Генри Киссинджер — уникальный феномен в американской истории. Он еще жив и активен, хотя ему уже больше 90 лет — он родился в 1923 году, ему исполнилось десять лет, когда Гитлер пришел к власти в Германии, ему было 15 лет, когда еврейские родители привезли его в Нью-Йорк. В отличие от своего младшего брата он так и не смог избавиться от немецкого акцента, хотя с 18 лет он думает по-английски — особенно когда речь идет о важных вопросах.
В 19 лет он был призван в американскую армию и стал экспертом по денацификации. Поскольку на него распространялись положения Закона и правах солдат (GI Bill of Rights), в 1947 году он подал документы для поступления в Нью-Йоркский университет, в Принстонский университет, в Колумбийский университет, в Корнельский университет и в Пенсильванский университет. Везде он получил отказ — однозначный. Лишь Гарвардский университет не только принял его, но и предоставил ему стипендию. Через некоторое время он стал звездой Гарварда, хотя ему пришлось вести суровую борьбу за место под солнцем и за свой профессиональный статус.
Киссинджер, по сути, был историком, хотя в круг его интересов входили также философия и государственное устройство — наряду со многими другими вещами. Для его работ характерны предельная тщательность, ясность изложения, воображение и изобретательность и — не в последнюю очередь — язвительный юмор. Его магистерская диссертация представляла собой замечательный анализ работы состоявшегося в начале 19-го века Венского конгресса, и она была опубликована под названием «Восстановленный мир» (A World Restored), а главным ее героем стал (Роберт) Каслри (Castlereagh). Вскоре были написаны также эссе, статьи и обзоры, которые публиковались в журнале Foreign Affairs, а также в других специализированных изданиях, и посвящены они были вопросам международной и военной политики.
Киссинджер первым стал серьезно заниматься таким рискованным вопросом как ядерное оружие — стратегическое и тактическое — в проведении внешней политики, а его идеи были представлены в виде издававшихся тиражом в десятки тысяч экземпляров книг, которые вызывали бурную реакцию и интерес. Он просто не мог не появиться в политике — сначала он стал советником республиканского претендента на президентских выборах Нельсона Рокфеллера, в 60-годы он вошел в состав администрации президента Кеннеди и, наконец, в 70-е годы, во время правления Никсона, он был советником по национальной безопасности и госсекретарем — он стал первым родившимся за границей гражданином, достигшим такого высокого положения.
Ниалл Фергюсон (Niall Ferguson), который сам в какой-то мере является звездой Гарвардского университета, решил подойти к биографии Киссинджера с предельно широким размахом. В этом томе он дошел лишь до 1969 года, когда Киссинджеру было 45 лет и когда он еще не получил своего места в своей вашингтонской крепости. Но в одном этом томе тысяча страниц. Я охнул, когда взял его в руки и почувствовал его вес. Но мое настороженное отношение быстро переросло в восхищение. Фергюсон не боится приводить огромное количество дополнительных деталей ко всем ключевым периодам, через которые он проводит своего героя — система государственных школ Нью-Йорка, военная разведка во время войны, Гарвард в конце 40-х годов, последние годы Сталина, различные Берлинские кризисы, война в Корее, влияние авантюризма Хрущева, Кубинский ракетный кризис и истоки американского участия в войне во Вьетнаме. По всем этим вопросам я получил ценную информацию в элегантно преподнесенной форме.
Хотя сочетание большого ума и тонкого восприятия сделало Киссинджера идеальным участником процесса формирования политики на самом высоком уровне, он вынужден был с большим трудом овладевать дьявольским искусством вашингтонской политической некромантии. Его первый период работы в правительстве — это было при Кеннеди — оказался почти полным провалом. Советник Кеннеди по национальной безопасности Макджордж Банди (McGeorge Bundy) по причинам, которые лучше известны ему самому — автор намекает на зависть — держал его подальше от всех уровней власти. Однако Киссинджер учился на своих ошибках и не повторял их.
Со временем Киссинджер стал весьма влиятельной фигурой — такого статуса не было ни у одного американца, не принимавшего участия в выборах в борьбе за высокий пост в государстве. Во время его работы в Вашингтоне его портрет 15 раз появлялся на обложке журнала Time. В 1973 году он занял четвертое место в составляемом компанией Gullup индексе «Наиболее уважаемых мужчин в Америке». В следующем году он уже был на первом месте.
Рейтинг его поддержки составлял 85% — это уникальный случай для американца, не принимавшего участия в выборах. Но его так же сильно ненавидели. Ходили слухи, что он является русским шпионом, британским агентом, сатанистом, тайным эмиссаром Ватикана и Министерства иностранных дел Франции, израильской разведывательной службы и китайской. Время от времени в нем видели одного (или сразу всех) из Сионских мудрецов, и он был постоянным персонажем антисемитских мультфильмов и карикатур в Советском Союзе и в арабском мире. Его физиономия весьма подходила для карикатур, и никто другой не пользовался предоставленной возможностью так охотно, как блестящий и безжалостный Дэвид Левин (David Levine). Он изображал Киссинджера бесчисленное количество раз, в основном для издания New York Review of Books.
