Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

Рассказ ветерана ирано-иракской войны о своем десятилетнем плене в тюрьмах Ар-Рашид и Абу-Грейб

© AP Photo / SayyadМитинг родственников иранских у офиса Красного креста в Тегеране, 1984 год
Митинг родственников иранских у офиса Красного креста в Тегеране, 1984 год
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
«В первые дни плена было очень тяжело. Голова совсем не соображала. Из памяти все выпало. Даже о жене не вспоминал. Ни о чем не мог думать. В тюрьме Разведывательного центра нас было 140 человек и все сидели в небольшом помещении. Каждые полчаса одного забирали на допрос. Связывали ноги и подвешивали кверху. Били и допрашивали одновременно. Задавали бестолковые вопросы».

Скорее всего, нашим читателям никогда не приходилось слышать об Али Нейсани (Ali Neysani), однако не так давно этот человек был одним из самых известных заключенных тюрьмы Абу-Грейб. Когда однажды некий баасистский офицер нанес оскорбление иранским пленным, именно Нейсани решил встать на их защиту и повалил его одним ударов в грудь.

Али Нейсани, которому сейчас уже пошел седьмой десяток, давно освободился и живет на свободе, однако десять своих лучших молодых лет он провел в тюрьмах Ар-Рашид и Абу-Грейб. После многих лет борьбы и сопротивления в плену теперь он благополучно живет со своей супругой и тремя детьми. Этим он во много обязан своей преданной и терпеливой жене Носрат Саки (Nosrat Saki), женщине, которая, пожертвовав собой, все десять лет одна терпела укоры и даже клевету, но мужественно справлялась со всеми житейскими тяготами. Чтобы познакомиться поближе с прославленным ветераном Али Нейсани, мы пришли в его дом на западе Тегерана в районе Шахид-Багери и беседовали с ним на протяжении нескольких часов. Ниже приводится рассказ самого Али Нейсани о его жизни в плену.

Уроженец Ховейзе

Я из провинции Хузестан на западе Ирана. Родился 23 июля 1945 года в городе Ховейзе. Отец ничего мне не оставил. Он был бедняком. Помогать нам тоже было некому. В последнем классе средней школы я решил оставить учебу и пойти в армию, чтобы помогать своей семье. Жизнь у нас была очень тяжелой. В 1966 году я стал служить в армии. Потом успешно сдал экзамен в офицерском училище и был принят на учебу.

Начальный этап службы я прошел в Ширазе. Затем окончил офицерское училище в звании младшего лейтенанта. В 1975 году женился. После свадьбы в Ховейзе я был переведен в Мешхед, где прослужил два года. До Исламской революции нес службу в Дизфуле. После победы революции меня определили в 92-ю бронированную дивизию в Ахвазе, но затем отправили в Курдистан, где к тому времени начались беспорядки. Я занимался строительством дома в Ахвазе, когда вдруг началась война с Ираком.

За деревней Поленоу

В начале войны я оказался в Хорамшахре. 19 октября 1980 года с несколькими солдатами мы отправились в дозор. Тогда я командовал 120-й батареей. Мы расположились за деревней Поленоу. На закате мы вышли из машины, взяли все необходимое и пошли дальше пешком. Только мы успели немного отойти, иракцы ударили по нашей машине из РПГ-7, и она взлетела на воздух. Потом нас окружили. Отступать было некуда. Первое, что я сделал, зарыл в землю свое удостоверение, чтобы оно не попало к иракцам. Затем я сорвал с себя знаки отличия и забросил их подальше от себя. Тут вплотную на машине и танке подъехали иракцы и еще теснее взяли нас в кольцо. Нам ничего не оставалась, кроме как сдаться в плен. Мы подняли руки вверх и сдались врагу. Один из иракских солдат подошел ко мне и спросил: «Какое звание?» Я ответил: «Рядовой». Тогда он ничего не ответил и ушел. Каким-то образом им удалось найти мой документ. Тогда ко мне подошел иракский офицер и спросил: «Разве это не твое удостоверение?»

