Визит вице-президента США Джо Байдена (Joe Biden) в Турцию нес в себе множество стратегических, политических и символических смыслов. Пожалуй, самый примечательный его аспект состоит в том, что нарастающая в администрации Обамы критика антидемократического курса в Турции впервые была озвучена на столь высоком уровне – и к тому же «на выезде».
До переговоров с президентом Тайипом Эрдоганом и премьер-министром Ахметом Давутоглу (Ahmet Davutoğlu) Джо Байден встретился с группой независимых журналистов и представителей НКО, которых режим Партии справедливости и развития (ПСР), мягко говоря, не жалует. Это был определенный сигнал в адрес Анкары. В своей статье в Diken один из приглашенных на эту встречу журналистов Кадри Гюрсель (Kadri Gürsel) обобщил сказанное Байденом так: «Если вы нужны нам в борьбе с ИГИЛ, то не думайте, что мы будем молча наблюдать за тем, как вы уничтожаете свободу слова и прессы». А отдельная встреча Байдена с женой и сыном Джана Дюндара (Can Dündar, главный редактор издания Cumhuriyet, который был арестован за репортаж о передаче турецкой разведкой оружия сирийским повстанцам – прим. пер.), фигура которого представляет всех арестованных при режиме ПСР журналистов, дополнила эту тему.
На встрече с представителями прессы и НКО рядом с Байденом сидел посол США в Анкаре Джон Басс (John Bass): недавно он открыто выразил обеспокоенность игнорированием в Турции свободы слова и объявлением «предателями» 1128 ученых, подписавших обращение с призывом к миру, из-за чего попал под атаку некоторых членов ПСР и провластных СМИ. Это был еще один сигнал: мы поддерживаем слова нашего посла, и никому не дадим его в обиду. Кроме того, Байден не ограничился чисто символической поддержкой и сам поднял этот вопрос в своем заявлении для прессы в начале встречи.
Встал на защиту ученых, оказавшихся под прицелом
Байден отметил, что успех Турции на поприще свободы даст еще более сильный сигнал всему Ближнему Востоку и другим странам, которые пытаются постичь ее идею. Далее он продолжил: «Но когда из-за критической журналистики прессу запугивают, а журналистов сажают в тюрьму, если ограничивают свободу интернета или доступ к сайтам соцсетей, таких, как YouTube и Twitter, а более тысячи ученых называют предателями только потому, что они подписали обращение, ситуация перестает быть похожа на образец, с которого нужно брать пример».
Президент Барак Обама, после выборов 1 ноября в Турции принимавший участие в саммите G20 в Анталье, предпочел промолчать о том, что при режиме ПСР страна свернула с демократического курса. Но арест Джана Дюндара, журналиста с внушительной карьерой и представителя тех интеллигентных кругов, благодаря которым США видят, что взор Турции обращен на Запад, и, наконец, атака на независимых ученых, по всей видимости, исчерпали терпение Вашингтона. Обама, который в отношениях с Анкарой пытается играть роль «хорошего полицейского», не сам лично заговорил об этих проблемах — и, возможно, никогда не будет о них говорить. Роль «плохого полицейского», очевидно, передали Байдену.
Белый дом, обеспокоенный стремительным креном Турции в сторону авторитарности, давно колебался, решая, стоит ли ему повышать голос в диалоге с ней. Ведь в случае бурной реакции режима ПСР Вашингтон постигнут стратегические потери в регионе, а Турция окончательно сойдет с рельсов. Позиция Байдена показывает, что этот порог страха в Вашингтоне в определенной мере преодолен. Администрация Обамы, кажется, поняла: если она не будет оспаривать действия режима ПСР, рано или поздно Турцию настигнет дестабилизация. А то, что после самолетного кризиса с Россией Анкара почувствовала необходимость опереться на плечо США и НАТО, воодушевило Вашингтон. В противном случае на повестке дня визита могли и не возникнуть ограничения свободы, за которыми стоит нетерпимый к критике Эрдоган.
Намек на «политическое решение» курдской проблемы
С одной стороны, Байден назвал Рабочую партию Курдистана (РПК) «террористической группой» и «угрозой», с другой – на встречу с депутатами он пригласил Демократическую партию народов (HDP), которую режим ПСР всеми силами пытается вытолкнуть за границы политической системы. Это был один из символических путей США намекнуть на политическое решение курдской проблемы. И Байден подтвердил это на совместной пресс-конференции с премьер-министром Давутоглу: «Надеюсь и уверен, что вы не откажетесь от попыток политического решения».
Для США стратегическая повестка дня визита Байдена тоже была насыщенной. Она включала закрытие границы с Сирией для повышения эффективности борьбы с ИГИЛ, снижение напряженности между Россией и Турцией, посредничество в кризисе между Багдадом и Анкарой из-за присутствия турецких военных в лагере Башика близ Мосула, ожидание мирного решения кипрской проблемы, балансы между Ираном и Саудовской Аравией и другие вопросы. А для Анкары было важно получить от США новые военные технологии и продукты, которые пригодятся и в борьбе с РПК, и в процессе напряженности с Россией, а также не допустить вероятности возникновения курдского государства по окончании мирного процесса в Сирии. В заявлении для прессы Байден попытался успокоить Анкару, отметив, что в «приоритеты» каждой из двух стран входит «отсутствие отдельных государств» на юге.
Беспокойство о «свершившемся факте»
Если вы спросите меня, что же из всех этих важных вопросов, собственно, заставило вице-президента США посетить Турцию, я скажу так: необходимость взять под контроль кризис с Россией. Обама не желает напоследок подтолкнуть США к военной напряженности с Россией в этом регионе. Он направил Байдена в Турцию, чтобы предупредить события и держать руку на пульсе. Белый дом полагает, что Эрдоган – тот политик, который для получения желаемого может пойти на «свершившийся факт». Вероятность того, что Анкара, прессуемая Россией на сирийском фронте, вовлечет США в водоворот новой войны, лишает сна и многих в Пентагоне. Создаются разные рабочие группы для внимательного наблюдения за турецко-российской динамикой.
Итак, визит Байдена в Турцию указывает и на наличие разногласий между США и режимом ПСР, и на необходимость совместной работы друг с другом. О взаимодействии сторон любят говорить «стратегическое партнерство», но, на мой взгляд, это называется «партнерством поневоле».
