Сестра заключенной в России народного депутата Украины, делегата ПАСЕ Надежды Савченко Вера с 13 по 17 апреля посетит Париж, Страсбург и Брюссель. Она встретится с представителями французского Сената, Национального собрания, ПАСЕ и Европарламента. В интервью RFI Вера Савченко рассказала о том, что она намерена требовать от европейских политиков, о свидании с сестрой через стекло и том, что планирует Надежда после выхода из тюрьмы.
RFI: Европейские представители уже неоднократно призывали освободить вашу сестру. Была резолюция Совета Европы с этим требованием, которая не была выполнена. Каковы ваши ожидания от этой поездки? Каких конкретных действий вы ждете от Европы?
Вера Савченко: Вы верно заметили, что резолюция не была выполнена. Минские соглашения не были выполнены. Имея членство в определенных организациях, каждая страна должна помнить, что она имеет не только права, но и обязанности. И эти обязанности надо выполнять, иначе ломается смысл того, ради чего все создается, ради чего человечество так бережет этот хрупкий мир.
Сейчас очень важно, чтобы были выполнены эти минские соглашения, в которых говорится про Надежду Савченко, про то, что российская сторона обязуется отпустить всех политзаключенных.
Я надеюсь на понимание этого аспекта европейскими парламентариями, Францией. От них я буду — такое громкое слово — требовать, чтобы они наконец заняли позицию: они будут поддерживать или они будут делать вид и хотеть быть для всех хорошими, для России и для мира.
— То есть, по вашим словам, до сих пор они делают вид?
— До сих пор все мы научились хорошо говорить. Но нас бы здесь не было, и этот хрупкий мир не ломался бы, если все помнили бы, что они имеют еще и обязанности, которые должны выполнять.
— Какие встречи у вас запланированы в этой поездке?
— Уже состоялась встреча с представителями Amnesty International, которая должна признать похищение человека с территории Украины, и не одного. Еще много ребят, офицеров, которых вывозят, воруют и удерживают. В том числе Олег Сенцов, кинорежиссер, у которого ситуация еще хуже, потому что он крымчанин, и ему автоматом присвоили гражданство России. Хотя он украинец, никогда этого не отрицал, и он за Украину. Amnesty не хотела комментировать эту ситуацию в Украине. Они избегали, говорили: «Да, да, мы в курсе». Здесь же они наконец-то с удовольствием встретились, попросили отчет, который, я надеюсь, сегодня или на днях попадет в лондонскую организацию, и там будут приняты меры, и процесс запустится.
— А когда вы в последний раз общались со своей сестрой? Как это происходит? Удается ли вам встречаться или вы говорите по телефону, или через адвокатов? И как часто вы встречаетесь?
— За десять месяцев мы виделись пять раз, по-моему. В последний раз я видела ее 1 апреля. С мамой мы прибыли в Москву. Нам обещали встречу без стекла, но в последний момент что-то изменилось. Они так боятся нарушить процедуру, что мы виделись через стекло. Нельзя обняться. Там запрещают разговаривать на украинском языке. Если ты используешь этот язык, то приглашают переводчика. Он, естественно, все слушает, переводит, о чем говоришь.
— Каково физическое состояние Надежды? Она продолжает голодовку, как я понимаю?
— Надя голодала 83 дня. Из них 40 дней — абсолютная голодовка, где разрешалась только вода из-под крана. За счет некачественной воды образовались камни в желчном пузыре и в почках. Но дальше, когда уже начала изменяться формула крови, когда кровь начала густеть, человек начал мерзнуть, пошли гормональные сбои, ей начали давать глюкозу и аминокислоты, чтобы не слипался желудок.
Сейчас она принимает минимальное количество калорий, пищи, чтобы прожить сутки, чтобы ее привезли на суд. Надя — офицер, военный человек, который борется, и этот голодный страйк — это ее доступное оружие. Сейчас тюремщики используют это как шантаж: ты поешь, а мы тебя на суд отправим. А если нет, то скажем, что ты не способна.
— Надежда говорила, что начинает принимать витамины и что-то есть, чтобы продолжать борьбу. Каково сейчас ее моральное состояние?
— Есть люди, которые не ломаются. Она принадлежит к таким. Морально этого человека уже не сломать. Физически, конечно, уничтожить можно. Но не морально.
Она потеряла больше 30 килограммов веса. У нее серьезные проблемы со здоровьем. По некоторым пунктам она может получить инвалидность. По женским вопросам — за счет гормональных изменений. Но Надя — пилот. Она очень дорожит своим здоровьем, потому что оно должно быть на высоком уровне, чтобы иметь разрешение на полеты. Поэтому она никогда не скажет, что ей плохо.
— Как вы относитесь к многочисленным призывам и открытым письмам с просьбами прекратить голодовку?
