Елена Рыковцева: Мы продолжаем обсуждать сезон разговоров, который происходит каждый раз в декабре, сначала Владимир Путин обращается к Федеральному собранию, потом Дмитрий Медведев разговаривает с журналистами. Через неделю снова эстафетную палочку заберет Владимир Путин и поговорит уже с большим количеством журналистов, чем с тем, с которым сегодня поговорил Дмитрий Медведев. У нас в гостях Семен Новопрудский, колумнист «Газеты. ру» и заместитель главного редактора интернет-портала «Банки. ру». Мы обсудим сегодня некоторые вещи, о которых говорил Дмитрий Медведев. Мы будем ждать ваших ответов на вопрос: станет ли Медведев следующим президентом России? А также обсудим совпадение, две пресс-конференции сразу — одна, про которую вы все будете знать, а вторая, про которую вы ничего не будете знать из эфира федеральных каналов.
Семен Новопрудский: Почти в одно и то же время давал пресс-конференцию Михаил Ходорковский. Общего в этих двух пресс-конференциях то, что их давали два человека, с которыми молва тех людей, которые каким-то образом надеются на перемены, связывают эти перемены. Одни полагают, что может опять Дмитрий Анатольевич Медведев стать автором новой модернизации, а другие полагать, что вдруг чудо явит миру Ходорковский, что он каким-то образом сможет обеспечить транзит власти в России или сделать Россию страной, более-менее похожей на правовое государство.
Елена Рыковцева: Медведев в эту концепцию уже не вписывается, тут что-то одно. Какое впечатление общее на вас произвели эти две пресс-конференции?
Семен Новопрудский: На самом деле у Михаила Ходорковского есть инфоповод для этой конференции — это новые обвинения, по третьему кругу ему предъявляемые, в убийстве мэра Нефтеюганска, расследованном даже по российской версии преступлении, в третий заход пытаются его обвинить. Понятно, что Михаил Ходорковский — человек, который, на мой взгляд, все равно искренне болеет за Россию, остается в душе не политэмигрантом, а россиянином. Это человек, который, на мой взгляд, не очень представляет себе, что можно сделать и как. Пресс-конференция Дмитрия Медведева — это пресс-конференция человека, который, на мой взгляд, болеет за Россию гораздо меньше, при этом он весел. Судя по его ответам, чувствуется, что он не несет никакой ответственности за происходящее. Пресс-конференция человека, который внутренне не чувствует себя ни в чем виноватым. Российская власть мало того, что считает себя безгрешной, она считает, что она по определению всегда права. Та бодрость, с которой он описывал совершенно фантасмагорическую, мало соответствующую действительности картину прежде всего экономической жизни страны — это было очень похоже на человека, который ко всему прочему чувствует себя внутренне непричастным к этой картине.
Елена Рыковцева: Главное, если посмотреть на тексты того и другого выступления — это совершенно две разные страны, реальности.
Семен Новопрудский: Это описание двух разных стран, которые при этом не являются реальной Россией. Мало того, что это две разные по отношению друг к другу страны, это еще страны, являющиеся чем-то инородным, странным и, наверное, несуществующим по отношению к тому, что существует, происходит в самой России.
Елена Рыковцева: Даже у Ходорковского?
Семен Новопрудский: Даже у Ходорковского во многом идеалистическая картина. У Медведева она тоже идеалистическая, но она вообще вне времени и пространства. А у Ходорковского, скорее, о какой-то России мечты он говорит, своей может быть мечты или мечты части людей, которые надеются на возможность трансформации в обозримом будущем.
Елена Рыковцева: Дмитрий Анатольевич говорит, что менять особенно ничего не надо, потому что все будет хорошо, все уже хорошо, все, чего мы боялись, пройдено, дальше будет только лучше. Михаил Ходорковский говорит, что поправить ничего уже нельзя, может быть только революция. Каким-то мирным демократическим путем революция — это та самая иллюзия, о которой вы говорите?
