Криминал и экономический кризис в России

Если хотите почувствовать отчаяние, отправляйтесь в район Капотня в Юго-Восточном административном округе Москвы.

Именно здесь до недавних пор промышлял наш герой, мелкий рэкетир по кличке «Дворник». Зажатая многополосной МКАД, с вечно забитыми транспортом переулками (здесь нет станции метро), с непрезентабельными блочными домами поздне-советской застройки, укутанная дымом труб Московского нефтеперерабатывающего завода, Капотня и в лучшие времена вряд ли могла претендовать на звание привлекательного местечка. Этот один из самых бедных районов Москвы.

Согласно информации Анатолия Якунина, начальника Главного управления МВД России по Москве, в 2014 году количество преступлений в городе выросло на 45%. Рост идет по таким «позициям», как фальшивомонетничество, незаконный оборот наркотиков, нелегальная миграция, торговля людьми, коррупция. И весь этот преступный «букет», наряду с проституцией, расцветает в Капотне. Хозяева тайных борделей, которых в Капотне множество, разнообразят свой бизнес продажей наркотиков. Их владения уже напоминают опиумные притоны начала прошлого века. Клиенты могут приобрести и тут же принять дешевые и особо пагубные наркотики, включая печально знаменитый «крокодил» — вызывающий быстрое привыкание препарат, названный так потому, что кожа его жертвы покрывается чешуйками и приобретает зеленоватый оттенок. Чтобы организовать у себя наркопритон, хозяева борделей залезают в серьезные долги к гангстерам, которые до недавнего времени ограничивались взиманием небольшой дани со своих подопечных, позволяя им свободно крутить их собственный бизнес.

Однако этот «местечковый» тип гангстера тоже ощутил на себе удар кризиса. «Дворник» — классический тому пример. Этакий «обаятельный» бандит. Его арестовали в марте, и он до сих пор ожидает суда. «Дворник» погорел на том, что не учел перемен общей ситуации к худшему и вознамерился поддерживать образ жизни, к которому привык: азартные игры с высокими ставками. Но ведь еще надо было содержать свою банду, плюс рассчитываться с «вышестоящим крупняком» — платить дань за право заниматься собственным рэкетом. Как заметил один из занимавшихся делом «Дворника» полицейских, тот считал, что все будет продолжаться как раньше, «не делал сбережений и не строил планов на случай «весенней засухи».

Гангстер, который не в состоянии рассчитаться с долгами, не имеет будущего. «Дворнику» ничего не оставалось, как попытаться опереться на собственные силы — «отжать бизнесы» на той поляне, которую сам окучивал, — то есть еще сильнее надавить на хозяев борделей. Причем, в этом он был не одинок: местные полицейские, собирающие с притонов оброк, тоже почувствовали «щипок» кризиса, и их требования возросли. Все это и привело к падению нашего героя. Когда один из «клиентов» заявил, что не может платить, «Дворник» самолично зверски его избил, чтобы другим неповадно было ссылаться на бедность. Его жертва попала в больницу, и полиции ничего не оставалось, как расследовать этот случай. Ввиду имевшихся вещдоков и свидетельских показаний «Дворник» вскоре оказался за решеткой. Тот факт, что из-за проблем с доходами он начал экономить на взятках местным блюстителям порядка, скорее всего, тоже повлиял на исход дела.

Длинные клешни «Рака»

Некоторые хозяева борделей не в состоянии справиться с кризисом, и их бизнес схлопывается. Выживают те, кому удается диверсифицировать свою деятельность, идя на еще более рискованное и опасное предприятие — торговлю наркотиками. Что, в свою очередь, означает попадание под еще более жесткий контроль заправил организованной преступности. Во многих случаях это оборачивается накапливанием долгов. Местные гангстеры, и сами находящиеся под прессом, часто попросту продают своих «подопечных» более крупным и богатым городским бандам.

К примеру, многие дела «Дворника» перешли в ведение «Рака». Это местный представитель группировки, в которой доминируют люди, верные Тариэлю («Таро») Ониани, одному из самых могущественных московских крестных отцов. Он управляет своей империей из липецкой тюрьмы, где отбывает десятилетний срок за похищение людей. Если «Дворник» — это бандит, хищник, промышляющий, чем под руку попадется, то «Рак» — профессионал, «бизнесмен», который стремится увеличить доходность «активов», плывущих к нему в руки. Свою кличку в преступном мире он заработал за то, что проявляет присущее раку стремление съесть практически все, что ему попадается.

Таким образом, по крайней мере, в Капотне, экономический кризис означает тяжелые времена для малого «бизнеса», мелких гангстеров и некоторых местных коррумпированных представителей власти, которые всех их «доят». Как результат — увеличение числа преступлений, и процветание более богатых, имеющих хорошие связи и более диверсифицированных организованных преступных группировок (ОПГ), а также рост коррупции.

