Робот из «Звездных войн» C-3PO утверждал, что владеет шестью миллионами форм коммуникации. Человеку до такого искусства далеко, однако среди представителей Homo sapiens тоже можно найти поразительные примеры буквально коллекционерской страсти к иностранным языкам: самые мотивированные не только знают по нескольку десятков, но и выучивают новые за несколько недель. Что нужно для достижения таких результатов, рассказывает вышедшая недавно книга «Babel No More» авторства лингвиста и журналиста Майкла Эрарда (Michael Erard). Из нее следует, что путь к языковому мастерству лежит через систематический самостоятельный труд и использование определенных приемов.
Исповедь по-сардински
Лингвистической легендой считается итальянский кардинал Джузеппе Меццофанти, который в начале XIX века жил в Болонье. Биографы приписывают ему знание 72 иностранных языков, то есть такого количества, на каком начали говорить люди, когда бог, по библейскому преданию, перемешал языки строителей Вавилонской башни. По другой информации, Меццофанти владел «всего» примерно 60 языками, среди которых были польский, арабский и древнееврейский. Людей, которые, как Меццофанти, знают от нескольких до нескольких десятков языков, называют гиперполиглотами. Усилия, вкладываемые сегодня в изучение новых языков, могут принести нам еще больше пользы, чем в прошлом. Для поляков открываются новые рынки труда, польские предприниматели занимаются бизнесом по всему миру, а туристические бюро предлагают провести отпуск в любой точке земного шара. В 1960 году в заграничные поездки ездили всего 60 миллионов людей, в 2008 году туристов, отправляющихся в другие страны, стало уже 924 миллиона. По данным Всемирной туристической организации, к 2020 году это число достигнет 1,6 миллиарда, Мы все чаще встречаемся с представителями других народов, и хотя английский становится лингва-франка нашей эпохи, изучение других языков, например, китайского, открывает массу возможностей.
В рекомендациях современных языковых школ мы не обнаружим методов Меццофанти. Он опирался на аскезу: мало ел, никогда не пил вина, спал три часа в сутки, чтобы целыми ночами заниматься новыми языками. И выходило это у него очень эффективно. Однажды к нему пришла женщина, которая хотела исповедаться на сардинском диалекте, которого Меццофанти не знал. Он попросил ее вернуться через две недели, и когда она пришла вновь, он уже смог принять исповедь и наложить соответствующую епитимью.
Тени и крики
Проблема с Меццофанти заключается в том, что вся дошедшая до нас информация о нем — это исторические анекдоты, а большинство из них восходит к книге Чарльза Рассела (Charles William Russell) «Жизнь кардинала Меццофанти». Здесь мало подтвержденных научно фактов, которые бы могли помочь современным исследователям языка и человеческих способностей. С этой точки зрения больше ценности представляют сведения о гиперполиглотах, живших в XX веке, таких как венгерка Като Ломб (Lomb Kató) — переводчица с 10 языков, которая не верила в языковой талант и делала упор на мотивацию к учебе и посвящении этому хотя бы нескольких минут ежедневно. Но самые ценные объекты для ученых — это современные гиперполиглоты.
Один из них, 48-летний Александр Ахельес (Alexander Arguelles), опубликовал в прошлом году на страницах Guardian статью о том, как он выучил 50 языков. Стартовал он поздно, начав учить первый иностранный язык в 11 лет. Это был французский, и учеба продвигалась не слишком хорошо, так что Архельес даже хотел все бросить. Перелом наступил, когда он начал изучать немецкий. В 20 лет Архельес уже поставил себе цель в жизни: выучить столько языков, сколько получится. Ему помогла частая смена места жительства. Он родился в США, учился в Берлине и Южной Корее, а сейчас живет в Сингапуре. Архельес, как и другие гиперполиглоты, подчеркивает важность систематической самостоятельной работы: чтения, изучения и отработки грамматических структур. Он использует собственную технику, которую называет «shadowing»: на прогулках он слушает записи на иностранном языке и громко выкрикивает новые выражения. «В течение шести лет, до того как я женился, и у меня появились дети, я занимался по 16 часов в день, продираясь через тексты на ирландском, фарсихинди, хинди, турецком, суахили. Постепенно во всех этих языках начали формироваться значения слов, и передо мной открывалось все больше литературных произведений», — пишет Архельес.
Чем больше языков он знал, тем легче ему было учить новые: по мере их изучения он осознавал существование общих для всех языков структур. Этот опыт, как кажется, подтверждает выдвинутую в 60-х годах XX Ноамом Хомским (Noam Chomsky) гипотезу о существовании универсальной грамматики, которая лежит в основе всех языков на Земле.