Семен Новопрудский: Разговор о революции — отдельный разговор. Революцией Ходорковский называет не просто мирную революцию, а переход России в правовое поле. Мирное возвращение в правовое поле все-таки эволюция, а не революция. А что касается Медведева — это вообще потрясающее свойство российского правительства. То, что Россия транслирует миру — это вообще смесь лжи и фантазии, к сожалению. У них одна часть лжи не очень с другой частью лжи соотносится. Когда они говорят — антикризисный план сработал. С другой стороны просто все члены правительства публично повторяют как мантру: в России нет кризиса, в России есть новая реальность. Какой, спрашивается, антикризисный план может сработать, если нет кризиса? Какой антикризисный план, если вы не признаете факт кризиса? Кстати, эта замечательная формула «новая реальность» снимает ответственность с любого руководства страны. Потому что если из кризиса теоретически можно выйти, то выход из реальности — это какая-то медицинская проблема. Это что-то такое, что надо рассматривать в медицинских категориях, а не в политических.
Елена Рыковцева: Там есть еще один поворот этой же самой цепочки, когда ему говорят, что все плохо из-за этих санкций, из-за того, что мы в изоляции, тут он начинает сваливать все наоборот на кризис, тут кризис ему уже в помощь. Он говорит: вы знаете, что в 2008 году было плохо, был тоже кризис, мы сейчас примерно в такой же ситуации, так что санкции, вся наша политика не играет той существенной роли, которую вы ей приписываете.
Семен Новопрудский: При том, что, конечно, вообще попытки что-либо сравнивать с 2008 годом, это абсолютный отказ признавать реальность. Потому что тогда был действительно глобальный мировой кризис, мировая экономика падала, Россия не вступала сама в тот кризис и не выходила из того кризиса — это все было сделано в значительной степени за нас. Мы делали те же меры, что и все ведущие государства мира, мы тогда были частью мира, хотя тогда уже начиналась попытка нашего выпадения из мира и ведения своей большой геополитической игры. Сейчас нет никакого глобального мирового кризиса, сейчас мировая экономика растет, причем растет она достаточно существенно, не самыми рекордными за последние 65 лет, но одними из самых быстрых за последние 10 лет. Понятно, что все проблемы России экономические, которые существуют — это внутрироссийские проблемы, более того, это проблемы, связанные напрямую с тем политическим курсом, который проводит Россия.
Елена Рыковцева: Я хочу, чтобы вы прокомментировали одну внутреннюю историю, которая случилась. Дело в том, что нам продемонстрировали нам в «Вестях» в 11.55 вход Димитрия Медведева на территорию компании. Оказалось, что входит он чуть ли не под руку с Константином Эрнстом, который не имеет никакого отношения к этой трансляции. А потом в таком поклоне его встречает Олег Добродеев, и назвать счастливым лицо Дмитрия Анатольевича при этом мы никак не можем. Потом он всех их отставляет в сторонку и в полном одиночестве поднимается по лестнице, где его встречают камеры, фотографируют. И вот теперь состав этих журналистов. Теперь смещен из этого пула канал РЕН-ТВ, заменен каналом РБК с Елизаветой Осетинской. Вместо Михаила Зыгаря, представлявшего прежде телеканал «Дождь», теперь этот канал представляет Михаил Фишман. Мне кажется, за канал НТВ сидела Миткова. Теперь Поздняков.
Семен Новопрудский: Три главных пропагандистских канала и двое людей, которые призваны показать, что есть вторая точка зрения, и то, что Дмитрий Анатольевич Медведев — это некоторая надежда того, кого в России почему-то принято называть либералами. Кого называют в России либералами — это отдельная вещь, почему-то их ругают теми же словами, что и террористов, хотя они пальцем никого не тронули в России и никогда, к сожалению, ею не правили. Пять человек, которые изображают действительно плюрализм, три на одной стороне, два на другой.
