«Сигнал Западу» — эксперт об участии Каспийской флотилии в Сирийской войне

Россия объявила в среду, 7 октября, о применении по террористам из группировки «Исламское государство» крылатых ракет, запущенных с кораблей в Каспийском море. 26 ракет преодолели расстояние в полторы тысячи километров над территорией трех стран, прежде чем поразить предполагаемые объекты исламистов. Французский эксперт, координатор программ безопасности Французского института международных отношений Корентан Брюстолен считает, что цель была не военной, а, прежде всего, политической. Москва решила продемонстрировать мощь российского оружия потенциальным противникам на Западе и импортерам оружия на Ближнем Востоке. Об этом Корентан Брюстолен рассказал в интервью RFI.

Корентан Брюстолен: То, что мы видим сейчас в Сирии — это желание продемонстрировать, что Москва разбила западную монополию на использование такого типа крылатых ракет. Обычно такие крылатые ракеты применяются в самом начале операции, чтобы застать врасплох противника. И очень мало государств имеют такое оружие, в частности, Соединенные Штаты, а также некоторые другие страны, купившие их в основном тоже у США. У Франции они есть, но меньшей дальности.

Москва хочет продемонстрировать, что технологическая пропасть между Западом и Россией сократилась. Пропасть, от которой Россия страдала долгое время. Но помимо этого, в этом нужно видеть желание русских создать образ великой державы, которая способна вмешаться во внешний конфликт в такой манере, которую раньше могли себе позволить только Соединенные Штаты. И это стало подтверждением речи Путина с трибуны ООН, где он преподносил себя как «уполномоченного представителя» альтернативы США и Западу.

— То есть это скорее послание соперникам и противникам России, чем реальная необходимость использования такого оружия для решения боевых задач в Сирии?

— Я думаю, что на самом деле это демонстрация способностей. Настоящая цель (здесь я говорю не про физическую цель в лице «Исламского государства) — это Запад и его союзники, которым Москва хочет отправить четкое послание.

— А вообще, есть ли смысл в использовании крылатых ракет против повстанцев? Американцы в начале войны в Афганистане после 11 сентября 2001 года использовали тоже крылатые ракеты, и многие тогда с иронией говорили, что они стреляют крылатыми ракетами по пикапам, которые стоят несколько тысяч долларов.

— Крылатые ракеты воплощают западную модель, которая подразумевает, что поскольку мы не хотим рисковать, не хотим приближаться к цели, то мы будем использовать системы, которые имеют запредельную стоимость, исчисляемую миллионами долларов. Это может быть оправдано, когда мы противостоим системе противовоздушной обороны и хотим нейтрализовать ее объекты, перед тем как приступить к использованию сил авиации в более спокойном и менее рискованном ритме.

Но в сегодняшней ситуации нет никакого риска противостояния противовоздушной обороне, потому что Россия выступает союзником Башара Асада, который, в свою очередь, единственный в этом конфликте обладает зенитными комплексами. То есть здесь назначение этой операции состоит в другом.

— Тот же самый эффект мог быть достигнут военной авиацией, которая участвует в боях уже вторую неделю?

— Да, я думаю, что по большому счету, крылатые ракеты, возможно, были не лучшим способом доставить необходимое количество взрывчатки до цели. Им точно была альтернатива.

— Помимо политического и дипломатического послания, можем ли мы в этом видеть еще демонстрацию для потенциальных клиентов? Ведь страны этого региона сейчас в процессе перевооружения.

— Да, демонстрация возможностей может быть нужна, с одной стороны, для того, чтобы запугать потенциальных противников, например, Запад или союзников Запада. Но с другой стороны — попытаться пополнить лист заказов российской оборонной промышленности.

— У нас мало детальной информации о целях. Как вы сказали, обычно этот тип ракет используется против объектов хорошо укрепленных, против бункеров?

— Крылатые ракеты используются обычно против недвижимых объектов. Они не могут поражать мобильные цели, потому что система наведения этого не позволяет. Таким образом, они используются против инфраструктуры, против зданий, более или менее укрепленных. Не обязательно сверхукрепленных, — это зависит от боеголовки, это зависит от траектории полета. Но в любом случае удары направлены по строениям или по стационарным объектам. Такая ракета не предназначена для удара по линии фронта, например, крылатая ракета не может быть пригодна для поддержки удара наземных вооруженных сил. Это должен быть удар вглубь по целям, которые представляют стратегический интерес, как, например, штаб командования.

— Как вы думаете, русские предупредили своих союзников в регионе о нанесении удара, будь то иранцы, иракцы или сирийцы? Это первая часть вопроса. А вторая состоит в том, что если вооруженные силы НАТО находятся все-таки поблизости, они должны были заметить то, что произошло?

— В идеале у нас есть право надеяться на то, что Россия предупредила не только союзников и государства, над которыми эти крылатые ракеты пролетали, то есть Иран, Ирак и так далее, но также и вооруженные силы коалиции. Я не знаю, так ли это было. Было бы интересно об этом узнать. Совершенно точно, учитывая присутствие в регионе самолетов-разведчиков, отправленных туда коалицией, мы должны были заметить эти ракеты, до того как они попали по целям.

— Это первый такой случай, потому что я не припомню, чтобы ракеты такого типа использовались во время грузинской кампании?

— Да, я думаю, это действительно первый такой случай. В Грузии они наносили достаточно классические удары «воздух-земля» или «земля-земля», они были малой дальности, ничего такого, что могло бы иметь дальность полторы тысячи километров. Здесь действительно заявка стратегическая. Это политический и дипломатический инструмент для того, чтобы заявить, что Россия — это держава, которая может выполнять стратегические задачи на дальних расстояниях, а не только возле своих границ, что это держава, которая может влиять на региональные конфликты за пределами того, что они называют своим «ближним зарубежьем».