Воспоминания Фредерика Форсайта, писателя, пилота, разведчика

В Великобритании опубликована автобиографическая книга всемирно известного автора политических триллеров Фредерика Форсайта под названием «Аутсайдер. Моя жизнь как интрига» ( The Outsider. My Life in Intrigue). Книга мгновенно стала бестселлером. В ней автор признается, что многие годы под журналистским прикрытием сотрудничал с британской внешней разведкой МИ6.

Фредерик Форсайт — один из самых популярных британских писателей. Был пилотом Королевских ВВС. В 60-е годы работал корреспондентом агентства Рейтер в Париже; тогда же освещал гражданскую войну в Нигерии — в самопровозглашенной республике Биафра (автор документальной книги «Рассказ о Биафре»). Возглавлял бюро агентства Рейтер в Восточном Берлине. Награжден орденом Британской империи. Среди его романов «День Шакала», «Досье ОДЕССА», «Псы войны», «Четвертый протокол», «Кулак Аллаха», «Икона», «Афганец», «Кобра», «Список убийств». Распродано более 70 миллионов его книг, которые были переведены на десятки языков. Многие его триллеры были экранизированы.

Читая «Аутсайдера», понимаешь, что в реальной жизни Фредерик Форсайт, по сути дела, был одним из героев собственных книг. Вот, к примеру, такой эпизод из его полной интриг и приключений жизни, ничем не отличающейся от похождений героев его триллеров. В 1974 году, когда Форсайт писал третий роман «Псы войны», в котором группа белых наемников готовила захват власти в африканской стране, ему понадобилось понять, как они приобретали оружие на международном черном рынке. А надо сказать, что Форсайт очень тщательно относится к реалистичности малейших деталей своих романов. Он всегда предварительно посещает места их действия, будь то Африка, Южная Америка или Восточная Германия во время холодной войны. Ему сказали, что Гамбург считается центром нелегальной торговли оружием в Европе, и Форсайт решил под видом агента южноафриканского бизнесмена и под фальшивым именем войти в контакт с одной из торговавших оружием преступных группировок. Он рассказывает, что ему удалось встретиться с одним из членов этой ОПГ и что эта встреча чуть не стоила ему жизни. Форсайт не знал, что встречавшийся с ним торговец оружием после встречи прошел мимо книжного магазина, в витрине которого был выставлен роман Форсайта «День Шакала» с портретом автора, и опознал его. А когда писатель вернулся в отель, раздался телефонный звонок, незнакомый голос сказал: «Захватите паспорт и деньги и срочно бегите из города! Вас опознали по портрету». Пришлось срочно спасаться бегством. Впоследствии выяснилось, что звонил агент британской разведки, внедренный в эту ОПГ. К тому времени автор «Дня Шакала» уже сотрудничал с британской внешней разведкой МИ6. Началось это, когда Форсайт в качестве журналиста освещал в 1967–68 годах гражданскую войну в Нигерии и выполнял ее поручения. Его сотрудничество с МИ6 длилось 20 лет. У него был персональный куратор под кодовым именем Ронни. Однако, по его словам, ему никогда не платили за эту работу. В качестве платы, рассказывает Форсайт, в МИ6 согласились читать его рукописи и предупреждать его, если в них будет обнаружена не подлежащая разглашению информация. Форсайт признается, что многие его жизненные коллизии, связанные с работой на МИ6, стали частью сюжетов его романов. Нетрудно понять, почему британская разведка посчитала, что Фредерик Форсайт может стать ее ценным сотрудником: бывший пилот Королевских ВВС, бегло говоривший по-немецки и по-французски, чья журналистская работа часто забрасывала его по ту сторону железного занавеса и могла служить прекрасным прикрытием, был идеальным кандидатом в шпионы. Интервью, которое маститый писатель дал Радио Свобода, началось с вопроса о названии его автобиографической книги «Аутсайдер». Значит ли это, что он действительно считает себя аутсайдером?

