Что означает укрепление рубля в начале 2015 года? Преодолена ли острая фаза экономического кризиса в России? Экономисты всегда готовятся к предыдущему кризису, но не всегда говорят правду. Бизнес перестал верить в устойчивость. Нормальное состояние экономики — рост. Экономические итоги недели — в диалоге Сергея Корзуна с экономистом Сергеем Алексашенко.

Главные темы этой недели в России сместились в область экономики. После рекордного падения в конце прошлого года российский рубль вышел в мировые лидеры роста в первом квартале 2015-го. В парламенте продолжается обсуждение секвестра расходных статей бюджета, однако в российском правительстве высказывают оптимизм и уже почти готовы пересмотреть самые мрачные из сценариев. Министр экономики Алексей Улюкаев на слушаниях в парламенте дал позитивный прогноз развития на ближайший год.

Действительно ли российская экономика готова выйти из острой фазы кризиса? Тему обсуждаем сегодня с экономистом Сергеем Алексашенко.

Сергей Алексашенко: Меня неприятно удивило заявление главы банка ВТБ Андрея Костина на встрече с президентом Владимиром Путиным о том, что в России кризиса нет. И это заявил президент банка, который в конце прошлого года получил 100 млрд рублей из бюджета, в начале этого года получил еще какие-то деньги из бюджета. Потом ему пролонгировали кредит на санацию Банка Москвы — банк заработал 1000 млрд рублей. В газетах появляется сообщение, что ВТБ ожидает еще 300 млрд рублей помощи. Кризиса нет, а ВТБ получил полтриллиона! Эта ситуация мне сильно напоминает Советский союз, когда с экрана ТВ звучат оценки, абсолютно не соответствующие действительности. Я хорошо помню, чем это кончилось в СССР: разрыв между жизнью и тем, что говорится в телевизоре, стал очень большим, после чего все рухнуло. Для меня это заявление Костина, которое с точностью до знака противоречит действительности, стало главным событием на этой неделе.

— Что дает вам основания считать, что кризис есть?

— Объективная информация Росстата: ускорение инфляции в марте (до почти 17%), падение реальных доходов населения на 10%, сведение федерального бюджета за первый квартал с дефицитом 5%, чего не было очень давно и что по масштабу сильно напоминает 1998 год. Не говорю про дефолт, но состояние госфинансов настолько плохое по сравнению с последними 15 годами, что назвать его некризисным невозможно. Закрываются сборочные автозаводы, вагоностроительные заводы, объем строительства падает. В экономике много индикаторов. Не очень хорошее сравнение: человек может болеть, а может умереть. Когда он болеет, у него здесь болит, здесь что-то не то, здесь плохой показатель. Но другой индикатор может быть хорошим — давление в норме, зрение, слух, лейкоциты — все может быть нормальным, но при этом — куча болезней. Чтобы установить болезнь, нужна диагностика. Если проводить диагностику российской экономики, понятно, что она медленно сползает вниз.

— Почему власти демонстрируют оптимизм?

— Потому что генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Экономисты очень любят готовиться к прошедшему кризису. Особенно министры, имевшие опыт борьбы с предыдущим кризисом. Когда в декабре резко пошли цены на нефть вниз, рубль полетел, у них сложилось впечатление, что сейчас будет как в 2008 году и экономика упадет на 10% ВВП. И антикризисный план такой же написали. А тут выяснилось, что кризис — другой. Как война — Первая от Второй мировой сильно отличается, Вьетнамская отличается от Корейской, Афганская отличается от войны Ирана с Ираком, от «Бури в пустыне» и т п Выясняется, что обвального падения на 10% нет, а есть падение на 1-1,5%. Это же совсем чуть-чуть. И рубль начал укрепляться, и нефть подросла. А в 2009 году нефть в апреле начала расти — и тут же кризис закончился. И власти пытаются делать хорошую мину при плохой игре. Но и в ноябрьско-декабрьской панике, и в сегодняшних разговорах «кризис закончился — забудьте» видно отсутствие адекватной аналитической работы. Не анализируют внимательно происходящее. Или не хотят говорить правду.

