Возвращение на Украину: Львов

Kiev Post: В следующий четверг, 28 мая, Вы снова приедете на Украину, чтобы лично исполнить свою пьесу «Отель Европа» на сцене Львовской оперы...

Бернар-Анри Леви: Да. Уже в третий раз. До этого я выступал в Одессе — городе Исаака Бабеля, Эйзенштейна и одной из легендарнейших еврейских общин на Украине. 21 февраля я выступал в Киеве, в день годовщины Майдана, который для меня является одной из прекраснейших революций современной истории. И я сыграю свою пьесу еще раз, снова произнесу этот монолог о Европе и европейском духе во Львове, который — наравне с Веной, Прагой и Будапештом — является символом великой центральноевропейской культуры. У меня эта поездка вызывает сильные чувства. Нигде я так сильно не чувствую себя европейцем, как в этих городах, в которых Европа существует в форме ностальгии, сражения и надежды. Хотите, открою вам тайну? Моя мечта — сыграть эту самую пьесу, произнести эти самые слова, это самое посвящение Данте, Гете, Шевченко и Наде Савченко в Донецке, Луганске, Дебальцево или Мариуполе. Имеющий уши да слышит!

— Вы потратили много сил на борьбу за дело Украины в Европе. Что мы имеем сейчас?

— Признаюсь, я сильно озадачен. Не хочу сверх меры пугать ваших читателей, но я чувствую, что над европейскими столицами веют недобрые ветра. Как если бы тот порыв солидарности, что мы почувствовали во время Майдана, начал сходить на нет. Как если бы пред лицом российского высокомерия европейские столицы решили, что цена, пожалуй, слишком высока. Я не говорю об общественном мнении, которое в большинстве своем по-прежнему испытывает отвращение к выходкам, провокациям и угрозам Путина. Я говорю о правящих кругах, элите, правителях, которые, похоже, постепенно от вас отказываются.

— Даже Франция?

— Нет. Франция — это пока исключение. Как я понимаю, ваш президент и ранее ваш премьер-министр остались довольны разговором с президентом Фрасуа Олландом. К слову, вы, как и я, прекрасно знаете, что тот же Олланд так и не уступил в чувствительном и болезненном вопросе «Мистралей». Ставить принципы выше торговли, солидарность с братским народом — выше простой финансовой заинтересованности — это встречается не так уж часто. И в данном случае, это было не так просто, как кажется. Если вы хотите услышать мое мнение, это был по-настоящему редкий жест государственного деятеля: Олланда упрекали в том, что, отказавшись от поставок «Мистралей», он поставил под сомнение надежность Франции как партнера, но я, напротив, считаю, что он тем самым подтвердил ее благонадежность; именно отказавшись от этих поставок, мы заверили наших партнеров в своей решимости и силе... Но Франция — не вся Европа. И даже если Олланд обладает значительными полномочиями и авторитетом, у него недостаточно рычагов, чтобы в одиночку заставить пораженческую, зябкую и испуганную Европу пережить следующую зиму без российского газа. Как раз об этом я говорю в своей пьесе.

— Как далеко, на Ваш взгляд, может зайти это примирение с Москвой?

— Все сказано в пьесе. Как ни прискорбно, я предвидел развитие этой неомюнхенской политики, за которую расплачивается Украина. Дипломаты, особенно те, что в Брюсселе, — люди странные, лишенные памяти, а зачастую и достоинства. Всего пару дней назад во французской и британской прессе появились странные, умело организованные утечки информации. Дело было накануне ежегодной конференции по вопросам расширения. И нам сообщили, что отныне многие государства-члены ЕС ставят примирение с Путиным и возобновление «бизнеса, как раньше» превыше верности политическим и моральным обязательствам, взятым на себя во время падения Януковича. Так, например, большинство находят все более и более «естественным» и даже «желательным» вхождение тех или иных стран региона в Евразию. Напомню, между делом, что у этой самой Евразии есть две характеристики. Во-первых, это геополитический проект, основанный на фашистской идеологии, которая уходит корнями в 1930-е годы — я это во всех подробностях объяснял в прошлом году на конференции в Киеве, стенограмму которой вы опубликовали. Во-вторых, это военная машина против Евросоюза: способ его уравновесить и за счет популистских, ксенофобских и антиевропейских партий, которые там кишмя кишат, дестабилизировать, а по возможности и вовсе подорвать ЕС.

