь, среди сторонников традиционного учения Церкви особенно заметны кардиналы Герхард Людвиг Мюллер (Gerhard Ludwig Müller), Вальтер Брандмюллер (Walter Brandmüller), Реймонд Бёрк (Raymond Burke) или Станислав Гондецкий (Stanisław Gądecki).

Скрытый разлом

Бурлящие накануне Синода страсти не удивляют никого, кто знает историю Католической церкви. Ведь теология — это сфера, преисполненная горячими страстями. На многих Синодах и Соборах случались горячие полемики, острые споры, резкие расхождения. Кардинал Джон Генри Ньюмен (John Henry Newman) даже говорил, что возможность раскола вписана в логику такого рода коллективных мероприятий. Зачастую Соборы, занимаясь решением конкретной проблемы, порождали раскол: после Собора в Халкидоне в 451 году отделились монофизиты, а после Первого Ватиканского собора 1870 — старокатолики.

Иногда фактический раскол происходит, но не объявляется формально. Так было после опубликованной Папой Павлом VI в 1968 году энциклики «Humanae vitae», в которой понтифик, придерживаясь многовековой позиции Католической церкви, выступил против использования противозачаточных средств. Это предписание проигнорировало большинство епископов в таких странах, как Германия, Австрия, Швейцария, Голландия, Бельгия, Франция или Канада. В том же году епископат Германии принял так называемую кенигштайнскую декларацию, а епископат Австрии — декларацию из Мариа Трост. Они не только объявили, что энциклика не соответствует требованием папской непогрешимости, но и вывели вопросы контрацепции за рамки компетенции Церкви, оставив их на индивидуальный суд совести верующих.

В предыдущие столетия такое явное неповиновение Ватикану наверняка закончилось бы отлучением от Церкви. Однако мягкий интеллектуал Павел VI не мог представить себе, что наложит на кого-нибудь анафему. Он боялся, что тем самым лишь поспособствует новому расколу. Поэтому он решил не применять жестких дисциплинарных мер и не добиваться повиновения. Впервые в истории католичества произошла ситуация, когда епископы, священники и теологи открыто и публично выступили против Учения Церкви, но не понесли за это никакого наказания. Во многих странах это закрепило положение, при котором пастырская практика расходится с Учением. Сейчас в качестве логического продолжения появляются призывы изменить в связи с таким положением вещей католическую Доктрину, приведя ее в соответствие с новой реальностью.

Самым парадоксальным в этом споре остается тот факт, что часть епископов понимает и описывает Церковь языком науки, созданной для того, чтобы ее уничтожить. Ведь Огюст Конт не скрывал, что придумал социологию как новую форму светской религии, призванную низложить христианство. Сейчас сторонники изменений в Учении Церкви ссылаются на аргументы социологов, касающиеся, например, уровня доверия к Доктрине или посещаемости служб. Если бы иерархи на Никейском Соборе в 325 году следовали той же логике, они выбрали бы арианство, которого тогда придерживалось большинство верующих, и отказались бы от Святой троицы. Однако решающим критерием была для них верность правде, а не соответствие статистике.

Франциск — сфинкс

Если отдельные суждения и позиции обеих сторон известны, то большой загадкой остается мнение самого Папы. А оно станет решающим, поскольку Синод исполняет только совещательную функцию. Окончательным итогом заседаний станет Апостольское обращение, а его содержание зависит только от Папы. Так было и при понтификате Иоанна Павла II: первый созванный Синод он тоже посвятил теме семьи. В ходе заседаний тоже разворачивались бурные дискуссии, ведущую роль в которых играли либеральные прогрессисты. Однако Папа обнародовал позже обращение «Familiaris Consortio», в котором не только подтвердил, но и творчески развил учение Церкви на тему сути и задач семьи.

С того времени в мире многое изменилось, и перед семьями встали новые вызовы, о которых даже не думали синодальные иерархи в 1980 году. Поэтому появилась идея собрать епископов и еще раз обсудить самые острые вопросы, на тему которых охотно высказываются «пурпурные», но Папа сохраняет молчание и сдержанность.