Елена Рыковцева: Но например, от ВГТРК он же не зовет какого-то одиозного персонажа, он зовет тихого Сергея Брилева, который представляет нечто более спокойное по части пропаганды.
Семен Новопрудский: Я не знаю, как это устроено, зовет ли он или ему дают в собеседники. Принципиально важно то, что Сергей Брилев один из тех немногих людей на канале «Россия», который, мне кажется, сохранил искреннюю интонацию в беседе просто с точки зрения того, как он задает вопросы и ведет беседу, он выглядит куда более выигрышно, чем люди, которые там изготовляют пропагандистские сказки.
Елена Рыковцева: Канал РЕН-ТВ стал таким абсолютно мерзким, кто пытается хоть однажды включить канал РЕН-ТВ, говорят, что по части мерзости пропаганды, которую он дает, он уже ни с кем не сравнится. Мне кажется, неслучайно он исключен из этого пула. ТО есть мы с вами соглашаемся, что вокруг Дмитрия Анатольевича все-таки пытаются сохранять нечто, похожее на либеральную атмосферу и окружение?
Семен Новопрудский: С одной стороны. И очень может быть, что самого Дмитрия Анатольевича пытаются сохранить вместе с этими людьми как некую попытку показать, что в России не все еще зацементировано. Другое дело, что уже вопрос людей, которые все это слушают, воспринимают это все всерьез или не воспринимают. Я это не воспринимал всерьез, когда Медведев был президентом, мне в этом смысле не было мучительно тяжело, я и тогда был уверен, что он не сможет ничего сделать с точки зрения изменения курса страны и сейчас в этом уверен. Поэтому для меня это не является моральной тяжестью, я на это не покупаюсь. Может быть, они надеются, что кто-то на это купится, что у нас, условно говоря, лица власти могут различаться.
Елена Рыковцева: Вот наш слушатель только что сказал, что следующим президентом будет либо Медведев, либо Прохоров. То есть был принцип лысый-волосатый, потом был принцип Путин-Медведев, теперь будет маленький-большой.
Семен Новопрудский: У нас с одной стороны уникальная ситуация, что пришел к власти президент после того, как ушел. У нас вообще в России до Путина правители никогда не возвращались после того, как формально покидали пост первого лица в стране, на сей раз такое случилось. В России по-прежнему все это непредсказуемо. Но мне кажется, что единственное, что дает нам какую-то надежду — это то, что действительно при том, что кажется, что все предсказуемо, Россия находится, на мой взгляд, в зоне самой большой непредсказуемости может быть за последние 15 лет точно. На самом деле совершенно неясно, как будет решаться вопрос о транзите власти. Если можно еще спорить по поводу того, отличается ли Путин третьего срока от Путина первого срока, то совершенно точно можно говорить, что политика последних трех лет точно отличается от политики, которая проводилась лет пять назад, все-таки Россия территории не присоединяла, в Сирии базу сворачивала, а не направляла туда свои военно-космические силы, не пыталась быть одним из командиров мира. Главное, что Россия 12 лет жила в ситуации, когда у нее количество денег прибавлялось, теперь она живет, когда у нее количество денег все обозримое будущее будет убавляться. Это принципиально новая для этой власти вещь, они не смогут решать проблемы так, как они решали раньше, то есть заливать все, что можно, деньгами и не думать о завтрашнем дне. Это кончается совершенно точно.
Елена Рыковцева: Я хотела бы, чтобы вы прокомментировали три тезиса. Во-первых, из него вытащили журналисты цифру, в которую обойдется Крым, а это 700 миллиардов рублей нужно вложить.. Второе: в ответ на вопрос Михаила Фишмана, что в ущерб статьям на здравоохранение и на образование поднимаются расходы на военный бюджет, он сказал: да, расходы на военный бюджет действительно увеличиваются, любая страна, даже самая маленькая должна их увеличивать, но цифра расходов на образование и на медицину, социальные нужды не уменьшилась.