— Вы близки к президенту Порошенко. Вы обсуждали с ним эти вопросы?

— Для начала хочу сказать, что чем чаще я вижу Петра Порошенко, тем больше меня поражает его спокойствие, решимость и уверенность. В последний раз мы виделись в Париже три недели назад. У меня дома. Я пригласил нескольких человек, которые создают общественное мнение во Франции, чтобы они послушали его. И все были впечатлены этим человеком, его уверенностью в победе и дальновидностью реформ, которые он собирается провести. Когда герой «Отеля Европа» в самом конце пьесы назначает идеальное правительство Европы, он поручает Порошенко руководить Министерством величия, и это не просто художественный прием! Что касается вашего вопроса, думаю, он осознает хрупкость международной поддержки, которая оказывается его стране. Он прекрасно видит грязные игры тех, у кого хватает наглости оправдывать собственную трусость бездействием Украины, которая, якобы, слишком медленно вступает на путь реформ, слишком неохотно борется с коррупцией и т.д. И это еще одна причина, по которой я активнее, чем когда-либо, выступаю за то, чтобы Европа и Франция его поддержали, чтобы США предоставили вооружение, в котором он нуждается, прислушавшись к требованиям растущего числа американских сенаторов и конгрессменов, и чтобы все мы по-прежнему стойко держались против этого российского неоимпериалиста, чьей первой, но далеко не последней жертвой стала Украина.

— Какую роль в данной ситуации может сыграть такая пьеса, как «Отель Европа»?

— Эта пьеса, как вы знаете, в значительной мере посвящена Украине. Это гимн защитникам Донецка, героям Дебальцево и небесной сотне тех, кто погиб на Майдане. Это призыв к освобождению Нади Савченко, отважной летчице, похищенной сепаратистами Востока страны и удерживаемой Путиным вопреки всем законам войны. Поэтому для меня показать эту пьесу во Львове — это конкретный жест солидарности и способ сказать нашим европейским братьям, которыми для меня являются украинцы: «Вы — не одни, ваши изначальные друзья по-прежнему с вами, нас по-прежнему много — тех, кто знает, что вы — наши часовые, наш щит, противостоящий наследникам Сталина и Николая I». Но вы увидите, что это также непреклонное и открытое обращение к безвольной Европе, которая, если бы не было интеллектуалов, журналистов и людей с чистой совестью, которые напоминают ей о ее собственных ценностях, уже давно бы направилась навстречу Москве и отреклась от своих прошлогодних обязательств. Кстати, я также представлю свою пьесу в Берлине, Брюсселе и, надеюсь, в Нью-Йорке. Чтобы повсюду был услышан голос свободной, демократической, неделимой и европейской Украины.

— Получаете ли Вы удовольствие от игры?

— Да, огромное. Когда в Сараево, а потом в Париже пьесу играл Жак Вебер, вложив в свою игру весь гений великого театрального мастера, воспитанного на «Сирано», «Дон Жуане», трагедиях Ибсена и Расина, реакция была очень мощной. Но самому произнести свой текст в этих трех городах европейского сознания и сопротивления анти-Европе — в Одессе, Киеве и теперь во Львове — это совсем другое дело. Непередаваемые эмоции. Ощущение, что тебя мгновенно и всецело понимают. Чудо слова, которое в ту же секунду, как оно произносится, становится эхом внутреннего голоса публики, отражая ее жизнь, ее судьбу и ее надежду. Чувство общности и братства, которое мне редко удавалось испытывать.