С завязанными глазами

«Ты их командир!», — закричал офицер и щелкнул затвором. Я не мог ничего сказать. Просто опешил. Иракец подошел ближе. Он направил на меня свой пистолет и хотел уже выстрелить, но вдруг я крикнул по-арабски: «Свидетельствую, что нет иного Бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед — посланник его!» Офицер сразу же швырнул на землю свое оружие и сказал мне по-персидски: «Жаль, что ты теперь мусульманин». Обошлось. После продолжительного допроса нас повезли в сторону Басры. В одном месте уже у самого города нас допросили еще раз. Потом завязали глаза и сказали: «Мы собираемся вас казнить». Они несколько раз стреляли в нас, но никто не пострадал. Это они так издевались. Иракский офицер заявил: «Мы уже убили некоторых пленных. Сейчас ваша очередь». Мы ждали этого, но так ничего и не произошло. Это были тяжелые моменты. Когда они закончили свою игру, то погрузили нас в грузовой вагон, в котором перевозят скотину, и отправили в отдел разведки баасистской армии в Багдаде.

Бестолковые допросы


В первые дни плена было очень тяжело. Голова совсем не соображала. Из памяти все выпало. Даже о жене не вспоминал. Ни о чем не мог думать. В тюрьме Разведывательного центра нас было 140 человек и все сидели в небольшом помещении. Каждые полчаса одного из нас забирали на допрос. Связывали ноги и подвешивали кверху. Били и допрашивали одновременно. В основном их вопросы не были связаны один с другим. Например, у меня спрашивали, сколько военных самолетов у Ирана и сколько я убил иракских солдат. Каждый, кто не отвечал, получал еще больше побоев. Я кое-как отвечал на эти вопросы, давал ложные сведения. Допрашивающие были бестолковыми и их вопросы тоже. Спустя несколько дней нас перевели в Главный разведывательный центр. Все три месяца мы сидели в одной из тюрем недалеко от Багдада, которую называли «конюшней». Там содержали иракских политических заключенных. Каждый день мы слушали ржание лошадей. В «конюшне» нас было около 40 человек. В этой жуткой тюрьме было полно скорпионов. Пробыв в «конюшне» три месяца, я оказался в Абу-Грейбе. Там нас было 120 человек: 58 летчиков и остальные офицеры армии.

Вшивые полчища


В Абу-Грейбе я находился девять месяцев. Через некоторое время там оставили только летчиков, а меня в группе из 30 человек этапировали в тюрьму Ар-Рашид. Там нас с самого начала разделили по одиночным, двух- и трехместным камерам. Наша одежда вся была порванной. По одеялам бегали полчища вшей. Чтобы они меньше кусали нас, мы одевали одежду швами наружу. В шесть или семь часов вечера двери в камерах запирали, а для справления нужды в камере оставляли жестяной бетон. Все шесть месяцев я не пил воды, чтобы не хотелось в туалет. Делать это при сокамерниках было стыдно, но, к сожалению, другого выхода не было.

Сначала я говорил, что мое имя Саид Ганам, но меня обычно называли Али-араб. Я имел пару ботинок, по которым меня многие узнавали. Я их сшил специальным образом по краям и за счет этого прославился на всю тюрьму. Все упрекали меня и говорили: «Выбрось ты эти ботинки и одень хотя бы новые тапки».

Записи углем

В тюрьме Ар-Рашид прежние заключенные написали углем на двери и стенах суры из Священного Корана, такие как «Аль-Джума», «Аль-Сафф», «Ал-Мунафикун», а также некоторые известные молитвы. Мы часто читали их. Господь направил меня с самых первых дней плена выполнять вечерний намаз. За все время пребывания в плену молитва была моим утешением. Я больше ни о чем не думал. Если бы не это, то я бы точно сошел с ума, как некоторые другие. В плену большую часть времени я совершал намаз и привык читать Коран и другие молитвы. Конечно, сначала у нас в камере не было Корана и перевода к нему. Потом один его экземпляр раздобыл летчик Сейед Адасолла Мохаммади. Остальные сделали копии его сур и давали нам. Другие летчики передавали нам айяты Корана сверху при помощи азбуки Морзе и мы тоже их читали. Многие их учили наизусть. В Аль-Рашиде я провел девять лет.

Кто-то остался


Когда воюющие стороны приняли резолюцию ООН об окончании войны, в лагере мы каким-то образом узнали об этом, хотя, конечно, сведений было мало. Однако об освобождении пленных долго ничего не было известно. Наконец, однажды нам принесли длинные арабские рубашки дишдаша и раздали их каждому. Потом сказали: «Эти дишдаши дарит вам Саддам. Снимите свое старую одежду и оденьте их». Мы сначала не поняли, что от нас хотят. Одни из пленных взяли дишдаши и переоделись, другие отказались.