— Я благодарна всем, кто небезразличен. И Надя тоже. Первым делом она интересуется делами на фронте в Украине и благодарит людей, которые небезразличны. Безразличие — это хуже, чем противостояние. Я не ожидала, что люди настолько человечны в мире. Но я знаю Надю хорошо и не трачу время, чтобы уговорить ее прекратить голодовку. Я трачу это время на борьбу, в том числе, с Кремлем, на требование отпустить незаконно удерживаемых людей, которых похитили и рассказывают сказки, что они сами пришли.
— Что она рассказывала в последнее время о бытовых условиях содержания? Как она проводит время в тюрьме?
— Там нельзя ничего. Все — запрещенные предметы. Можно читать, но только на русском языке. Недавно все-таки удалось передать книги на украинском языке. Ей разрешили такие незаконные предметы, как клей и ножницы. Она делала маме на день рождения открытку.
Она пытается чем-то занять руки. Она очень активный человек, очень творческий, хотя из нас двоих вроде как я имею творческое образование. Но у Нади тоже это получается очень и очень хорошо. Она не любит сидеть без дела, стремится чем-то заниматься.
— Кстати, как получилось, что ваши жизненные пути такие разные? Вы, насколько я знаю, архитектор по профессии. А Надежда стала летчицей. Это с детства было по-разному?
— Посторонние люди не верили, что мы сестры из-за разницы в нравах. Хотя характерами мы похожи. Мы разные, но едины. Строительство — это тоже не совсем женская профессия. И вообще у нас скоро гендерная политика уравняется. Я не считаю, что пилотирование машин с реактивными двигателями — это мужская прерогатива. Это мнение Средневековья. В армии есть солдаты, и нет женщин и мужчин.
— Вы говорили, что кроме Надежды Савченко в России есть и другие украинские заключенные. Но именно она стала символом стойкости, несокрушимости воли. Она всегда была такой? Или же эта стойкость появилась, когда она стала летчицей?
— Она всегда была такой, это такой характер. Но здесь я бы поблагодарила ее адвокатов, которые сделали все, чтобы популяризировать ее дело. Она бы и так не сломалась. Но так она вдохновляет мир, тех людей, которые в похожей беде. Они смотрят и берут пример. Это их вдохновляет, дает им источник веры и надежды. За это спасибо адвокатам, которые делают, что могут. Но в силу среды их работы это не очень просто.
— Вы заметили, что Надежда пытается сохранить здоровье даже в этих условиях, чтобы потом можно было бы продолжать летать. А как она сама видит свое будущее после тюрьмы? Политическая карьера будет неизбежной?
— Сейчас у нас страна в огромной беде. Я здесь и все небезразличные люди пытаются напомнить миру, что были две мировые войны, из которых нужно извлекать уроки. Нельзя оставаться безразличными, нельзя думать, что это — там, а мы — далеко. «Там» — это рубеж, который охраняет вас здесь. Не поможете рубежу, завтра будете себя защищать. И каждый должен не оставаться «туманным Альбионом», а четко позицию, черную, конкретную. Нельзя быть для всех хорошим. Я дружил с Россией, но я не хочу ссориться с Украиной — так не получится.
Политика — конечно. Но сейчас наша задача — закончить то, что начато. Мы добивали, отхаркивали эту совдепию в лице Януковича. Почему-то Россия подумала, что мы всей душой рвемся в Европу. Европой нужно становиться, а не вступать. Мы восстали против вопиющей коррупции, беззакония. Не было прав человека, когда был у нас Янукович. Мы смогли это повалить. Но вот у нас другая проблема: Путин лучшего друга выручает, решил Крым забрать. Мир должен это понимать.
— Но все-таки, если говорить о возможной политической карьере. Надежда Савченко — народный депутат Украины от партии «Батькивщина». Это голосование было символическим жестом, или в Украине видят в Надежде политика?
— Надя является депутатом от «Батькивщины» и дипломатом, представителем Украины в ПАСЕ. В Украине и не только в Украине люди видят в ней лидера, президента. Людям нужен лидер. Это не мои слова. Это информация все больше поступает ко мне. Ведь все это не просто политика. У Нади очень большой опыт в общении с людьми, с мужским обществом в армии и у нее аналитический склад ума. Тактики и стратегии она умеет разрабатывать. Сейчас она это хорошо демонстрирует в СИЗО. Дипломат из нее отличный. На нее простые люди возлагают надежды. Главное — не разочаровать их. А какими путями не разочаровать — выбор большой.
— Вы сказали, что в Украине видят в ней лидера, возможного президента. Что это значит?
— Люди в политических кругах к этому скептически относятся. Я сказала это от простого народа (мне не очень нравится эта фраза), от народа Украины, большинство которого поддерживает наших ребят, которые боролись и борются против той или иной завуалированной коррупционной схемы, которая еще существует на всех уровнях. Поэтому люди, видя простого человека, не олигарха, не бизнесмена, доверяют ему больше и верят в то, что он сможет все, что он волшебник. Но это колоссальный труд и колоссальные шахматные расклады.