Конечно, неправильно было бы полностью экстраполировать ситуацию в одном отдельно взятом, причем беднейшем, убогом районе, аутсайдере по московским меркам, на ситуацию в экономике в целом. Тем не менее, по мере того, как экономический кризис затрагивает людей все сильнее, и «откусывает» от отчислений на социальные нужды, в ногу с ним идет и общая криминализация. Не менее важно, что она меняет баланс сил и практики между преступным миром и коррумпированными чиновниками, которые находятся наполовину в его тени, наполовину «на свету».

Похожие процессы наблюдались в 2008 году, когда экономический кризис привел к падению рубля (несмотря на то, что правительство тогда сожгло более 130 миллиардов долларов из своего валютного резерва), а реальные доходы россиян упали за 12 месяцев на 7%. Тогда, как и теперь, традиционные уличные банды, занимающиеся торговлей наркотиками или крышеванием киосков и рабочих-мигрантов, почувствовали, что времена становятся тяжелее. Некоторые из этих мелких банд выжили, другие либо добровольно пошли под крыло крупных ОПГ, либо были ими поглощены.

Те, кто выжили, вынуждены были усилить свою активность. Это было время, когда ранее «непрестижные» криминальные занятия вроде ростовщичества, или квартирных краж, вдруг оказались доходными. Сегодня наблюдается нечто похожее, и не только в Капотне: в прошлом году преступность по стране выросла на 14,3% —. Главная военная прокуратура, к примеру, опять обеспокоена использованием военно-транспортных самолетов, летающих из российской военной базы в Таджикистане для переправки в Россию наркотиков — практика, которую, как они считали, им удалось пресечь.

Черный вход в «серый гастроном»

Итак, криминальный кризис 2008 года обернулся приговором для одних и новыми возможностями для других. Более крупные и диверсифицированные группировки успели подхватить лакомые куски криминальных активов по бросовым ценам. Особенно преуспели те, кто присосался к государственным ресурсам, либо воспользовался благосклонностью госструктур. Другими словами, кризис 2008 года укрепил кровосмесительные связи между коррумпированной частью государственной машины и «нижним миром», особенно на местном уровне.

Точно так же сегодня новые возможности открылись для тех индивидуумов и группировок, кто в состоянии ими воспользоваться. Уже сама девальвация рубля означала, что банды, зарабатывающие доллары, евро или другую твердую валюту, имеют колоссальные преимущества. Особенно прибыльной стала контрабанда героина из Афганистана в Европу. Есть и другие дела, приносящие заветную наличность в твердой валюте. ОПГ, которые готовы предложить иностранным партнерам услуги по отмыванию денег, получают вознаграждение в валюте. Хакерство – тоже не рублевый бизнес. Так же, как международная торговля женщинами или оружием.

Таким образом, самые захватывающие перспективы открываются перед гангстерами, оперирующими через российскую границу. Петя «Банан», к примеру, сумел построить прибыльный нишевой криминальный бизнес после спада 2008 года на базе маленькой московской автотранспортной компании, которую унаследовал от старшего брата после его гибели в автокатастрофе. Поначалу «Банан» шел простейшим путем, добавляя контрабанду и контрафакт в поставки обычных грузов. Но вскоре понял, что в разы больше можно заработать на контрабанде героина. К 2012 году он уже ежемесячно поставлял его в Беларусь для продажи местным ОПГ, которые, в свою очередь, переправляли героин в Литву. И это превратилось для «Банана» в основной источник дохода. В 2014 году к героину прибавился новый популярный контрабандный товар — сыр.

По мере того, как Кремль обкладывает санкциями западные продукты, потребители в поисках любимой итальянской салями или французских сыров обращают взоры на черный рынок — и здесь Беларусь один из главных поставщиков. По иронии судьбы, усилия Москвы по предотвращению нарушений санкций легальными компаниями, которые хотели бы обойти режим контроля, лишь способствовали передаче большей части рынка в руки чисто криминальных контрабандистов с коррумпированными контактами и многолетним опытом незаконного перемещения грузов через границу.

Тем не менее, у самого Пети «Банана» не хватает опыта ни по приобретению, ни по операциям с этими товарами. Чтобы «вклиниться» в неизведанную зону, которую некоторые именуют «серым гастрономом» или «серой деликатеской», ему пришлось обзавестись новыми партнерами. В их числе связанный с белорусским агрокомбинатом чиновник, «сидящий» на импорте, которого рекрутировал шурин «Банана», состоящий в банде, покупающей у Пети героин. И, наконец, хотя некоторые сыры поступают в московские супермаркеты, часть идет в мелкие продуктовые магазинчики — а их сеть контролирует дагестанская ОПГ.

На своем уровне это классический пример предпринимательства «на лету», которым сильна Россия: «Банан» продает героин за евро и санкционные продукты — за обесценившиеся рубли. Но этот бизнес чреват отдаленными рисками. Петя «Банан» попал в зависимость от коррумпированных чиновников, над которыми не властен. В нынешней ситуации неопределенности у него нет гарантий, что завтра они не захотят «выйти из игры», не попадут под арест, или не потребуют увеличить свою долю. Кроме того, он связал свое благополучие с ОПГ с Северного Кавказа, у которой непростые отношения с конкурентами в московском криминальном мире, прежде всего, с грузинской и славянской ОПГ. У «Банана» просто не хватит «уличных сил», попытайся они «отжать» его бизнес, а также связей в преступном мире, чтобы избежать попадания под «перекрестный огонь», если «дагестанские» вступят в войну с кем-то из конкурентов.