— Да, считаю. Но это был мой собственный выбор, меня не заставляли им стать, я сам предпочел оставаться в стороне от коллективных объединений. Как только вы становитесь членом какого-либо сообщества, братства, организации, вы автоматически утрачиваете часть свободы, самостоятельности, автономии, вы вынуждены подчиняться большинству; возникает ощущение нахождения в толпе. У большинства людей срабатывает стадный инстинкт — им комфортно в толпе. Мне же всегда было крайне дискомфортно в ней, я стремился за пределы коллективных сборищ. Когда толпа стремилась в одном направлении, я инстинктивно устремлялся в противоположную сторону. Я всегда находился за пределами социального мейнстрима, особенно за пределами истеблишмента. Однако всегда это был мой собственный выбор.

— Недавно я говорила с внуком Агаты Кристи Мэтью Причардом, и он рассказал, что его бабушка хотела стать оперной певицей, но из-за застенчивости не способна была выступать перед публикой и тогда решила стать писательницей, потому что это давало возможность избегать коллективных сборищ, которых вы тоже опасаетесь...

— В ее время это было возможно. К сожалению, в наше время это стало невозможно: приходиться подчиняться правилам книжного рынка, на котором книга воспринимается как любой другой товар. Издательства сейчас в рекламных целях заставляют авторов встречаться с читателями и заниматься PR-акциями. Вас возят по стране, вы выступаете перед разными аудиториями, появляетесь на книжных фестивалях, подписываете книги в магазинах. Агате Кристи не приходилось всем этим заниматься, она вела очень частную жизнь. В наше время писателям приходится быть публичной фигурой в большей степени, чем многим из них хотелось бы. Я всегда утешаю себя, попадая в такие переделки, тем, что это ненадолго, что скоро это кончится, и я возвращусь в свою маленькую частную раковину.

— Теперь понятно, почему книгу, в которой рассказывается о работе на британскую разведку, вы посвятили не Ее Величеству, на чьей секретной службе вы фактически находились, а своим сыновьям. Что это: еще одна попытка уйти в частную жизнь?

— Как-то не задумался об этом, но, возможно, вы правы. У меня два сына, которых я люблю. Мне всегда казалось, что то, что описано в «Аутсайдере», может помочь становлению их личности. Это посвящение — скорее попытка совместить общественное и личное. Это не значит, что моя жизнь в этой книге должна стать для них примером для подражания. Мой собственный отец был замечательным человеком, я пишу о нем в этой книге. Он меня всегда поддерживал во всех моих начинаниях, и мне хотелось быть для своих сыновей таким же отцом. Мы много вместе путешествовали по миру, я стремился познакомить их с нашей планетой. Сейчас это уже взрослые люди, и этим посвящением я просто хотел сказать им, что у меня был замечательный отец, и что я, надеюсь, также был для них хорошим отцом.

— Вы пишете, что выполняли задания британской разведки. Но были ли вы при этом кадровым разведчиком, подобно Джону Ле Карре?

— Джон Ле Карре служил в разведке. Однако он никогда не работал к востоку от железного занавеса, он находился в Бонне и Гамбурге и не покидал Западную Германию. В отличие от меня, он никогда не пересекал границу с Восточной Германией или странами советского блока. Но он был в штате МИ6, я же никогда не был в штате внешней разведки. Я просто выполнял ее отдельные просьбы и поручения, и при этом никогда не считал себя шпионом.

—Тем не менее, можно ли сказать, что вас завербовали в качестве агента?

— Можно сказать, что меня обычно вербовали лишь на очень короткий срок на отдельные операции, причем только в эпоху холодной войны. В те времена было обычным явлением, когда разведка обращалась, скажем, к выезжающим за границу бизнесменам с просьбой о помощи: «Вы будете в таком-то городе, где у нас никого нет. К вам в отель будет доставлен пакет, не согласитесь ли положить его в свой чемодан и доставить в Англию?» И большинство соглашалось. Почему не сделать что-то нужное или полезное для своей страны?

— Вы пишете, что одно из поручений разведки выполняли в Дрездене, в бывшей ГДР. Известно ли вам, что в Дрездене под прикрытием работал майор КГБ Владимир Путин?

— Он был там в 73-м году?

— Нет, он служил в Дрездене лет пять, начиная с 80-го года.

— Так что Путин был слишком молод, когда я там был. Похоже, он был близок к тому, чтобы меня арестовать, ха-ха-ха...

— И еще одно шпионское приключение, о котором вы пишете, — в Праге во время холодной войны; оно воспринимается как похождение Джеймса Бонда. Как и он, вы там на службе Ее Величества одерживали еще и любовные победы. Были ли у вас в связи с этим проблемы в Чехословакии?