— Что с рублем, «чемпионом мира по устойчивости» в первом квартале 2015 года?

— После любого резкого роста или падения следует откат. Психологический скачок рубля — 100 за евро и 70 за доллар — был перехлестом. Это в значительной мере было связано с ошибками — модное слово — в «коммуникационной» политике ЦБ. Не то что он неправильно использовал инструменты, а не смог объяснить рынку, что и как он делает. И рынок отреагировал нервным образом. После такой ситуации всегда идет возврат на более обоснованный уровень.

Второй фактор — цены на нефть выросли (с 45 до 60 долл).

И еще у российской экономики есть фактор сезонности. Весна — апрель-май — это традиционно сезон, когда ЦБ покупает валюту на рынке, когда ее много. Спроса мало, а предложения много.

Наконец, ЦБ изменил политику, заявив, что отпускает рубль в свободное плавание и не будет продавать валюту. Но при этом дает валюту банкам в кредит — на месяц, на год... С точки зрения рынка — все равно, валюта взята в кредит или ЦБ ее продал. Просто если бы банки покупали валюту на рынке, это толкало бы рубль вниз, а доллар наверх. Сочетание всех этих факторов объясняет то, что происходит с рублем.

— В России сейчас экономика влияет на политику или политика на экономику?

— Если брать последние года 4, с 24 сентября 2011 года, то, конечно, политика толкает экономику. Это верно, и если смотреть долгосрочно на последние 15 лет Путина. Просто с начала 2000-х годов до кризиса 2008 года очень мощным фактором был рост цен на нефть. Мощным фактором в начале президентства Путина была реакция бизнеса на реформы 90-х, когда с 1999 по 2003 добыча нефти в физическом выражении выросла на 50%. Бизнес взял все в свои руки и начал добывать нефть. Из-за таких факторов политическое влияние сильно затушевывалось, его тяжело проследить.

Но то, что происходит после 2011 года — это резкое разрушение всех институтов и все более очевидное отсутствие защиты прав собственности. Защита прав собственности — это главное для бизнеса. Ее нельзя обеспечить без независимого суда, без ПРАВОохранительных органов (там не нужны «силовики», нужны правоохранительные органы), без политической конкуренции, независимых СМИ. А это все политическая повестка дня. Разрушение политической системы, превращение парламента во «взбесившийся принтер» привело к тому, что в экономике бизнес перестал верить в устойчивость, перестал инвестировать. Если убрать важное и сильное влияние упавших цен на нефть, если убрать слабое и не очень очевидное влияние западных санкций, снижающийся тренд экономики России объясняется исключительно тем, что бизнес перестал инвестировать.

— Если бы власть была в ваших руках, что бы вы предприняли для спасения российской экономики?

— Бюро по борьбе с коррупцией во главе с независимым прокурором, для которого не должно быть «неприкасаемых» (включая и меня). Второе — серьезный разговор с судейским сообществом о том, как сделать суд независимым. Третье — очень жесткая, жесточайшая реформа правоохранительных органов — с огромным отсечением их полномочий.

— Тогда рекой потекут иностранные инвестиции?

— Неважно, чьи будут инвестиции — российские или иностранные. Если бизнес поверит, что государство его защищает, чиновники его не «кошмарят», он будет работать. Экономика вообще — это организм, обреченный на рост. Нормальное состояние экономики — рост. Ощутив заботу государства и понимание государством его проблем, бизнес отреагирует адекватно. Будет это российский или иностранный бизнес, не так важно. Иностранный бизнес в России может много зарабатывать: у него тут непаханое поле и применение любых западных технологий ведет к огромным заработкам где угодно. Как только ситуация в России будет более политически предсказуема и понятна, бизнес придет сюда зарабатывать огромные деньги и будет счастлив. Но я считаю, что российские бизнесмены будут первыми.

Некоторые итоги текущей недели в экономике России и прогнозы на будущее прокомментировал сегодня экономист Сергей Алексашенко. Из Москвы Сергей Корзун — специально для Международного французского радио.