— Госпожа Геворгян, на днях между Россией и самопровозглашенной Южной Осетией был подписан договор об интеграции и союзнических отношениях. Учитывая то, что вопросы безопасности Южного Кавказа постоянно были вопросом обеспокоенности Запада, а Евросоюз и Европарламент недавно провозгласили Карабахский конфликт приоритетом, насколько эта новая российская «экспансия» в сторону Южного Кавказа способствует укреплению безопасности в этом регионе?
— По своей важности я бы не отделила от Южного Кавказа бывшие советские республики, которые сейчас тем или иным образом находятся под влиянием России. Что касается интеграции Южной Осетии, то я по-другому смотрю на эту проблему. Я считаю, что после украинского кризиса мы видим качественное изменение во внешней политике России в отношении постсоветских республик. До украинского кризиса и резкого ухудшения отношений Россия-Запад, шаги РФ были намного сдержаннее, то есть, не происходило открытой интеграции некоторых территорий в состав РФ, например, Абхазия и Южная Осетия были признаны со стороны России независимыми государствами, а не частью России.
После аннексии Крыма мы видим, что тенденция к интеграции стала более открытой. Россия, в некотором смысле, пользуясь случаем, что дипломатические отношения с Западом ухудшились, пытается как можно быстрее интегрировать некоторые территории со спорным статусом, потому что сейчас у нее нет смирительной рубашки для хороших отношений с Западом. И Южная Осетия, и Абхазия, и даже некоторые части Восточной Украины могут интегрироваться в состав РФ по такому же сценарию.
Что касается укрепления, или ослабления безопасности на Южном Кавказе, то я не думаю, что могут быть какие-то серьезные изменения. Если мы говорим об Абхазии и Южной Осетии, то эти регионы уже давно де-факто являются частью России, где размещены российские военные формирования. Де-юре их присоединение к России всего лишь осложняет состояние Грузии, поскольку в будущем у Грузии появится большая головная боль, если Тбилиси решит присоединиться к НАТО, или к другим структурам, военным или политическим.
— Но очевидно, что Россия держит Грузию в очень сложной ситуации. Имея военную базу в Гюмри, с севера, в Южной Осетии, укрепляя позиции и де-юре укрепив свое присутствие и расширяя его, имея в Абхазии военное присутствие, фактически, Грузия оказывается в российских тисках, не имея никаких равноценных альтернатив, которые защитили бы Грузию от российских угроз.
— Не думаю, что Грузию непосредственно ожидает российская угроза, то есть, нет никаких оснований думать, что Россия под каким-то предлогом может войти в Грузию. Просто указанные военные базы являются частью внешней политики Москвы, которая заключается в том, чтобы иметь российское военное присутствие на всех непризнанных территориях, и в тех маленьких постсоветских республиках, которые не находятся на орбите РФ. Что касается того, что держит в тисках, то Россия всего лишь укрепляет свои позиции в регионе, чтобы предотвратить возможное членство Грузии в НАТО, или если, конечно, Североатлантический альянс решит, что готов принять Грузию в свой состав с неопределенными границами. Не думаю, что существование российских военных баз является признаком того, что Россия собирается, например, войти в Грузию. Это не исходит из интересов России. То, что нужно было России, по крайней мере, сейчас она уже взяла.
— Но не исключено, что параллельно с укреплением НАТО в этом регионе, Россия ускорит свои шаги, и просто спланирует военные действия.
— Мне кажется, что все шаги Москвы направлены на то, чтобы дать ясно понять НАТО, что Россия очень серьезно настроена в плане доминирования в регионе, и не собирается идти на компромисс. А своими военными базами Москва посылает сигнал НАТО, что Южный Кавказ является ее зоной влияния, и что присутствие НАТО здесь нежелательно.
— Но у Грузии есть проблема с обороной и безопасностью. Когда Россия придает своему присутствию правовую форму, Грузия должна подумать о поисках механизмов безопасности, не так ли?
— Конечно, должна искать гарантии безопасности. У нее есть два варианта: либо попытаться улучшить свои отношения с Россией, либо углубить военные отношения с Западом. В последнем случае проблема в том, что готовы ли страны-члены НАТО создавать очередную точку столкновения с Россией, тем более, что на Южном Кавказе все больше увеличивается российское военное присутствие. Что касается придания правовой формы, то эти территории не имеют никакой ценности для Запада, который продолжает считать их оккупированными территориями. Все попытки России в направлении создания легкого правового прикрытия — с точки зрения Запада являются напрасными и неуместными усилиями, и еще больше ужесточают отношение Запада к России.
И для Грузии в плане безопасности я не вижу прямой угрозы, потому что Россия больше не заинтересована в оккупации, или аннексии других территорий Грузии. Для РФ главное не оккупировать территории, а создавать нестабильную, с неопределенными границами Грузию, что станет головной болью и для НАТО, и для ЕС, и для Грузии, потому что если эта страна решит вступить в эти структуры, то непонятно, например, где будут начинаться, и где заканчиваться границы ЕС в Грузии. А государство с неопределенными границами является слабым государством.
— Это влияет также на Армению, потому что иметь соседей со слабыми границами не выгодно никому.