Эмбрион с тестостероном
На самом ли деле для овладения новыми иностранными языками достаточно упорства и монашеского труда? Многие ученые полагают, что в основе такой страсти лежит талант или особая архитектура мозговых структур. О существовании такого явления говорит случай Эмиля Кребса, дипломата, жившего на рубеже XIX и XX веков и владевшего 68 языками. Кребс завещал свой мозг ученым. Исследование, которое провел после смерти дипломата Оскар Фогт (Oskar Vogt), показало особую плотность нейронов в зоне Брока — парной, существующей в обоих полушариях структуре, которая отвечает за речевые функции. В свою очередь, исследование, проведенное несколько лет назад учеными Дюссельдорфского университета, выявило, что один участок в зоне Брока был у Кребса необыкновенно увеличен не только в левом полушарии (чего можно было ожидать, раз оно отвечает за лингвистические способности), но и в правом. В другом фрагменте зоны Брока была обнаружена необычная асимметричность. Пока ученые не могут интерпретировать этот результат, но полагают, что секрет языкового таланта Кребса мог скрываться в уникальности изученных участков мозга.
Объяснение, откуда может взяться такой талант, дает гипотеза Гешвинда-Галабурда. Согласно ей, лингвистические способности могут быть эффектом колебания концентрации гормонов на внутриутробном этапе развития. Эту гипотезу в 1980-е годы выдвинули два американских нейробиолога Норман Гешвинд и Альберт Галабурда (Albert Galaburda). Они заметили, что левое полушарие у эмбриона крысы развивается немного медленнее в те периоды, когда возрастала концентрация тестостерона. Тогда предназначенные для левого полушария клетки мигрировали в правое. Если такое явление (что очень вероятно) существует также у людей, значит, колебания концентрации тестостерона ответственны за целую группу познавательных способностей или отклонений в них.
В случае гиперполиглотов отмечается определенная концентрация черт, которые могут свидетельствовать о существовании в мозге предрасположенности к обучаемости языкам, следующей из гипотезы Гешвинда-Галабурда. Большинство гиперполиглотов (примерно 75%) — это мужчины, среди них много левшей, гомосексуалистов и людей, у которых есть проблемы с ориентированием в пространстве. Эти черты, как и лингвистические способности, связаны с увеличением левого полушария, зависящим от концентрации тестостерона.
Язык галлюцинаций
Можно ли принять тезис, что люди с особыми языковыми талантами страдают своего рода савантизмом, то есть, как герой фильма «Человек дождя», гениальны лишь в одной сфере, а в других беспомощны, как дети? Такие лингвистические гении бывают. Самый яркий пример представляет 33-летний британец Дэниел Таммет (Daniel Tammet), который обладает талантом не только к языкам, но и к математике. Ему принадлежит рекорд Европы по воспроизведению цифр после запятой числа Пи (он помнит 22514). Одновременно он эпилептик и аутист. Его лингвистическую одаренность лучше всего иллюстрирует история о том, как он выучил исландский, который считается сложным языком. Совершенно его не зная, Таммет отправился в Исландию и через неделю интенсивных занятий уже выступал в телевизионной исландской программе, свободно общаясь с ведущими. Такие люди, как Таммет — это, скорее, исключения среди гиперполиглотов. Хотя среди лингвистических гениев немало отшельников. Они включаются в социальную активность только тогда, когда могут поговорить на иностранном языке. Чтобы понять значение таких контактов, достаточно взглянуть на те районы мира, где одновременно разговаривают на нескольких языках. Их жители учат новые языки без особого труда. Таким местом была, в частности, Италия при Меццофанти. Не все помнят, что когда возникло итальянское государство, лишь 10% его населения говорило на флорентийском диалекте, который мы сейчас считаем итальянским языком. В современной Индии пользуются 29 языками: хинди смешивается с урду, бенгали, каннада, английским. В некоторых африканских странах даже маленькие дети одновременно знают до восьми местных языков.
Однако многоязычность — это не то же самое, что гиперполиглотизм. Во втором случае один (родной) язык всегда остается в привилегированной позиции, а другие на него накладываются. Это показывают, например, случаи пациентов психиатрических клиник, которые слышат голоса или видят галлюцинации только тогда, когда используют родной язык, а не другие, освоенные позже. Такие случаи исследует психиатр из Великобритании Фелисити де Сулуэта (Felicity de Zulueta). Научные изыскания указывают на ограничения, с которыми сталкиваются люди, изучающие много языков. Новые языки всегда останутся в своего рода отдельном «ящике» (хотя не в отдельной части мозга), и хотя гиперполиглот способен овладеть множеством языков, ни один из них он не будет знать так же, как родной. Другая сложность состоит в том, что языки — это не только слова и грамматические структуры, но также культурный контекст, в котором они функционируют. Поэтому для владения языком нужна масса знаний, а для их приобретения — время. Чем больше языков мы знаем, тем сложнее найти эмоциональный контакт со всеми культурами, которые они представляют. Так что если у нас нет возможности бесконечно сидеть над книгами, нам остается всерьез взяться за английский. Отказаться от него мы себе уже, пожалуй, позволить не можем.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Робот из «Звездных войн» утверждал, что владеет шестью миллионами форм коммуникации. Человеку до такого искусства далеко, однако среди представителей Homo sapiens тоже можно найти поразительные примеры буквально коллекционерской страсти к иностранным языкам: самые мотивированные не только знают по нескольку десятков, но и выучивают новые за несколько недель. Что нужно для достижения таких результатов?