Семен Новопрудский: Во-первых, цифры расходов на образование и здравоохранение в России начали реально уменьшаться еще до 2014 года и продолжают уменьшаться.
Елена Рыковцева: То есть он врет совсем?
Семен Новопрудский: 700 миллиардов рублей на Крым, во-первых, неизвестно, сколько это будет в реальности, это может быть и больше, и меньше. Но есть еще две других замечательных цифры. У нас по официальным оценкам правительства, министр финансов Силуанов открыто говорит, что Внешэкономбанк нужно докапитализировать на 1,7% ВВП, чтобы было проще — это один триллион рублей, то есть это больше, чем Крым. И у нас примерно один триллион рублей — это совокупное превышение всех долгов региональных, совокупных бюджетов регионов. То есть получается, что все бюджеты регионов совокупно имеют доходов на триллион рублей меньше, чем их долговые обязательства уже текущих. При этом 55 российских регионов — это оценка Счетной палаты, имеют долговые обязательства, которые превышают 50% текущих бюджетов. На самом деле в России кончаются деньги не в метафорическом смысле этого слова. Понятно, что нынешняя российская власть, с одной стороны у них новая реальность, мы ни за что не отвечаем и при этом мы идем единственно правильным путем, безопасность превыше всего. Я не говорю, как у нас эффективно расходуются государственные средства, что действительно они попадают, куда нужно, что тот же самый ВЭБ нужно докапитализировать. Мы провели хорошую Олимпиаду, но одна из главных причин, по которым теперь нужен триллион рублей закачивать во Внешэкономбанк — это то, что ему не отдали олимпийские кредиты все, кто их брал. На самом деле, даже если представить, что мы эффективно расходуем госсредства, не факт, что все это будет сделано. В России разрыв между словом и делом государственной власти достиг критической точки. Власть говорит одно, делает другое, а происходит в стране третье.
Елена Рыковцева: Послушаем, как на вопрос, будет ли Дмитрий Анатольевич Медведев, отвечали прохожие на улицах Москвы и продолжим.
Елена Рыковцева: С нами на связи Михаил Фишман, главный редактор газеты The Moscow Tomes, который сейчас сдает номер, а до этого он участвовал в разговоре с Дмитрием Медведевым. Там был вопрос по поводу коррупции, а именно истории с Генеральным прокурором Чайкой. Вы ему говорите, что вот история с Чайкой, дождемся ли мы результатов когда-нибудь этого расследования, которое по идее должно случиться по итогам громкой общественной истории резонансной.
Михаил Фишман: Он говорит двояко. С одной стороны он говорит, что реагировать не на что, потому что нет никакой юридической процедуры, в которой государство так или иначе участвовало бы и которую он бы мог комментировать, а само расследование, как он говорит — это заказ. Пусть следственные органы разбираются, если у них будет что-то, они ему скажут, в этом смысле он им доверяет. Я, очевидно, доверяю им меньше, чем премьер-министр. С другой стороны он дал понять, что скандал замечен, власть на него отреагирует.
Елена Рыковцева: Скажите, будет ли Дмитрий Медведев следующим президентом Российской Федерации?
Михаил Фишман: Я бы не исключал.
Елена Рыковцева: Дайте, пожалуйста, общую оценку вашему сегодняшнему общению. Узнали ли вы сегодня что-то новое, успокоило ли вас то, что говорил вам Дмитрий Анатольевич?
Михаил Фишман: Я бы не сказал, что это меня как-то специально успокоило. Мне представляется, что власть в целом в лице Медведева реагирует не вполне адекватно на тот скандал, который происходит вокруг Генерального прокурора. Хотя в этом случае более четко и более заинтересованно, чем Кремль в лице пресс-секретаря Владимира Путина Дмитрия Пескова. С другой стороны мне, конечно, было интересно на это смотреть и в этом участвовать, я получил возможность задавать какие-то вопросы от телеканала, который меня туда отправил. Сам Медведев мне, безусловно, интересен как политик, политическая фигура, как премьер-министр. Видно, что он себя очень уверенно чувствует, что у него все в порядке. Это важно понимать, чтобы оценивать политическую ситуацию в стране.
