Над чем на самом деле смеются британцы

Правда это или нет, но интернет на сегодня решил, что британский премьер-министр Дэвид Кэмерон в свою бытность студентом Оксфорда вложил интимную часть своего тела в рот свиной туше. С такими утверждениями выступили представители истэблишмента с обширными связями — бывший заместитель председателя Консервативной партии лорд Майкл Эшкрофт (Michael Ashcroft) и бывший редактор политического раздела Sunday Times Изабель Оукшотт (Isabel Oakeshott). Эта история была опубликована в Daily Mail, благодаря чему данная газета вошла в высшую лигу очернителей репутации и уничтожителей личности в британской политике.

Как пишет Daily Mail, цель Эшкрофта это месть. За те годы, что предшествовали приходу Кэмерона на пост премьера в 2010 году, этот уклоняющийся от налогов миллиардер пожертвовал Консервативной партии свыше восьми миллионов фунтов стерлингов и вытащил ее из долговой ямы после катастрофического поражения на выборах в 2005 году. При Кэмероне он работал казначеем, а позднее заместителем председателя партии, помогая ей вернуть репутацию в глазах общественности, позволившую консерваторам успешно выступить на выборах. Эшкрофт рассчитывал, что в обмен на это он получит высокую должность, но когда пришло время, Кэмерон отказался платить по счетам. Похоже, что последние пять лет Эшкрофт посвятил написанию своей новой книги «Зовите меня Дэйв» (Call Me Dave), в которой излагается скандальная история со свиньей и звучат другие убийственные обвинения в адрес премьер-министра.

Незнакомые с британскими культурными особенностями люди сосредоточились на центральной детали — что лидер одной из стран «Большой восьмерки» поимел мертвую свинью — потому что это забавно. Но сами британцы громким смехом сопроводили эту историю о человеке, который совершил отвратительный поступок и попался. И здесь речь идет не о злорадстве, здесь все гораздо глубже. Все дело в классе.

Когда Кэмерон учился в Оксфорде, он был членом нескольких тайных обществ, куда входят богатые молодые люди. Самым известным из них является Буллингдонский клуб, по образу и подобию которого был создал скандально известный клуб Йеля «Череп и кости». Цель Буллингдонского клуба — это на первый взгляд одеваться в чудные костюмы, напиваться до чертиков в дорогих ресторанах и частных обеденных залах, а потом громить их. И все потому, что парням по карману оплатить все убытки — и работать для этого им не нужно ни единого дня. Говорят, что среди обрядов посвящения у них есть такой: они сжигают банкноту достоинством 50 фунтов стерлингов прямо перед носом у бомжа.

Но в Буллингдонском клубе (и в подобных ему обществах) есть и другая сторона: создание команд и отработка взаимодействия представителей высших слоев общества с правого фланга. Дружба и союзы, формирующиеся в процессе пьянок тайных обществ влиятельных и богатых ребятишек, определяет их карьеры. И все эти молодые люди вхожи в высший класс британского общества. Членами таких обществ были три видных члена кабинета министров Кэмерона, а многие другие руководили банками, которые обвалили в 2008 экономику, и медиа-империями, которые их защищали.

Сжигать деньги перед бездомными это не просто отвратительная проказа. Это тренировка чувств мальчиков из Буллингдона, помогающая им смотреть на остальных людей свысока. Невозможно назвать случайностью и совпадением то, что этим занимались Дэвид Кэмерон и его союзники Джордж Осборн (George Osborne) и Борис Джонсон (Boris Johnson), при которых резко выросло количество бездомных в Лондоне и во всей Британии. Депутат парламента, рассказавший лорду Эшкрофту детали истории со свиньей, побывал на одной из встреч этого дорогого клуба, но с отвращением покинул ее, потому что «все там было проникнуто презрением к бедным людям».

В чем же причина того, что британцы с готовностью поверили рассказу лорда Эшкрофта, хотя Эшкрофт и сам является представителем истэблишмента в стране, прославившейся абсурдно дружественными по отношению к истцам законами об ответственности за распространение клеветы? В том, что обществу и без того хорошо известна суть идеологической подготовки Кэмерона. В такой биографии нет ничего привлекательного, особенно когда правящий класс ведет такую войну против бедных и инвалидов, которая заставила бы покраснеть саму Тэтчер.

