Каковы подлинные причины российского вмешательства в Сирии? Возможных ответов существует несколько, и вполне вероятно, что мотивация Кремля имеет комплексную подоплеку и включает несколько причин. Стремление «спасти» режим Асада (а вместе с тем и свои базы в Сирии), ослабить исламистов, опробовать себя в операции за рубежом, испытать новую технику и упрочить свое влияние в регионе — все это может играть свою роль. Внимательнее стоит рассмотреть последний из перечисленных доводов.
Ведь нет сомнений в том, что российская интервенция в Сирии является элементом масштабного стремления Кремля возродить значимость России как державы на Ближнем Востоке. Но, по-видимому, нельзя говорить о том, что существует некий идеальный план, продуманный заранее пошагово. Ясно, что сложная и быстро меняющаяся ситуация в этом регионе сделала бы невозможной реализацию подобного плана. Скорее, речь идет об общей стратегии, в рамках которой можно идти на прагматичные ad hoc (спонтанные) шаги, но основные цели остаются прежними. И что еще интереснее, политика Запада России в этом очень помогает.
Как рассчитал Сталин
Но для полного понимания необходим краткий экскурс в историю. Начало участия Кремля в событиях на Ближнем Востоке связано, что довольно парадоксально, с возникновением государства Израиль. На первых порах оно получило значительную поддержку не только от США, но и от СССР. Не то чтобы Сталин любил евреев — скорее наоборот (и, вероятно, только его смерть предотвратила очередную масштабную чистку, на этот раз антисемитскую), но он воспринимал национализм и социализм тогдашних сионистов как оружие против влияния западных стран. В частности, поэтому перед Чехословакией поставили задачу поставлять оружие Израилю.
Но вскоре стало ясно, что расчеты Сталина были трагикомично ошибочными. Несмотря на националистические и социалистические настроения, сионисты превратились в хорошего союзника Запада — сначала и прежде всего, Франции и Великобритании, а затем и США. Поэтому Москва обратила свой взор на арабские страны, которые тогда одна за другой становились самостоятельными. В первую очередь, такие республики, как Сирия и Египет (а затем и Ирак) казались привлекательными потенциальными союзниками Москвы.
Кроме того, в этих странах усиливался национализм (разумеется, панарабский) и нечто, что можно было бы назвать социализмом. И если в странах Центральной и Восточной Европы Кремль стремился делать упор на «идеологическую чистоту», то в арабском мире он действовал более прагматично. Москва даже позволила местным дружественным режимам уничтожить местных «ортодоксальных» коммунистов, шансы которых на власть были минимальными. Поэтому сложилась весьма гротескная ситуация, когда «советская» коммунистическая партия могла легально работать лишь в одном единственном государстве региона — в Израиле.
Военная поддержка СССР, как правило, ограничивалась поставками оружия и инструктажем без привлечения армейских подразделений. Единственным исключением стало использование контингента советской авиации и ПВО в Египте в 1967-1970 годах. Однако потрясающего успеха это не принесло, и кульминацией стало столкновение советских пилотов с израильтянами 30 июля 1970 года. Несмотря на то, что силы СССР имели почти двукратное преимущество, столкновение окончилось без потерь с израильской стороны. Советская же авиация лишилась четырех пилотов и пяти истребителей МиГ-21.
Более того, советские инструкторы из-за своего высокомерного подхода вызывали отторжение, и после прихода к власти нового президента Египта Садата отношения Каира и Москвы начали охлаждаться. После войны 1973 года Египет полностью переориентировался на Запад. Иракский диктатор Саддам Хусейн тоже старался выглядеть позитивно в глазах западной общественности. Поэтому Кремль мог положиться только на Сирию и, возможно, еще на Южный Йемен, который, однако, практически всем приносил больше убытков, чем пользы.
В итоге Кремлю еще удалось изрядно испортить отношения с большей частью арабских стран своим действиями в Афганистане, которые сыграли большую роль в коллапсе СССР. В эру Бориса Ельцина российское влияние на арабские страны стремилось к нулю (все еще за исключением Сирии), хотя России и удавалось выстраивать прагматичные отношения с Ираном. Москва при Ельцине, а потом и при Путине отбросила идеологические предрассудки и сосредоточилась на конкретной экономической и военной выгоде.
Прагматик Путин
Но Владимир Путин проявил себя намного активнее. Именно при нем, по всей видимости, сформировалась стратегия «великого возвращения», то есть постепенного формирования сети союзников в регионе. Россия, очевидно, рассчитывала на то, что влияние США будет ослабляться, но, вероятно, даже оптимистичный прогноз Владимира Путина не предполагал настолько резкого ослабления американского влияния, какое произошло после поддержки так называемой арабской весны. Исламисты, разумеется, не стремятся к союзничеству с США, а авторитарные режимы, борющиеся с исламистами, начали утрачивать поддержку США.
Наивная и идеалистическая политика Обамы потерпела фиаско, достойное сожаления. Ирак фактически превратился в клиентскую страну России и Ирана, и нечто подобное имеет место и в случае Сирии. Хорошим союзником Кремля снова становится Египет, и российское оружие уже активно покупают даже консервативные арабские монархии, которые постепенно начинают считать США ненадежным источником. Ведь Москва требует только гарантированной оплаты или ее эквивалента. В любом случае, при сделках с ней нет угрозы того, что исполнение контракта будет приостановлено из-за критики ситуации с правами человека в стране-заказчике.
Крах ближневосточной политики Обамы довершает серьезное ухудшение отношений с Израилем, чего в такой степени не удавалось еще ни одному президенту. «Ядерный договор» с Ираном, которого добился Белый дом, наивно полагая, что теократический Иран может в чем-то стать союзником США, парадоксальным образом привел к улучшению отношений Израиля с Россией. Еврейское государство, вероятно, не собирается полагаться на США и надеется, что Тегеран на узде удержит скорее Москва.
Помимо этого, Тель-Авив и Кремль нашли взаимопонимание и в вопросе борьбы с суннитскими исламистами. Это проявилось, в частности, в том, что Израиль не включился в западную критику российских авиаударов в Сирии, а вместо этого немедленно начал координационные переговоры. В итоге это соотносится со скептическим отношением Израиля к «арабской весне», которая привела к власти преимущественно исламистов. И хотя Асад — враг, он все же враг знакомый и предсказуемый. Те, кто его, скорее всего, сменил бы в случае победы оппозиции (в том числе и так называемой умеренной), стали бы намного большей угрозой.
Американское влияние на Ближнем Востоке, разумеется, не свелось к нулю, но по сравнению с положением десять лет назад оно - значительно слабее. Кроме того, Обаме явно не хватает воли применить хотя бы это ослабленное влияние, тогда как президент Путин лишь приумножает свои усилия. Его устремления, конечно, заключают в себе и риски: в первую очередь, это опасность для России увязнуть в продолжительном конфликте, но, несмотря на это, сейчас российское влияние движется по четкой траектории вверх. Следующего обитателя Белого дома ждет огромный объем работы, чтобы вернуть США позицию доминирующей державы в этом регионе.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Нет сомнений в том, что российская интервенция в Сирии является элементом масштабного стремления Кремля возродить значимость России как державы на Ближнем Востоке. Но, по-видимому, нельзя говорить о том, что существует некий идеальный, продуманный план. Скорее, речь идет об общей стратегии. И что еще интереснее, политика Запада России в этом очень помогает.