Елена Рыковцев: Спасибо. С нами был Михаил Фишман. Семен, что вы скажете о сценарии нашего слушателя? (Еще два года до выборов. Если все устаканится с экономикой и рейтинг будет высокий, Путин пойдет на следующий срок, а если он увидит, что дело плохо, из-за пазухи достанет Дмитрия Анатольевича, скажет — вот вам новый президент, голосуйте за него. Народ обмануть у нас не трудно, он сам обманываться рад. Пока председатель избирательной комиссии у нас Чуров, избрать на этот пост можно кого угодно. Примечание: звонки от аудитории слушайте в видео и звуковой версиях программы)
Семен Новопрудский: Сложно говорить про сценарии сейчас. Прошлая рокировка была в ситуации экономической и политической стабильности и того, когда российская власть считала, что она рождена, чтобы наводить порядок. Сейчас изменился кардинально сам смысл существования российской власти, сейчас она спасает мир, ее Россия собственно вообще не интересует, что происходит с Россией. Российская власть сейчас занимается тем, что спасает мир, спасает человечество. В этом смысле, кстати говоря, конечно, на роль спасителя мира Дмитрий Анатольевич не очень претендует, он играть супермена может куда меньше, чем Владимир Владимирович Путин. Для России способы минимизировать потрясение — это, к великому сожалению, передавать власть внутри властной верхушки. То, что проголосуют за любого, я абсолютно согласен, за кого скажет власть. Дмитрий Анатольевич может стать такой фигурой при условии, что совсем будет плохо в экономике, но при этом люди, которые более-менее менее находятся у власти, посчитают, что именно Медведев сможет гарантировать выход страны из санкций. Кстати говоря, ему в этом смысле будет легче, потому что он в отличие от Путина не озабочен проблемой потери лица. То есть на самом деле он долгое время существовал как президент без лица, в этом смысле потеря лица для него не стоит. Это может быть является самым выгодным его свойством для нынешней политической системы в России в качестве того, чтобы стать снова президентом.
Елена Рыковцева: Ниже нуля ведь не бывает. Потеря лица, которая случилась у него в связи с передачей места, которое он грел для Путина, не может быть превзойдена.
Семен Новопрудский: С другой стороны в России вообще проблема репутации не стоит. Мы видим, что когда говорят — расследование Чаек, у нас по всем опросам народ не интересуется по-настоящему ни доходами чиновников, ни коррупцией. Они полагают, что начальство существует для того, чтобы воровать, воровство стало имманентным свойством начальства, которое изначально народ воспринимает как норму.
Елена Рыковцева: Ну да. Два постулата: воруют все. А как же без этого.
Семен Новопрудский: У нас, к сожалению, коррупция стала нормой. Три миллиона уже посмотрели фильм про Чайку, действительно это увлекательный фильм. Но проблема в том, что отношение к власти это у большинства людей не меняет, сама власть может все, что угодно говорить людям на пресс-конференциях. Но эти-то видят, когда у них активы становятся в три раза дешевле, когда они перестают жить как единственный европеец в стране, они никогда не были единственным европейцем по мыслям, безусловно, но жили как единственный европеец в стране. Они видят, что схлопывается все, ради чего они и были властью, та жизнь, когда они правили Россией, не живя в России и не живя по-российски, вот эта возможность у них схлопывается. Если они увидят, что это действительно для них критично, они могут так или иначе задуматься о транзите власти, и в этой связи фигура Медведева может оказаться той фигурой, которая будет востребована как человек, который не тронет, как человек, который не начнет резко пытаться переделить активы от одних к другим. Это очень печально для страны в целом, но я боюсь, что невозможно представить себе без больших потрясений или без такого транзита власти переход России в более-менее цивилизованную демократическую форму существования. К великому сожалению, все равно понадобится какой-то переход, этот переход желательно, я целиком и полностью согласен с Михаилом Борисовичем Ходорковским, желательно, чтобы он был бескровным. Крови в России пролилось столько, что не дай бог еще.