Поэтому, когда британцы слышат, что парня с самой вершины этой пирамиды сверстники заставляли засунуть член в рот свинье, пригрозив в противном случае отказать ему в принятии в клуб мерзких и привилегированных людей, у них появляется не просто смех, а большое удовлетворение. Человек ужасный превращается в человека смехотворного, и это превращение — оно как привидения из «Гарри Поттера», которые олицетворяют ваши самые страшные кошмары, а потом, когда вы произнесете заклинание, они кажутся вам нелепыми.

Свиной скандал, из-за которого весь мир сегодня смеется над Кэмероном, имел место не в Буллингдонском клубе, а в менее известном (до этой недели) тайном обществе Пирса Гаверстона, где совершаются очень странные сексуальные ритуалы и обряды посвящения. Если парни из Буллингдона строят свое братство на фундаменте таких общих ценностей, как ненависть к бедным, то в обществе Пирса Гаверстона главное – сексуальное унижение и создание общих тайн. Его структурная функция – договоренность о взаимно гарантированном уничтожении между правителями завтрашнего дня: ты знаешь мою тайну, а я знаю твою, и поэтому нам надо быть заодно, и только так.

Это создает одну из основ механизма британского правящего класса — зачем раскрывать чьи-то маленькие грязные тайны, когда можно держать язык за зубами и управлять всем? Так формируется основа системы «хлыстов» в парламенте, в которой у главного хлыста в каждой из партий должен быть свой арсенал грязи, запертой на ключ в его кабинете. Когда наступит время, партийный лидер может «отстегать» взбунтовавшихся заднескамеечников, пригрозив обнародовать такие подробности, утечка которых им совершенно ни к чему.

В этой культуре элиты не вся коррупция является финансовой. Если вести речь о самой верхушке британской политики, то твердый характер и чистая репутация отнюдь не делают вас достойным. Вам будет трудно пробраться наверх, если власть имущие не смогут убедиться, что вы мерзавец, и не скроют сей факт от публики.

Интересный пример тому — как Маргарет Тэтчер помогала подниматься по карьерной лестнице некоторым членам своего правительства и его союзникам. В ходе разразившегося недавно парламентского скандала о развращении детей зазвучали утверждения о том, что Тэтчер «закрывала глаза» на тех педофилов, которых она продвигала по службе, в том числе, возводя в рыцарское звание завзятых извращенцев, таких как Джимми Сэвил (Jimmy Savile) и Сайрил Смит (Cyril Smith). Даже ее собственный министр внутренних дел, ныне покойный Леон Бриттан (Leon Brittan), и тот до сих пор находится под следствием.

Сейчас говорят о том, что в каждом из случаев спецслужбы предупреждали Тэтчер об отклонениях этих людей, но она упорно игнорировала их предостережения. Поскольку речь здесь шла о сохранении тайн и о власти элиты, нельзя исключать, что Тэтчер, зная о педофилии этих людей, хотела иметь рычаги политического влияния на них. Продвигая их, она укрепляла собственную власть, находясь на посту премьера.

Парламентский скандал, связанный с педофилией, достаточно ужасен сам по себе, но он также еще больше подрывает доверие общества к Вестминстеру, который и без того все презирают за его отрыв от действительности и неподотчетность после всех этих финансовых кризисов и скандалов с расходами, в результате которых, по мнению избирателей, полетело слишком мало голов.

Что касается маленького казуса с Кэмероном, то общество просто устало от своей антипатии к методам работы Вестминстера, который стал рынком секретов для никому не подотчетной элиты. Пусть наши политики занимаются сексом с детьми — но те, кто помогает нам узнать об этом, делают все возможное, чтобы такие истории не вышли наружу. Когда такое поведение становится нормой, британскую общественность нельзя винить за уверенность в том, что ее премьер засунул свой штуцер в рот свинье, чтобы вступить в тайное общество. Наверное, для этих людей такой поступок тоже является нормой.

