Является ли Владимир Путин политически сильным или слабым? Этот вопрос может показаться довольно странным обывателю в России, который видит в российском президенте чуть ли не героя кинобоевиков — мастера дзюдо и затяжных прыжков с парашютом, беспощадного триумфатора в борьбе с оппозицией, военного стратега, угрозы которого направить танковые армады на Киев заставляют трепетать НАТО.
В последние недели обсуждение этой темы активно возобновилось среди экспертов, анализирующих последствия российского вторжения в Украину. Пытался ли Кремль своими действиями в Украине предотвратить повторение Майдана в России, угрожающего опрокинуть ее шаткий режим, или же это была попытка продемонстрировать возвращение России на мировую арену в качестве глобальной державы, способной расширить сферу своего влияния?
Дискуссия началась апрельской публикацией в журнале Foreign Affairs статьи двух академиков, Брэндона Валериано и Райана Манэсса, которые заявили о том, что «Путин не настолько силен, как может казаться, и, что еще более важно, как он сам надеется». Авторы отмечают, что Россия ничего ценного не приобрела в результате вмешательства в Украине, поставок оружия Ирану, попыток оказать давление на Восточную Европу через экспорт энергоносителей или кибервойн против глобальных соперников, таких, как США. «Попытка реализации Россией ее претензий на региональные интересы привела к результатам, которые на самом деле противоречат ее целям».
И поэтому, пишут эксперты, «Спешить принимать меры по противодействию якобы возрастающей российской угрозы будет ошибкой... Продолжение поддержки наших союзников, инвестиции в альтернативные источники поставок энергоносителей и кибер-защита будут более эффективным способом укрепления стабильности международной системы, несмотря на использование Россией силы».
Сергей Алексашенко, бывший заместитель российского Центробанка, с этим не согласен. В комментарии для Института Брукингса он выделил два аспекта российской влияния. Во-первых, ее роль как ключевого поставщика нефти и газа в Европу, несмотря на экономическую стагнацию. Во-вторых, военное превосходство России на постсоветском пространстве. Война, развязанная Путиным на востоке Украины, заморозила политическую активность в регионе, и сократила экономическую активность на 20 процентов. Алексашенко также отмечает, что продемонстрированный Россией военный потенциал подтолкнул страны НАТО к дополнительным военным расходам. Если Запад считает, что Путин и Россия слабые, полагает эксперт, то пусть лидеры в Европе и США наглядно докажут этот факт миру и самому российскому президенту.
К дискуссии подключились еще три эксперта. Павел Баев из Института исследования мира в Осло считает, что «Россия слаба... А Путин еще слабее». Он добавляет: «Путин оказался в классической ловушке: военное преимущество России все больше утрачивается, и процесс это продолжается. Он оказался перед необходимостью использовать это преимущество как можно скорее».
По мнению Баева, Путину хорошо известна тщательно скрываемая подноготная о происходящем в Кремле, раздираемом мелкими склоками и борьбой между владельцами неправедно нажитых состояний. Путин осознает, что доверять системе можно лишь до определенного уровня. Поэтому, считает эксперт, «...его власть намного более уязвима, чем это может показаться». Несмотря на то, что он не согласен с Алексашенко в оценке экономической мощи России, Баев разделяет точку зрения, что Западу следует быть более решительным в отношениях с Путиным.
Тем временем Аманда Таубман в своем материале в интернет-журнале Vox пишет о том, что Путин в ужасе от возможной потери власти, и что его демонстрация силы на самом деле скрывает глубокие системные слабости. Мария Снеговая, журналист и аспирант докторантуры в Колумбийском университете, напротив, считает, что на самом деле Путин полностью контролирует ситуацию: «Нынешний режим России, возможно, и не сумеет устоять в долгосрочной перспективе, однако, как однажды выразился Кейнс, в долгосрочной перспективе мы все умрем».
Дебаты по поводу слабости Путина или России сегодня не являются чисто академическим спором об абстрактных понятиях. Слабая, пребывающая в упадке Россия означает для Запада необходимость выработки совсем иных подходов, чем Россия сильная и стойкая. Если Россия слаба, Кремль, скорее всего, не раз подумает, прежде чем решится на возобновление военных действий в Украине, и Западу следует принять меры, которые будут учитывать это. Если же Россия сильная, как считает Снеговая, вялый ответ Запада на агрессию Москвы в Украине лишь поощрит Москву пойти еще дальше. Дополнительной проблемой является то, что действия России часто являются результатом неясных мотивов, что усложняет выработку адекватной ответной политики.
Поэтому зацикливаться на том, сильна или слаба Россия на самом деле — это значит упрощать сложные процессы, лежащие в основе поведения Москвы. И прежде всего, такой подход ошибочно отождествляет Россию с Путиным. Следует учитывать, что внешняя политика России также характеризуется отношениями Путина с остальной элитой, отношениями этой элиты с другими элементами режима, отношением режима и российского общества в целом, а также оценками Кремля внешних угроз и возможностей.
Поэтому Россия может быть сильной и слабой одновременно — если использовать данные термины— в зависимости от определенного момента, проблемы и взглядов заинтересованных игроков. Также важно не полагаться на тезис Валериано и Мэнесса, что «прошлое поведение говорит о том, что российское руководство продолжит быть рациональным и cдержанным». Такой поход никак не применим к оценке российского вторжения в Украину, какими бы ни были спекуляции по поводу мотивов Кремля. Его поведение никак нельзя назвать последовательным.
В любом случае, эффективное использование мощи государства его лидером иногда может компенсировать слабости страны, как бы их не определяли — так же, как неэффективное использование мощи может еще больше обнажить слабости. 18 июля в некрологе в связи со смертью Евгения Примакова, российского политика, дипломата и разведчика, журнал Economist отдал должное его заслугам.
Примаков был согласен с аннексией Россией Крыма в прошлом году, но в последние месяцы дал понять, что Путин зашел слишком далеко в вопросе Украины. Примаков не искал конфронтации, отмечает Economist. Россия была слишком слабой для этого. «Лучше использовать искусство дипломатии, чтобы перехитрить и превзойти соперников». Он считал пошлой «истерическую воинственную пропаганду», развязанную Путиным, а полномасштабную конфронтация с Западом — тщетной, пишет журнал. Примаков знал, к чему это ведет.
Дональд Дженсен – аналитик Центра трансатлантических отношений в Школе международных исследований имени Пола Нитце при Университете Джонса Хопкинса. Дон Дженсен пишет на темы внутренней и внешней политики России, отношений России и США и стран бывшего Советского Союза. С 1996 -2002 он занимал должность заместителя директора Радио “Свободная Европа”/ “Радио Свобода” в Праге, а с 2002-2008 – директора департамента аналитики Радио “Свобода” в Вашингтоне. С 1985 по 1996 Дженсен находился на дипломатической работе, работал в посольствах США в Москве и Софии. В 1987 -89 годах – участник переговоров об ограничениях стратегических вооружений, первой инспекции советских ракетных баз. Дон Дженсен имеет степень доктора наук и магистра Гарвардского университета, а также степень бакалавра Колумбийского университета.
