Модернизация по-русски

В последние годы в Аргентине были проведены научные исследования по изучению славистики и концептуальной истории, посвященные происхождению политической лексики. В Национальном университете Сан-Мартин этими проблемами занимается Клаудио Ингерфлом (Claudio Ingerflom), один из ведущих специалистов по истории России.

Клаудио Ингерфлом любезно согласился дать интервью нашему изданию и ответить на интересующие нас вопросы. Он рассказал об особенностях культурного развития России, внешней политики и исторической роли Владимира Путина, который был послан России Господом в трудный для нее час.

— Агустин Косовсчий: Что необходимо сегодня знать историку, чтобы понять внешнюю политику России?

— Клаудио Ингерфлом: Для понимания современной внешней политики России необходим анализ в двух плоскостях.

Во–первых, в той сфере, которую принято называть повседневной политикой, ежедневно проводимой через СМИ. Наиболее ярко это проявляется на примере Крыма, который в глазах россиян ассоциируется с многовековой борьбой за полуостров. Для русских Севастополь — не только символ воинской доблести и славы, но и важный стратегический и военный объект, где расположены военно-морские базы Черноморского флота.

Следует напомнить, что в 2017 году в связи с истечением срока российско-украинского договора Черноморский флот должен был бы выведен с территории Крыма. Учитывая, что в 2018 году Россия должна принимать чемпионат мира по футболу, российскому руководству не хотелось выносить внутренний конфликт с Украиной на суд мировой общественности.

Как бы там ни было, но в коллективном сознании, Крым принадлежит России, даже если он был передан Украине в 50-е годы. На востоке Украины проживает большое количество русскоязычного населения. Все это — реальные проблемы.

Во-вторых, историк наряду с изучением, так называемой, повседневной политики должен стремиться разобраться в более глубоких структурных процессах, уходящих своими корнями в далекое прошлое. Необходимо понимать какое место русские отводят себе в мире. Россияне всегда считали и считают, что Россия была и должна оставаться великой державой.

Сейчас мы все наблюдаем некую реконструкцию царской или советской империи. На мой взгляд, современной России не надо стремиться к воссозданию государства имперского типа. Здесь следует провести некую историческую параллель с Соединенными Штатами в 19 и 20 веках, а также в эпоху доктрины Монро.

США никогда не были империей в традиционном ее понимании, но всегда себя вели величественно, полагая, что соседние страны должны быть им непосредственно подчинены. Вот почему Соединенные Штаты не позволили СССР разместить ядерные ракеты на территории соседней Кубы.

Россия четко обозначила ту красную черту, за которую не позволит переступить НАТО. Кремль всегда рассматривал Украину, как «задний двор» России и не мог допустить, чтобы Киев ушел из сферы его интересов.

Политика России всегда базировалась на смешении геостратегических и региональных интересов, при этом делая акцент на привилегированную роль России в мире. Поэтому историк для понимания внешней политики России должен четко осознавать, что это великая страна, имеющая богатое прошлое, с серьезными амбициями на свое особое положение в мире.

— За пределами России иногда трудно понять, в чем секрет столь высокой популярности Владимира Путина среди россиян? На этот счет есть какое-то историческое объяснение?

— Прежде всего, следует отметить, что харизма Путина и его героизация базируются на религиозной основе. Даже высокопоставленные чиновники активно пропагандируют идею, что Путин — «посланник Бога». Трудно себе представить, чтобы нечто похожее происходило в отношении западных лидеров.

Многовековая история России предоставляет историку прекрасную возможность изучить появление политической лексики. На протяжении длительного исторического периода в России практически не употреблялись, например, такие слова как партия, выборы, парламент. В отличие от буржуазных европейских стран в российской империи такие инструменты политической жизни просто отсутствовали.

Ситуация в России изменилась лишь после первой русской революции 1905–1907 годов. Развитие революционных событий и поражение в русско-японской войне заставили самодержавие принимать решения об обновлении монархии. Начинается процесс формирования парламента и партийной системы.

Пришедшая на смену самодержавию советская власть сделала все возможное, чтобы свести к минимуму участие граждан в политической жизни страны и ликвидировала многопартийную систему. Процесс восстановления демократических институтов и политической структуры начался с приходом к власти Михаила Горбачева и продолжился младореформаторами после распада СССР. Общество пришло к пониманию необходимости построения такой системы власти, где были бы представлены интересы всех слоев населения.

Парадокс России заключается в том, что сейчас политическая риторика направлена против лучших достижений эпохи Просвещения, в основе которой лежали рационализм и свободомыслие. Сейчас мы являемся свидетелями формирования культа личности на основе личной харизмы религиозного характера. Власть легитимирует себя, используя понятия и логику самодержавия и коммунистического прошлого, при этом экономика страны строится на принципах дикого капитализма. Вопрос заключается в том, можно ли совместить политическую современность с ностальгическим прошлым.

— Правильно ли говорить о модернизации в России, Китае или Латинской Америке, которые в силу своего исторического развития не были вовлечены в те исторические процессы, которые происходили в Западной Европе?

— Латинская Америка, Россия, Китай имеют свой исторический путь развития во многом непохожий на западноевропейский. В России поражение парижского пролетариата в июне 1848 года было воспринято как истощение революционных возможностей в Западной Европе. В российской империи возникает популистское движение, получившее название «народничество», позиционирующее себя на сближении интеллигенции с народом в поиске своих корней, своего места в мире.

Именно русское народничество взято за основу современного переустройства России взамен западной либеральной демократии. Именно такой подход заложен в основу двух моих научных исследований: постколониальных, где я пытаюсь обозначить пространственные пределы европейского мировоззрения, и концептуальной истории. Последнее исследование связано с определением временных параметров и апории понятий, на базе которых формировалась политическая мысль в Западной Европе. Таким образом, я пытаюсь определить возможные новые конституционные формы политического представительства и организации власти.

— Что вы думаете о нынешних отношениях России с Китаем, и как они взаимодействуют с развивающимися странами?

— В настоящее время интересы России и Китая на международной арене частично совпадают. Как для Москвы, так и для Пекина главным соперником являются США и европейские страны. При этом надо учитывать, что для Пекина фронт борьбы проходит в экономической сфере, для Москвы — в политической и военной. Ярким тому примером является события на Украине.

Обе державы ищут себе союзников среди развивающихся стран, так как они не согласны с однополярным миром, который сложился после распада Советского Союза. Страны Латинской Америке должны использовать в своих интересах такую ситуацию. При этом не надо забывать о возможных отрицательных последствиях сближения с Москвой или Пекином.

Всем хорошо известно к чему привело чрезмерное сближение африканских стран с Китаем, когда ради получения инвестиций им пришлось пожертвовать частью своего суверенитета. Сейчас африканские страны не могут принять ни одного политического решения без учета интересов Поднебесной. Следует помнить, что намного проще завоевать национальную независимость, чем ее сохранить.