Лапидарные проговорки чекистов

В годовщину гибели над небом Донбасса малайзийского самолета MH17 мировые телеканалы показали молебен на месте катастрофы. Там же установлена и плита в память, как сообщает надпись на камне, «298 невинных жертв гражданской войны на Украине». Разбор этой надписи должен войти в учебники русской политической риторики XXI века. Чтобы этот разбор был полнее, не забудем и двух других сообщений этих дней.

Одним отличилось информационное агентство РИА-Новости, которое провело онлайн-викторину среди своих читателей. Предлагалось выбрать из нескольких предложенных «правильный ответ» на простые вопросы о гибели самолета — как если бы речь шла о замужестве кинозвезды. Текст викторины с сайта РИА-Новости быстро убрали, но он остался в скриншотах и будет доступен впредь: что написано виртуальным пером, не вырубишь и атомным топором.

Второй текст, также вошедший в сюжеты международных выпусков теленовостей, — был бумажной самоделкой в руках женщины, стоявшей под знаменами так называемой Донецкой Народной Республики. Весь текст плаката состоял, собственно говоря, из цифр — в том числе такой: четыре с лишним тысячи жителей Донбасса погибли в ходе той самой «гражданской войны», памяти «298 невинных жертв» которой был посвящен молебен.

Не знаю, чем руководствовались режиссеры передач, например, BBC и Deutsche Welle, когда показывали этот сюжет 17 июля 2015 года, и увидели ли они в нем конфликт между разными политиками памяти. Как всегда бывает в телевизоре, картинка сообщила зрителю больше сведений, чем скороговорка комментаторов.

Чтобы понять, что же сообщила картинка на этот раз, попробуем восстановить один из многих предполагаемых разговоров с места события. Назовем женщину с плакатом «тетей Валей». И представим себе, что об этой картинке нас будут спрашивать не умудренные теорией заговора телезрители, а, скажем, наивный подросток, которому нужны ясные ответы на простые вопросы — без подтекста, без пропагандистской вуали, без игры.

И первый вопрос подростка будет примерно такой: «Зачем тетя Валя пришла на молебен в память жертв рейса MH17 со своими словами и совсем с другими цифрами?»

— Понимаешь, — скажем мы ребенку, — тетя Валя обижена, что весь этот молебен в память о невинных пассажирах, и установка камня на месте гибели иностранного самолета, и съехавшиеся православные священники, и начальники, и корреспонденты, — что все это организовано в память о сравнительно немногих погибших иностранцах, отчего же не помянуть и своих, тысячами погибших в... в этой войне.

— В гражданской войне? Но ведь у нас никто не говорит о «гражданской войне». Разве мы не хотим, как Крым, просто отделиться от Украины и присоединиться к России?

— Понимаешь, все не совсем так. Мы еще не знаем, как будут официально называть то, что происходит в Донбассе сейчас.

— А разве слова «гражданская война» не означают, что мы — «донецкие» — хотим победить «киевских» и захватить власть во всем Украинском государстве?

— В общем-то, конечно, да, но громко говорить сейчас об этом не стоит, потому что у России и без того трудное положение после присоединения Крыма, и оно еще ухудшилось после того, как наши по ошибке сбили этот чертов MH17...

— Как это «по ошибке»?

— Понимаешь, хотели сбить военно-транспортный самолет проклятых укров с подкреплением, а попали, просто по неосторожности, в чужой трансконтинентальный авиалайнер. Да и официальный вывод международной комиссии пока не опубликован...

— Так зачем же торопиться каменотесам?

— Люди должны знать нашу версию!

— Но почему же ничего об этом не сказано в надписи на камне? Из нее ведь нельзя даже понять, что речь идет о пассажирах самолета, который просто пролетал над чужой войной...

— Понимаешь, этот камень должны одновременно увидеть и родственники погибших, и российские, и украинские граждане. И каждый должен понять написанное по-своему.

— А зачем? Почему народы разных стран не могут прочитать эту надпись одинаково? Если люди погибли случайно?

— Это невозможно признать, потому что в таком случае России придется признаться в тяжком военном преступлении — поставках тяжелого вооружения, а, возможно, и в самом уничтожении самолета силами российского экипажа.

— Ну, и признали бы, и извинились бы. Извинились же украинцы, когда сбили над Черным морем российский пассажирский самолет случайной ракетой?

— Во-первых, уже поздно. Да и потом тут другое, тут все сразу скажут, что Российская Федерация просто пытается повторить захват Украины, как это сделала Советская Россия в 1921 и в 1939 годах.

— Но зачем тогда вообще устанавливать камень в память о погибших иностранцах?

— Понимаешь, за границей ценность одной человеческой жизни гораздо выше, чем у нас или в России. И убили-то у этих австралийцев или голландцев всего ничего — несколько десятков человек, а они носятся с ними так, как будто случилась вселенская катастрофа...

— Значит, тетя Валя правильно напоминает нашим каменотесам, что, если уж говорить о невинных жертвах, то давайте считать всех, а не только иностранцев...

— Понимаешь, тетя Валя не совсем права, потому что список наших жертв все время пополняется, и Российская Федерация не готова пока останавливаться на 4 или 5 тысячах невинных жертв!

— Погоди-ка, но ведь это означает, что «невинными жертвами» являются только иностранцы, а все остальные — кто? Сознательные участники войны? Но нас ведь никто даже не спросил, хотим ли и мы погибнуть ради того, чтобы Российская Федерация присоединила к себе всю Украину. А ведь выражение «гражданская война» означает только это!

— Нас никто и не спрашивает, а вот мнение международного сообщества все-таки приходится учитывать. Поэтому мы должны хотя бы сделать вид, что чтим память невинно убиенных. Ну, и чтобы не очень лезли в наши планы со своими советами.

— Так ведь получается нелепость! Скрывая правду, мы даже не можем спрятаться за спасительным лозунгом, призывающим почтить память всех жертв — и наших, и тех, кого убили наши.

— Так именно поэтому над формулой «памяти 298 невинных жертв гражданской войны» работали лучшие чекистские умы: своей неконкретностью она показалась всем нашим наиболее подходящей.

— Но разве мы с тобой только что не установили, что эти 298 погибших были, пусть случайно, убиты именно нашими силами с помощью, по всей вероятности, экипажа российского «Бука»?

— Да, но ты же видишь, какая тревожная обстановка сегодня вокруг России! Да и сбили-то случайно!

— Сбили, может, и случайно, вот только «Бук» прислали нарочно, чтобы самолеты сбивать.

— Ну, и как, по-твоему, могла бы выглядеть честная надпись на камне?

— Написанное сейчас тоже, по-своему, честно. Просто в переводе с ДНР-овского на русский эта лапидарная проговорка чекистов выглядела бы еще эффектнее...

— И как же?

— «Убитым — от соучастников убийц».

— Может быть, все-таки «невольных»?

— Это лишнее слово: не были бы невольными, не поставили бы и этот камень неслучайно убитым от невольных убийц.