В тот же вечер приехала машина, нас посадили туда и сказали: «Сегодня вас перевозят отсюда в другую тюрьму». Нас было 58 человек: 30 летчиков и 28 армейских офицеров. Из всей группы сделали исключение только летчику Хоссейну Лашгяри. Он остался, а все остальные сели в машину. Там нам впервые не стали завязывать глаза и не били палками. Увидев, что иракцы прекратили свои издевательства, мы поняли, что наверняка произошло что-то важное. В конце концов, удивленные, мы покинули Ар-Рашид и в полном неведении отправились в сторону Баакубы.

День освобождения


Мы не знали, какая судьба нас ждет. Все были очень удивлены. Мы хотели любым способом понять, что происходит. В Баакубе к нам пришли представители Красного Креста и сразу же объявили: «Вас скоро освободят». Все опешили. Никто не сказал ни слова. Сотрудник Красного Креста снова сказал: «До освобождения вы можете попросить убежища в любой стране. Если вы захотите это сделать, мы вам поможем». Нас очень обидело это предложение, и мы ответили: «Наше решение очевидно. Мы возвращаемся в Иран».

Спустя несколько часов нас посадили в подъехавшие дорогие автомобили. Наконец, мы поехали в сторону границы. Все до сих пор были в шоке и не могли проронить ни слова. Я ничего не чувствовал и был в полном замешательстве. Никто уже не надеялся, что однажды освободиться из плена. Даже когда мы пересекли иракскую границу и оказались на родине, мне не верилось, что я на свободе. Мы пообедали в городе Исламабад, а потом на самолете вылетели из Керманшаха в Тегеран. В столице мы три дня были на карантине, а потом меня отправили в Ахваз.

Долгожданная встреча

Когда вечером я вышел из самолета в аэропорту Ахваза, мне до сих пор не верилось, что я на свободе. Это было как во сне. Прежде всего я спросил, как там моя жена Носрат. Мне ответили: «Она вышла замуж!» Я остолбенел, а потом почувствовал такое разочарование, что захотел даже поколотить несчастную. По случаю моего возвращения мне предложили устроить праздник, но я отказался. В тот же вечер на машине скорой помощи меня повезли домой. Сначала мы подъехали к дому моего брата, который жил по соседству. Позвонили в дверь. Вышла какая-то незнакомая женщина и сказала: «Нейсани продал свой дом и уехал, но у нас есть соседка, у которой муж в плену. Она плачет день и ночь». Мы позвонили в дом жены. Она открыла дверь. Я к ней подскочил и воскликнул: «Носрат, это ты?» Она со слезами ответила: «Да». Потом побежала к дому и закричала: «Выходите, Али приехал!» В одну секунду в переулке собралась куча народа. Людей было так много, что даже открыли мечеть, и все мы зашли внутрь. В честь моего освобождения жена принесла в жертву 40 баранов.

Благодарность супруге


Я благодарю Бога за то, что он сохранил мою семью и что жена осталась здоровой. Я благодарен своей супруге, что она все десять лет терпеливо ждала меня. Она очень мучилась и пережила много трудностей. Ей часто приходилось терпеть упреки и обиды. Моя жена очень терпеливая. Я благодарен Господу, что она во всем меня поддерживает. Что бы я ни сказал, она со всем соглашается. Она ни разу даже не хмурилась на меня. Я не смог каким-то образом отблагодарить жену за ее любовь и доброту. Это сделал за меня Бог, дав ей такое терпение. До сих пор я никуда не езжу один. С Божьей помощью мы с женой три раза совершали хадж в Мекку. 14 раз или еще больше мы были в Кербеле, причем по большей части ходили пешком. Я жертвую собой ради святого имама Хусейна. Очень люблю своих детей. Не могу заснуть, если вечером не укрою одеялом свою дочь Фатиму. У меня нет никакой тяги к земным благам. Я свободен от мирских соблазнов. Господь благословил мое имущество. Мне нужен только Бог. Во время вечернего намаза у меня из глаз текут слезы. Я ворчу, но не из-за денег. Господь дал мне все, что я хотел. Своей жизнью на этой земле я вполне насытился.