Современный бандит «Вова»

В конце концов, нынешний экономический кризис, как и тот, что последовал за коллапсом рубля в 2008 году, означает рынок с повышающимися ставками для немногих ОПГ и с понижающей тенденций — для большинства. Группировки, которые не могут воспользоваться преимуществами момента, страдают, другие поднимаются в абсолютном и сравнительном выражении. В сухом остатке — все более нестабильный преступный мир.

Расширение криминальных связей с Беларусью, к примеру, — золотое дно для приграничных российских городов, таких как Брянск, и особенно — Смоленск, из-за расположения последнего на федеральной трассе, ведущей в Москву. Эти города никогда не были бриллиантами в короне преступного мира. Тем не менее, местные банды неожиданно расцвели из-за появившейся возможности обложить данью контрабандные товары. Это дает им дополнительный источник дохода, позволяющий привлекать в свои ряды новых членов, подкупать чиновников и вкладываться в криминальные схемы. По мнению представителя Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, в последнем квартале 2014 года в Брянской области было обнаружено на 24 процента больше подпольных лабораторий по производству метамфетамина, чем годом раньше.

То же самое в случае с Крымом. Учитывая, что Крым до сих пор чувствительная и «особо охраняемая» зона, с усиленным присутствием ФСБ, дорога туда открыта лишь «проверенным» ОПГ, имеющим контакты в аппарате спецслужб. Так, базирующиеся в Москве «солнцевские» в Крым допущены, а грузинские банды, обычно первыми устремляющиеся в новые места, получили предупреждение: в Крым не соваться. Более того, февральское убийство в Турции Вадима Иваненко — «Вадика Краснодара», одного из местных криминальных «королей», выглядит как эпизод борьбы за контроль над Кубанью, южнороссийским регионом, близким к Крыму. То, что раньше было, скорее, глубокой периферией преступного мира, внезапно превратилось в территорию с большим потенциалом, которую хотят подмять по себя уже крупные «шишки».

Меняющаяся экономическая, политическая, и даже демографическая ситуация ставит под сомнение установившиеся разграничительные линии и правила. Еще один момент — прекращение криминальных войн и наступление периода мирного сосуществования между бандами способствовало тому, что их лидеры спокойно доживают до седин, и, соответственно мешают естественному приходу им на смену более молодого поколения.

Даже в Москве, где преступное сообщество более сложное, но и более стабильное, чем в других местах, не в последнюю очередь потому, что власти здесь значительно менее терпимо относится к открытой войне между группировками, напряжение нарастает. «Вова» — один из тех его представителей, кто уверен, что его время пришло, но чувствует все большее разочарование в связи с ситуацией статус-кво. Свою кличку он получил за внешнее сходство с Путиным. К тому же, он еще и мастер боевых искусств — правда, не по дзюдо, а по самбо. Начинал как телохранитель днем и сборщик «налогов» ночью, и, в конце концов, основал собственную охранную фирму. Она занимается примерно тем же — днем предоставляет законные охранные услуги, ночью -промышляет рэкетом, вымогательством, помимо этого организует отмывание денег и кражи со взломом.

 «Вова» — современный бандит. Ему нравится носить дорогой костюм и водить дружбу с корпоративными клиентами. Но и поучаствовать в избиении «провинившегося» он тоже не прочь. Закрепился в оптовой торговле наркотиками. Охраняет груз по дороге в Европу, а также, судя по всему, запустил лабораторию по производству метамфетамина в дачном поясе, в пригородах Москвы. Дела идут неплохо, надеется переселить семью в один из элитных охраняемых подмосковных поселков, в настоящее время понемногу пустеющих: дома выставляются на продажу, по мере того как западные компании отправляют из страны своих граждан из числа управленцев.

Тем не менее, по словам одного из его друзей, «Вова» тоже испытывает разочарование. Ирония в том, что в то время как он мог бы вывезти деньги из России — несмотря на попытки правительства стимулировать де-оффшоризацию, нелегальный вывоз капитала из страны остается растущим и легким бизнесом, — его усилия использовать наличку для развития бизнеса в Москве сталкиваются с большими трудностями. Существующие преступные сети, большинство из которых тесно связаны с политиками и правоохранительными структурами, не хотят принимать новичков вроде амбициозного тридцатилетнего «Вовы». Этот замкнутый круг можно разорвать только, если кто-то из городских преступных боссов соблаговолит отдать часть своих привилегий, или если голодный и сильный молодой волк заставит их сделать это. Текущий экономический кризис, так расстроивший старую криминальную гвардию, делает последнее более вероятным.