Многие члены британского правящего класса прискорбно заблуждаются, полагая, что ненависть к «буллингдонским мальчикам» объясняется элементарной завистью. Подавляющее большинство образованных мужчин, учившихся в частных школах и ныне управляющих страной, действительно считает, что все хотят быть такими, как они, а поэтому любая критика в адрес элиты это прежде всего проявление зависти.

Во многом это вызвано тем, что семи процентам учеников, посещающим британские частные школы, внушают идеи меритократии, гласящие, что человеку воздается по его способностям. И это несмотря на то, что большинству людей не по карману учить своих детей в платных школах, и что закончившие их ученики затем с легкостью поднимаются наверх в высшее общество. Они составляют треть членов парламента, почти половину всех обозревателей в СМИ, большую часть палаты лордов, дипломатов и высокопоставленных государственных служащих, и более 70% судей высоких инстанций. Всем давно понятно, что система связей однокашников и старых приятелей сама себя защищает.

Это не мешает им говорить о том, какая она справедливая. Выпускник Итона и бывший буллингдонский мальчик Борис Джонсон заявил в своей речи в Центре политических исследований (Centre for Policy Studies), что у людей с самым высоким IQ лучшие должности, потому что они умные. Это не только очень далеко от истины. После выступления Борис провалил в прямом эфире тест на коэффициент умственного развития, и тем не менее, продолжал настаивать на том, что детишки из частных школ хорошо учатся, так как они очень способные. Джонсон за свою жизнь успел поработать министром, мэром Лондона, газетным обозревателем и редактором журнала. Каждую из этих должностей он получал при поддержке влиятельных людей, вместе с которыми учился.

Министр финансов Великобритании Джордж Осборн (тоже из Буллингдонского клуба) подвергся критике со стороны благотворительных организаций, представляющих бедных людей и инвалидов, чью экономическую и бытовую безопасность он разрушил своими реформами. Он махнул на них рукой, назвав «противниками бизнеса», и под маркой «справедливости» дал налоговые послабления миллионерам (половина из которых, кстати, училась в частных школах).

Сам Дэвид Кэмерон тоже не прочь поговорить о существовании в Британии системы меритократии. Он также учился в Итоне, где стал членом Буллингдонского клуба и общества Пирса Гаверстона. Он громче всех среди консерваторов отстаивает идеологию меритократии, рассказывая беднякам и национальным меньшинствам, что они не поднимаются наверх по социальной лестнице лишь из-за отсутствия у них «стремления». А еще он говорит, что «свободный» рынок (то есть, никем не регулируемые источники большой наживы, предоставляемые за преданность) «может сделать вас лучше».

Но что бы он ни говорил, его правительство существенно усилило неравенство и уменьшило социальную мобильность, из-за чего не вхожим в его привилегированный круг людям стало еще труднее пользоваться теми меритократическими ценностями, которые он регулярно нахваливает.

Рана от такого лицемерия начала нагнаиваться еще до того, как лорд Эштон наказал на этой неделе Кэмерона за нарушение правил ритуала, которые гласят: ты должен подчиняться людям, которые сделали тебя, а иначе ты будешь унижен. И дело здесь не в глупости молодежи, как говорят некоторые. Нет, если охраняемые тайны изобретают влиятельные люди, чтобы управлять другими влиятельными людьми. Такая система это прямая противоположность демократии.

Это также прямая противоположность меритократии, которую они провозглашают. Не просто потому что богатые мальчики без проблем поднимаются наверх (нам это уже известно), но и потому что маленький и омерзительный скандал Дэвида Кэмерона подтверждает те подозрения, которые есть у многих: что в британском обществе премьер-министрами становятся не благодаря талантам и упорной работе. Ты не получишь этот пост даже благодаря своему богатству. Получить его можно, издеваясь над бездомными и трахая в рот мертвых свиней. Такой ритуал дает тебе власть, потому что ты продемонстрировал полное и раболепное повиновение своим собратьям-олигархам.

Вот почему мы смеемся.