— Моя работа в Праге, в частности, состояла в сотрудничестве с местным информационным агентством. Мне удалось взять интервью у тогдашнего президента Чехословакии Людвика Свободы. Много времени я проводил в британском посольстве, были и другие заботы. Тогда же я познакомился с очаровательной девушкой. Вспыхнул роман. Мне было 25 лет. Помню, мы лежали на берегу озера, где занимались любовью, и я сказал ей: «Похоже, что сейчас ваши гэбэшные "хвосты" оставили меня в покое». — «Ошибаешься, дорогой, — сказала моя пассия, — это я присматриваю за тобой от нашей службы безопасности». — «Ну, если ты — тайная полиция, — ответил я, — тогда, конечно, никаких проблем, такая слежка меня устраивает».

— Какое задание было самым опасным в вашей карьере агента разведки?

— Думаю, это было в Восточной Германии, когда мне пришлось всю ночь на огромной скорости выбираться из ГДР — у меня заканчивался срок визы. С собой у меня были важные секретные документы, которые не должны были попасть в руки восточногерманских властей. За мной тогда увязался полицейский патруль. Он меня догнал, но дело было лишь в превышении скорости. Я это быстро уладил. Когда полицейские гнались за мной, я этого не знал, думал, что конец, операция провалилась. И, конечно, я тогда жутко нервничал.

— В рецензиях на вашу книгу вас часто называют шпионом, вы же это категорически отрицаете. Почему?

— Никогда не был шпионом. Шпион — это человек, который похищает секретные документы, собирает разведданные и передает организации, на которую работает. Люди, которые, подобно мне, брали какие-то документы и переправляли их на родину, были просто посыльными, мальчиками на посылках. Да, я несколько раз был таким мальчиком на посылках. Не более того.

— Вы пишете, что журналистская работа за рубежом давала повод использовать вас в качестве агента разведки и что вы не помышляли тогда о писательстве. Не совсем понятно, что побудило вас оставить журналистику и стать писателем?

— В принципе, причиной стала жизненная ситуация, в которой я оказался, когда после войны между Биафрой и Нигерией, которую я освещал, я вернулся в январе 70-го года в Лондон и оказался у разбитого корыта: ни денег, ни квартиры, ни машины, ни работы. Что делать? Вот тогда и пришла мысль заработать писательством. Я, конечно, был наивным парнем... Я написал «День Шакала», книга хорошо продалась, я рассчитался c долгами и хотел было вернуться к журналистике. За семь лет до этого я работал в Париже, писал для агентства Рейтер. Видимо, эта история о покушении на де Голля была уже в то время у меня в голове. Я создал образ другого аутсайдера — Шакала, хотя мне было нелегко это сделать: опыта убийства у меня не было. К своему удивлению, роман не только стал бестселлером и пользовался огромным успехом, со мной тогда же заключили контракт еще на три романа. Затем последовали «Досье ОДЕССА», «Псы войны» и «Поводырь». Так я стал писателем. Жена была удивлена не менее меня, и мы решили, что будем жить на доходы от моего писательства. Она благословила меня, и так это началось.

— Не возник ли у вас «сюжетный голод» после окончания холодной войны?

— Когда эта война завершилась, в частности, усилиями Михаила Горбачева, а затем когда в 1991 году произошел развал СССР и демонтаж коммунистической системы, на Западе возникла эйфория: казалось, что все угрозы его безопасности исчезли. Однако эта эйфория продлилась не больше года. На горизонте возникли новые угрозы: террористическая Ирландская республиканская армия в Британии, международный исламский терроризм, «Аль-Каида». Террористическая волна набирала силу. В 1991 году мне довелось познакомиться с докладом одного из старших офицеров разведки, подготовленным для Маргарет Тэтчер. Доклад назывался «Угрозы национальной безопасности в 90-е годы». Главной угрозой Западу в нем назывался терроризм. Все это подтвердилось в дальнейшем. Так что «сюжетного голода» я не ощутил. Представление, что после окончания холодной войны мы стали жить в мире, свободном от угроз, оказалось слишком оптимистичным. Этого не произошло.

— Многие комментаторы называют нынешнее противостояние России и Запада второй холодной войной, а состояние международных отношений — даже Третьей мировой войной. Что вы думаете по этому поводу?