Мне кажется, что может быть вообще самое важное на этой пресс-конференции, что когда Михаил задавал этот вопрос — это был единственный момент, когда Медведев из состояния невероятной веселости и легкости перешел в состояние реальной злобы, то есть это был единственный момент пресс-конференции, когда он реально злился. Люди не могут, даже самые гениальные актеры, скрывать своих эмоций. В России создана система, в которой ни безопасность, ни сохранность капиталов не гарантирована даже первым лицам государства. Они прекрасно знают, что они создали систему, в которой нет закона, в которой нет гарантии собственности, в которой нет гарантии того, что их бывший соратник с удовольствием не ударит им в спину. Это вообще одна из фундаментальных проблем, которая позволяет проводить любую политику, не сообразуясь ни с интересами народа, ни с интересами элиты. У нас очень популярна была точка зрения, что как Россия пойдет против Запада, когда у всей элиты дети на Западе, недвижимость на Западе, деньги на Западе. Оказалось, что смогла пойти, по другим может быть причинам, о которых отдельно стоит говорить, но страх за собственное будущее у российской элиты точно не меньше, чем этот страх у российского обывателя, который смотрит на курс рубля, цены на нефть, как сокращаются их доходы, как растет безработица. Этот страх наверху уж точно не меньше, чем внизу.
Я не был ни разу поклонником президентства Дмитрия Анатольевича Медведева, сразу говорил о том, что он занимается тем, что греет место, но понятно, что его политика все равно, за исключением войны с Грузией, отличалась от нынешней политики. Но главное, что слом системы сейчас идет, причем власть ее ломает сверху. У нее исчезают главные основания — это финансовые основания.
Елена Рыковцева: А что вы скажете о сценарии другого нашего слушателя? Распад и власть военных.
Семен Новопрудский: Если федеральный центр не сможет содержать регионы, а у нас почти не остается недотационных регионов, у нас страна с точки зрения бюджета вообще скоро перестанет быть федерацией, мы стремительно движемся к унитарному бюджету, потому что без прямой и косвенной помощи федерального бюджета скоро не останется регионов, которые смогут хоть как-то сводить концы с концами. В такой ситуации это будет не то, что освободительное движение, а это будет способ выживания для регионов. Одна из главных угроз территориальной целостности России — это даже не угрозы терроризма, которые есть, Россия — страна сложно устроенная, сложносочиненная, нашпигованная различными территориями с разными религиями, с разными культурами. На Кавказе высокая явка на выборы и там 146% за власть вполне реальна, а в центральной России и на Дальнем Востоке никогда не голосовали за власть так много традиционно гораздо меньше ходят на выборы. Но главная фундаментальная вещь, которая может быть опасностью для России то, что федеральный центр перестанет даже финансово быть способным управлять своими территориями. Кажется, что все схвачено, никаких особых протестов нет, рейтинг власти гигантский, при этом степень управления страной не увеличивается, а уменьшается, страна менее управляема, чем она была три или четыре года назад, жизнь людей менее предсказуема, чем три-четыре года назад, перспективы страны менее ясны, чем три-четыре года назад.
Елена Рыковцева: Давайте мы про что-нибудь хорошее скажем из выступления Дмитрия Анатольевича Медведева. Например, когда ему говорят журналисты, что Силуанов дает прогнозы, что если в следующем году раздербаним резервный фонд, ничего уже не останется, на что отвечает: он должен драматизировать, любой министр финансов драматизирует. Не надо бояться того, что фонд будет раздербанен. Или ему говорят, что мы от этого отказались, от того отказались, продукты не поставляют, на что он говорит, что зато у нас включен механизм импортозамещения, оно приносит результаты. «Нам говорили о том, что у вас будут пустые полки, полок пустых нет, на полках все в порядке», — говорит Дмитрий Анатольевич. Что вы скажете, что он кремлевский мечтатель или что он должен так говорить по работе?