В аналитических выкладках современных ватиканистов Франциск предстает практически мифическим сфинксом, загадку которого все стараются разгадать. Появляются очередные публикации, авторы которых стараются понять, каковы планы Хорхе Марио Бергольо, и к чему он стремится. Одни, как Сандро Маджистер или Антонио Соччи (Antonio Socci), критикуют Папу за то, что запущенные им перемены грозят исказить Учение Церкви, то есть обесценить его собственную миссию. Другие, как Альдо Мария Валли и Родольфо Лоренцони (Rodolfo Lorenzoni) находят в своем взгляде на Франциска больше оттенков и пишут о светлых и темных сторонах его понтификата, стараясь отделить реальное служение Папы от медиа-шумихи. Третьи, как Джон Аллен (John Allen) хвалят понтифика за то, что он «оживил пастырский инстинкт» и «пробудил энергию у самых основ Церкви», и пишут, что каждый, кто подозревает его в желании изменить Доктрину, разочаруется.

17 февраля в Штутгарте была представлена новая книга «Папа Франциск — революция нежности и любви» авторства кардинала Вальтера Каспера. Он пишет, что Папа — радикал, но не прогрессист, так как его радикализм имеет евангелический характер: он хочет пробудить исконную силу христианства не столько посредством заботы о содержании Доктрины, сколько убедительной силой своего свидетельства.

Точкой отсчета выступает для него не Европа — «бесплодная и лишенная жизни старушка», а, скорее, Америка, Азия и Африка, где христианство остается живым и динамичным. Именно на этих континентах сейчас быстрее всего развивается протестантизм, но не в традиционных (лютеранской или кальвинистской) версиях, а, скорее,  в виде евангельского христианства и пятидесятничества. Папа извлекает из этого выводы. Представляется, что именно такое переживание веры — харизматичное, преисполненное спонтанности и радости, для аргентинца Бергольо ближе всего. Дополнением становится социальная активность, особенно забота о бедных.

Перемирие 1968 продолжается

Критики Франциска обычно противопоставляют ему Бенедикта XVI, и упрекают нынешнего Папу в том, что разговорами о разведенных он запустил разрушительные процесс в Церкви. Они забывают об одном: именно Бенедикт инициировал дискуссию на эту тему. Еще летом 2005 года на встрече с духовенством в Ареццо, он сказал, что следует начать поиск новых пастырских решений для разведенных людей, которые вступили в другие союзы и страдают от того, что в Церкви им не находится места. По его мнению, следовало создать формулу, которая позволит верующим приблизить к себе этих страдальцев. Папа повторил этот постулат на Всемирной встрече семей 2012 года в Милане.

И это не все. Уже после отречения от престола Йозеф Ратцингер заявил, что следует задуматься о возможности разрешить разведенным людям (разумеется, при соблюдении определенных условий) выполнять функцию крестных родителей. Сейчас эти люди не могут выступать в такой роли.

Сам Франциск в синодальной дискуссии участия не принимал. Он прислушивался ко всем мнениям, а в конце поблагодарил участников за искренность. Неудивительно, что каждая сторона видит в Папе своего сторонника. Среди его высказываний есть такие, которые сторонники перемен трактуют как поддержку своих требований, а есть и такие, которые отвечают чаяниям иерархов, стремящихся сохранить Учение Церкви.

Некоторые ватиканисты утверждают, что Франциск, акцентируя вопросы коллегиальности в Католической церкви, намерено спровоцировал дискуссию на спорную тему, чтобы выяснить, что на самом деле думают епископы, и как выглядит расклад сил в мировом епископате. Возможно, у него есть собственный план, но пока он его не открывает, ожидая результата заседаний.

Может ли таким образом Синод спровоцировать раскол в Католической церкви, как предвещают некоторые публицисты? В открытой форме это, кажется, скорее, маловероятным. Посмотрим, однако, правде в глаза. Со времен «Humane vitae» такой раскол де-факто существует. В части стран большинство иерархов и священников открыто отказываются от Учения Церкви. Это касается не только энциклики Павла VI, но и других ватиканских документов. В октябре 2005 года Бенедикт XVI запретил принимать духовный сан людям с гомосексуальными наклонностями. Это в значительной мере было связано с фактом, что более 90% педофильских скандалов среди священников было связано с геями. Несмотря на это во многих местах папское предписание открыто игнорируется, а гомосексуалистов спокойно рукополагают в священники.

Ситуация фактического, но не объявленного раскола, названного священником Рихардом Нойхаусом (Richard John Neuhaus) «расколом 1968», сохраняется до сих пор. Возможно, решить спор поможет сама жизнь. Так складывается, что сторонники перемен в Учении происходят из тех стран, которые давно оспаривают Доктрину Апостольской столицы, и именно там католицизм отмирает. Оказывается, что «легкая, простая и приятная» религия, лишенная каких-либо требований, теряет способность к самовоспроизводству и растворяется в секуляризированном мире.