— Не думаю, что происходит Третья мировая, я бы не назвал второй холодной войной и состояние отношений с Россией. Без сомнения, что главный враг нашей цивилизации сейчас — это исламский фундаментализм и терроризм. Теракты в общественных местах и убийства затрагивают и Россию — на Северном Кавказе немало исламских фундаменталистов и террористов. Так что наивные представления, что эта угроза может кого-то обойти, не более чем иллюзия. Нас ждет длительная, упорная и ожесточенная борьба с этими маниакальными фанатиками. Впереди — убийства, кровь и слезы. Благодушные призывы к примирению с террористами, к уступкам и переговорам преступны. Полная безопасность в Европе вряд ли наступит в ближайшее время; во всяком случае не при моей жизни.

— Продолжает ли вас интересовать Россия? Как вы относитесь к нынешней политике Владимира Путина?

— Поддержка мистером Путиным Башара Асада в Сирии представляется мне ошибочной и недальновидной политикой. Ну а поддержка сепаратистов в Восточной Украине — еще более опасный курс. Создается впечатление, что Путин намерен реконструировать Советский Союз: включить в зону своего влияния Украину, Белоруссию, Армению, Грузию. Это старая имперская политика. Возможно, что в самой России такая политика и пользуется популярностью, но она неизбежно ведет к дестабилизации нынешнего положения в мире и воспринимается Западом как угроза. Хотелось бы, чтобы Россия присоединилась к Западу в борьбе с терроризмом и диктаторскими режимами во всем мире. Это вызвало бы всеобщее одобрение.

— А миграционный кризис в Европе вы не считаете угрозой европейской цивилизации?

— Это серьезная угроза. Этот кризис лишь разрастается, и не видно ему конца. Европейские политики справедливо отмечают, что сейчас мы наблюдаем лишь верхушку айсберга. В мире сейчас около двадцати распадающихся и нестабильных государств, где идут гражданские войны или бесчинствуют террористы, и откуда бегут люди. Примерно десять таких государств находятся в Африке и около десяти — в Азии. Это адские места: Южный Судан, Сомали, Эритрея, Сирия, Йемен, Ливия. У их жителей в изобилии имеются айпады и айфоны, они смотрят на их экраны и видят другой мир, где царит спокойствие, стабильность, изобилие, безопасность, где работают школы и больницы, где есть рабочие места, где соблюдаются права человека. Они воспринимают все это как подлинный рай. Вот почему эти беженцы рискуют жизнью и устремляются в этот рай. Госпожа Меркель опрометчиво пригласила почти миллион этих людей, но дело этим не ограничивается, сейчас Европу штурмуют более десяти миллионов человек из Африки и Азии — людей иной культуры и другой веры. И это лишь начало. Но мы не сможем переварить и интегрировать даже эти десять миллионов. Это перерастает в огромную и неразрешимую проблему, причем на многие годы.

— И чем же, на ваш взгляд, этот наплыв мигрантов может грозить Европе? Это благо для нее или зло?

— С этой проблемой невозможно справиться. Цивилизации и государства рушатся и исчезают по разным причинам. Это могут быть войны, а также массовые эмиграции и массовые иммиграции, то есть бегство коренного населения или нашествие чужеродных сил. В отличие от Америки начала прошлого века, когда туда хлынул огромный поток европейских беженцев, в современной Европе другая географическая и демографическая ситуация. В то время в Штатах была огромная свободная территория. В Европе нет таких обширных незаселенных пространств. Во многих европейских странах люди живут чуть ли не на расстоянии ста метров друг от друга. Мы живем на перенаселенном континенте. Это перенаселение достигло критического уровня. Не уверен, что мы сможем принять десять миллионов беженцев, даже если это будут беженцы из европейских стран. Тем более это маловероятно, когда речь идет о мусульманах. Как известно, добрыми намерениями вымощена дорога в ад. В моей собственной стране уже проживает многомиллионная мусульманская община, и очень немногие ее представители интегрировались в британскую культуру и британское общество. Даже молодые беженцы остаются отчужденными от британского общества и наших традиций. И лишь родившиеся здесь их потомки частично ассимилируются. Возникает очень опасная демографическая и социальная ситуация, когда беженцы не могут стать полноценными гражданами страны на протяжении одного поколения. И когда (пока еще стабильная) Европа принимает огромные массы чужеродных в культурном отношении мигрантов, я не поручусь за ее стабильность и спокойствие в будущем. Мне 77 лет, я не увижу эту деградацию, но, на мой взгляд, будущее Европы не сулит ничего хорошего.