Семен Новопрудский: Конечно, он должен так говорить по работе, с одной стороны, с другой стороны все, что он рассказывал про экономику, действительно напоминало анекдот 90-х годов, а мы в некотором смысле, к сожалению, не политически, а экономически возвращаемся в 90-е, когда новый русский видит нищего человека на дороге, который говорит, что не ел уже три дня, он говорит: «Надо, батенька, себя заставлять». На самом деле, мне кажется, в таком духе все это выступление было выдержано. Конечно, на публику, понятно, что это транслировалось на федеральных каналах, я думаю, если бы он только в эфире «Дождя» разговаривал, возможно, что-то иначе про экономику говорил, но в целом стране власть должна демонстрировать абсолютную уверенность в своей правоте с одной стороны, а с другой стороны то, что все под контролем, все хорошо. Причем она должна это делать независимо от того, что на самом деле происходит в экономике, потому что сама власть так себя поставила, что она лишила себя права на ошибку, она всегда говорит — я не ошибаюсь. Это ее делает более уязвимой, к великому сожалению, она этого не понимает, мне кажется, эта власть уже не поймет, что так она себя поставила, что она лишила себя правды, говорить хоть что-то, близкое к истине, в том числе и по отношению к экономике. Другое дело, что пустые прилавки не обманешь. Скоро будет год с того момента, как у нас была очередная сильная девальвация рубля, и тогда люди себя вели, они скупали непатриотично доллары, бытовую технику, у кого не было денег, непатриотично скупали гречку, делали запасы, а потом не знали, куда от нее избавиться. То есть на самом деле как только кризис доходит до человека, он все равно себя ведет, независимо от политических взглядов, примерно одинаково. Надеяться на то, что если кризис в экономике будет усугубляться, называйте это дело новой реальностью, торжеством справедливости, говорите, что мы так и рассчитывали, от этого ничего не изменится. Пока мы видим, что российская экономика, если говорить резко, катится в тартарары, если говорить менее резко, находится на траектории падения. Политический выход из этой ситуации еще можно какой-то прогнозировать, но чисто экономического выхода, на мой взгляд, не существует, потому что нынешняя экономическая ситуация является прямым следствием того политического курса, который проводит Россия.
Елена Рыковцева: Существуют некие правила игры. Например, в вопрос о дальнобойщиках он не смог включить фамилию Ротенберг, я думаю, что неслучайно, хотя Михаил смелый человек, но это же друг Путина, которому отдана система взимания этой платы. Ведь это самый существенный во всей это истории вопрос, почему именно этот человек получил право собирать эту дань.
Семен Новопрудский: Неизвестно, не является ли семейство Ротенбергов каким-нибудь противником Медведева, я сильно в этом сомневаюсь. На самом деле у нас способ распределения госконтрактов и госпривилегий в значительной мере остался монархическим. В этом смысле Россия, к великому сожалению, заимствует худшее, что было в монархии. На самом деле в некотором смысле мы можем говорить о таком дворе, который сложился. Другое дело, что у этих людей, которые привыкли владеть Россией, у них кончаются ресурсы. Как они будут реагировать? Народ может безмолвствовать, может чуть покрикивать, но как будут реагировать люди, которые были хозяевами страны, на исчезновение или усекновение своих ресурсов — вот это большой вопрос.
Елена Рыковцева: Очень интересно, что та революция, о которой мечтает Михаил Ходорковский, все надежды на эту революцию могут быть связаны только с его бывшими коллегами.
Семен Новопрудский: Или с бывшими коллегами, или с теми, кто его в некоторой степени победил, если в таких категориях обсуждать.