Две из них это литературное обозрение отказалось напечатать: в одном случае Киссинджер был изображен голым и покрытым зловещими татуировками, а в другом он насилует обнаженную девушку с головой в виде глобуса. Карикатура с девушкой в конечном итоге была напечатана в журнале Nation. Его имя фигурирует в большом количестве эстрадных песен, некоторые из них являются непечатными из-за их скабрезности, а также в целом ряде популярных мультфильмов и комиксов, в том числе в «Симпсонах», в «Малыше Эбнере», в «Супермене» и даже в «Блонди». Он также стал антигероем в комиксе «Приключения суперфрица» (The Adventures of Superkraut), а еще его обвиняли в попытке решить проблемы взрывного роста населения с помощью распространения СПИДа.
Киссинджер никогда не обращал внимания на подобные нападки, полагая, что они сами себя уничтожают. За четверть века своей наибольшей известности он чаще появлялся на телевидении в самое «смотрибельное» время, чем любой другой американец, за исключением президентов. Эта была та популярность, которую он ценил, поскольку она повышала вероятность того, что он добьется успеха в своих делах. Он любил цитировать фразу Бенджамина Джоветта (Benjamin Jowett), главы Баллиол-колледжа Оксфордского университета: «У вас будет больше шансов добиться успеха, если вас не будет беспокоить вопрос о том, кого за это будут хвалить».
Страшно жаль, что он не был призван в Вашингтон на высокую должность во время правления администрации президента Джонсона — если бы это произошло, реальную катастрофу Вьетнама, наверное, можно было бы предотвратить — ее вообще могло бы не быть. Он часто говорил: в мировых делах самыми важными являются те вещи, которые не заканчиваются провалом, потому что их удается избежать. Это просто чудо, что холодная война, которая продолжалась 45 лет и которая велась весьма интенсивно, так и не переросла в открытый конфликт, способный разрушить весь мир.
Киссинджер внес свой вклад в победу Америки в холодной войне, и в этом отношении он уступает только президенту Рейгану, но, по большей части, он действовал за кулисами. Однако и его открытый послужной список довольно впечатляющ. Он участвовал в процессе подготовки первого Договора об ограничении стратегических вооружений и Договора о противоракетной обороне — оба они были заключены с Советами. Он был ключевой фигурой в разработке Договора о нераспространении ядерного оружия, Конвенции о запрещении биологического оружия, а также Хельсинкского Заключительного Акта. Он участвовал в переговорах о прекращении войны Судного дня, а также способствовал заключению Кэмп-Дэвидских соглашений между Израилем и Египтом. Киссинджер внес свой вклад в укрепление дипломатических отношений между Америкой и Китаем, а также был интеллектуальной движущей силой, позволившей Китаю стать частью международного сообщества.
Удивительно, что Киссинджер смог все это сделать и, несмотря на это, не потерял популярность. Его юмор, всегда находящийся близко к поверхности, иногда вырывался наружу: «Для того чтобы быть абсолютно уверенным в чем-либо, нужно знать об этом либо все, либо ничего», «Никогда еще история не случившихся событий не была такой длинной», «Власть есть отличное средство для повышения сексуальной потенции». Я не часто встречался с Киссинджером, но мне нравилось в нем то, что во время этих встреч, какими бы короткими они ни были, он каждый раз говорил мне что-то такое, чего я не знал и что стоило бы знать. Ни один публичный человек, с которым мне довелось общаться, не имел таких замечательных качеств. И всегда возникало ощущение, что он, в конечном счете, был устремлен к вещам более высокого порядка. Его часто сравнивали с Макиавелли. Мало кого в истории он презирал в большей степени. Он много написал о Меттернихе и Бисмарке, давая при этом понять, что он не очень высокого мнения о них обоих.
Больше всего он восхищался Кантом. В глубине души, в своих самых сокровенных мыслях, Киссинджер был идеалистом, работающим на благо вечного мира, о котором писал Кант, но он вынужден был использовать для этого несовершенные средства несовершенного мира. Киссинджер наслаждался жизнью — и продолжает это делать, — однако замечает и ее смешные стороны, особенно в том, каким образом его власть обеспечила ему доступ к женщинам. Короче, за колоссальным интеллектом, за огромным количеством предложенных им идей, за его дипломатической и теоретической работой доктор Киссинджер всегда оставался человеком, с которым было весело общаться. Я любил и ценил его — и я рад, что Ниалл Фергюсон подошел к нему с той предельной тщательностью, которую он заслуживает.