— А что вы думаете о ситуации в Британии, которая во многом остается в стороне от европейских трендов и сопротивляется политике Евросоюза?

— У нас в стране довольно странная ситуация. Сейчас у нас относительно вменяемое консервативное правительство, правда, лишь с небольшим большинством в парламенте. На парламентских выборах оно получило мандат от большинства избирателей. Но при этом странные и дикие вещи происходят с оппозицией Ее Величества. Лейбористская партия позволила захватить себя экстремистам, в теневом правительстве полно левых радикалов, а один из них, Джереми Корбин, был избран лидером партии. У него совершенно сумасшедшие идеи в области экономики и политики. Даже в его собственной партии раздаются голоса об ошибочности этого выбора и о необходимости перехода к умеренной политике. Нынешнее правительство проводит вполне разумную экономическую политику, я ее поддерживаю, в частности, необходимость увеличения бюджетных ассигнований на оборону в связи с увеличением угроз европейской безопасности. И все было бы неплохо, если бы не эта экстремистская метаморфоза в Лейбористской партии с ее новыми идеями, отбрасывающими главную оппозиционную партию назад — к идеям радикального социализма. И все это произошло из-за абсолютно глупых условий выборов лидера партии, когда любой желающий, заплатив три фунта, мог принять участие в выборах. Сотни тысяч экстремистов, радикалов, анархистов и коммунистов беспрепятственно это проделали. Приходится лишь гадать, чем это закончится и зачем была проделана эта дурацкая акция.

— Возвращаясь к вашим литературным делам: можно ли сказать, что вы не только писатель, но и читатель?

— Постоянно читаю. Читаю не только журналы и газеты, в которых меня интересуют главным образом материалы о политических событиях, но и книги. Читаю в основном нон-фикшн: политика, терроризм, криминал, война. Очень редко беру в руки книги в жанре триллера.

— Испытывали ли вы влияние кого-либо из литературных классиков или мастеров детектива?

— На этот вопрос не могу ответить, поскольку никогда не ощущал ничьего литературного влияния. Если же говорить о поразившем меня шпионском триллере, лучшем из всех, которые мне приходилось читать, то это, без сомнения, был «Шпион, пришедший с холода» Джона Ле Карре. Это его дебютный роман. Замечательная книга. Ее действие происходит в Восточной Германии, которую я неплохо знал. Это захватывающее и блестяще написанное реалистическое произведение, которому веришь. Это, пожалуй, лучший роман в своем жанре.

— Планируете ли вы новую книгу после «Аутсайдера»?

— Нет, с этим покончено...

— Чем же вы будете заниматься?

— У меня будет много дел: буду больше времени уделять семье, сыновьям, кроме того, я председательствую в нескольких благотворительных фондах, вернусь к журналистике, буду писать в газеты и журналы. У меня будет чем заняться.

— Значит ли это, что вы вполне можете обойтись без писательства?

— Конечно. Я никогда не был прирожденным писателем. Возможно, я был прирожденным журналистом, но никак не прирожденным беллетристом. Я взялся за писательство лишь по материальным соображениям. Для меня это не более чем средство к существованию, — сказал Фредерик Форсайт.

Расставаясь с Фредериком Форсайтом, я спросила его, кем он себя считает: летчиком, разведчиком, журналистом, писателем? Он ответил, что писателем. Однако его автобиография завершается короткой главой под названием «Мечта сбывается», в которой считающий себя аутсайдером и живущий в гуще политических событий писатель рассказывает, как исполнилась его детская мечта: во время войны шестилетний Фредди мечтал пилотировать истребитель «Спитфайр», участвовавший в Битве за Англию. В августе 2014 года эта мечта сбылась: 76-летний бывший пилот Королевских ВВС поднял в воздух на аэродроме Лэшенден в графстве Кент один из немногих сохранившихся «Спитфайров» времен Второй мировой войны. «Мечта маленького мальчика семидесятилетней давности стала реальностью» — этими словами завершается последняя книга знаменитого писателя. Похоже, что в глубине души Фредерик Форсайт всегда оставался летчиком.