— Да, государственность Армении трудно будет усилить. Вообще, для Армении и некоторых постсоветских стран украинские события будут иметь строго отрицательные результаты, которые мы еще увидим. Первые признаки, например, в Армении уже существуют во внутриполитическом аспекте.
В течение последних 25 лет Армения вместе со многими постсоветскими странами могла маневрировать и вести сбалансированную политику между Россией и Западом, извлекая пользу из обеих сторон. Но сейчас, поскольку отношения Запад-Россия поляризованы, то эти страны оказались перед фактом. Они обязаны в этой ситуации, которая похожа на «холодную войну», выбрать одну из сторон. В основном, вынуждены выбрать сторону России, но не только по причине давления со стороны Москвы, но и вследствие серьезных упущений Запада. В постсоветский период Запад так и не смог сформировать серьезную стратегию как в отношении стран Южного Кавказа, так и стран Центральной Азии, Украины, Белоруссии, Молдавии.
В частности, основным препятствием на Южном Кавказе для Запада были региональные конфликты, в которых Запад принял не очень гибкую позицию, отдавая приоритет принципу территориальной целостности, в отличие, например, от Косово. Кроме того, Запад не приложил серьезных усилий и ресурсов для быстрого разрешения этих конфликтов. Это имеет две причины. Во-первых, Южный Кавказ не столь важен для Запада, сколько для России. Во-вторых, Россия совершенно не заинтересована в разрешении конфликтов. За последние два десятилетия Запад не смог выступить с серьезными интеграционными программами. Ясно, что у них нет ни ресурсов, ни национальных интересов для активизации в регионе. Даже сейчас после украинского кризиса не известно, какие у Запада есть планы на Южном Кавказе.
В результате возник вакуум, который Россия с большим удовольствием заполнила, и будет заполнять. Более того, в регионе не только усиливается военное и экономическое присутствие РФ, но также начала распространяться новая идеология, которая, пожалуй, была неизбежной в случае новой «холодной войны». Эта идеология еще развивается, но некоторые элементы уже ясны, и быстро заимствуются со стороны властей стран, находящихся на орбите РФ. Самой большой жертвой этой идеологии будут демократические традиции, которые, например, Армения или Казахстан приобрели в течение последних двух десятилетий. Российская модель экономического и политического управления, которая серьезно отличается от западной, будет позаимствована со стороны стран, находящихся под влиянием России, что только поспособствует как политическому, так и экономическому ослаблению этих государств. Слабость этих стран способствует интересам РФ, потому что РФ захочет быть в роли покровителя, как в энергетическом, так и в экономическом плане, и в плане безопасности.
— Учитывая то, что в регионе преимущественно богатый нефтью Азербайджан и важный коммуникационный узел Грузия содержат огромный западный капитал, возможно ли то, что здесь попытаются обеспечить присутствие, равноценное российскому присутствию, и это приведет к новому противостоянию между Россией и Западом?
— Не думаю, что НАТО и Запад готовы открыть второй фронт, кроме Украины.
— То есть, если Запад примет такое решение, чтобы защитить свои инвестиции, это будет рассматриваться, как открытие фронта?
— Если мы говорим о западном военном присутствии, то это со стороны Москвы будет восприниматься как серьезный антироссийский вызов, даже фронт против Запада. Возможно, у Запада другие представления, но для Москвы любое чужое военное присутствие считается угрозой национальной безопасности РФ.
— Россия в Армении проводит военные учения с применением комплекса »Град». Для чего могут служить российские комплексы »Град», эти военные учения, когда одновременно Северный флот приведен в самую высокую степень готовности? Вообще, какой логике подчиняются российские военные маневры?
— Не нужно отделять эти военные учения от прошлых. Если бы это было исключительным событием, которого раньше не было, то, да, возможно, это стало бы прелюдией серьезных военных действий. Но такие военные учения раньше проводились довольно часто. Основная их цель, в конце концов, это улучшение координации, чтобы в случае возможных военных действий армянские и российские военные работали друг с другом более эффективно. Конечно, военные учения всех видов имеют символический смысл, поскольку они направлены против противников. Всего лишь это, я не думаю, что следует предположить, что в ближайшем будущем военные учения выльются в реальные военные действия.
Что касается защиты коммерческих интересов Запада в Грузии и Азербайджане, во-первых, не думаю, что они под серьезной угрозой. Или даже если и будут под российской угрозой, то не думаю, что, например, в Грузии были инвестированы такие большие суммы, чтобы это подтолкнуло Вашингтон или Брюссель на защиту этих интересов с помощью военной силы.
Что касается Азербайджана, конкретнее, газопровода и нефтепровода, идущего на Запад, то не впервые Запад сталкивается с такой проблемой. Давайте посмотрим, что предпринял Запад в случае кризиса в Грузии в 2008-ом году, который был намного серьезнее, и были серьезные опасения в плане газопровода и нефтепровода Азербайджана. Кроме военных учений и присутствия малочисленных военных кораблей на Черном море, ничего не сделал. В конце концов, большинство этих инвестиций частные, и маловероятно, что государственные структуры будут участвовать в деле защиты этих инвестиций, если даже будет такая опасность.
