Два брата, Александр и Грегори отправились в многомесячное путешествие. Они переходят границы, идут через города и деревни в стремлении обойти весь мир. В ходе поездки они делятся впечатлениями, рассказывают о том, что привлекло их внимание.
По счастью, в Екатеринбурге всего –10˚C. Поэтому наша поездка на велосипедах дарит скорее приятные ощущения, а прохладная погода дает возможность прокатиться по замерзшему городскому водохранилищу, где рыбаки пытаются выловить себе что-то на ужин. Тротуары постоянно скрыты под слоем льда, и все кругом вынуждены заниматься какой-то любительской эквилибристикой. Сломанных рук зимой здесь, наверное, становится в 10 раз больше. Екатеринбург (до 1991 года его называли Свердловском) намного красивее, чем говорят его жители, и хотя он был последним пристанищем царя, никто уже не ищет княжну Анастасию, которая с тех пор, наверняка растеряла былой блеск. В любом случае, у них появился новый царь в лице президента. Нам уже доводилось убедиться в популярности Владимира, особенно в провинции, где его обычно любит большинство населения. Должен признать, он развернул активнейший пиар, который мне, по правде говоря, уже порядком надоел. Футболки с фантасмагорическими и лестными изображениями Путина продают по всей России. Его почитателей мы видели даже в Казахстане, где девушки, бывало, били кулаком по столу, заявляя: «Вот это настоящий мужчина!» Короче говоря, это своего рода икона, как и некоторые из его выдающихся предшественников.
Мы остались там на четыре дня, и наша единственная ночная вылазка посреди недели обернулась похмельем из-за одного не в меру гостеприимного россиянина и обильных вливаний виски. Ну, на этот раз хотя бы не водки…
С учетом расстояний и климата, из города в город мы всегда едем на поезде. Первая трудность тут заставить принять в багаж велосипеды пожилую проводницу, которая любит погорланить просто так, по старой памяти. В кассе можно дополнительно заплатить порядка двух евро за их провоз, но это ничего не меняет в том цирке, что она устраивает нам на протяжение всей поездки. Наша обычная тактика заключается в том, чтобы поднять сложенные велосипеды в вагон, поставить ее перед свершившимся фактом и спросить, куда нам их положить. Когда они уже внутри, самостоятельно вытащить их крикунье уже будет слишком тяжело. Потом она будет постоянно заходить к нам с требованием убрать их, даже посреди ночи. Нужно, по возможности, игнорировать ее и, что самое главное, не произносить ни слова по-русски, иначе она сочтет вас билингвом и начнет орать пуще прежнего.
В такой бодрящей обстановке мы добираемся до Москвы, а затем и до Санкт-Петербурга, двух великолепных городов, чье очарование, без сомнения, еще большее оттеняется зимой. Но в Москве, где я до этого был четыре года назад, стало больше снобизма. Это ощущение подтверждают и все россияне, которые советовали нам меньше времени проводить в столице и уж точно не ездить по России зимой. Спорный совет: сейчас там попадается куда меньше туристов, а снег — это бесспорный плюс. Москва же, будь то зима или лето, всегда заслуживает того, чтобы провести в ней пару дней.
Я первые попадаю в Санкт–Петербург, бывший Петроград и Ленинград, который сегодня дружески прозвали «Питер» (всего у города было 14 разных названий). У россиян существует весьма забавная культура прозвищ, в которой одно имя может дать сразу несколько производных. Так, во время первой поездки мы узнали, что Александр становится Сашей, а сейчас я выяснил, что Грегори может превратиться в Гришу.
В бывшей имперской столице метро вырыто на 100-метровой глубине по советской традиции, точно так же как в Москве и Киеве. Бесконечный спуск на эскалаторе может вызвать приступ головокружения, а станции нередко представляют собой настоящие произведения архитектурного искусства. В городе мы гуляем по берегу Невы, любуясь встречающимися повсюду досоветскими зданиями. Хороших фотографий у меня мало, но я точно могу его порекомендовать.
После нескольких тысяч километров городских и железнодорожных поездок мы снова седлаем велосипеды в Брянске и берем курс на Украину после трехнедельной спячки. Обстановка не слишком приятная: холод и ледяной ветер. Самое удивительное в нем, это то, что он всегда дует в лицо, даже после поворота на 90˚. Часто возникает желание выругаться, только вот непонятно, на кого… Мы с усилием продвигаемся дальше, останавливаемся, бурчим под нос парочку проклятий, опять пускаемся в путь и заканчиваем день со стойким ощущением впустую потраченных сил.
Несколько дней мучений спустя подступает крайний срок действия визы. Мы нацелены на то, чтобы после обеда пересечь украинскую границу. За завтраком двое полицейских проверяют наши документы и уходят, пожелав нам приятного дня. Два часа спустя они снова попадаются нам в 40 километрах от границы, но на этот раз они ведут нас в отделение. Вот так номер…
Отделение Севска представляет собой заваленное бумагами невзрачное помещение. Старые стеллажи покрыты ржавчиной, а на замшелых стенах висят фотороботы и огромный портрет Дзержинского с его знаменитым добрым взглядом. Зная историю этого человека, больше меня удивил бы, наверное, только портрет Геринга в каком-нибудь полицейском участке в Германии. На фоне всего этого по кабинету ходят шесть или семь человек. Они задают несколько вопросов по-русски, говорят нам, что на Украине война, что с нас потребуют 3 000 долларов за въезд и т.д. Мы пытаемся сказать, что конфликт идет на юго-востоке, но ничего не помогает. Мы не можем уехать, и никто не говорит, что с нами собираются делать (причем английским они владеют еще хуже, чем я — русским, а это о многом говорит…).
Время уже за полдень, мы два часа болтаем между собой о всякой ерунде, чтобы убить время, а наша виза скоро истечет. Мы звоним в посольство, а те передают нас в консульство: «О, хорошо, что вы позвонили сейчас, потому что через полчаса мы закрываемся и не сможем вам помочь». Ага, только вот моим проблемам как-то наплевать на ваш график… В итоге, выступившая переводчицей дама говорит нам, что мы можем без проблем попасть на Украину, но что по дороге в Киев нас могут ограбить бандиты. Российские полицейские говорят, что шансы на это около 90%. По их словам, такие происшествия случаются чуть ли не каждый день. Мы начинаем относиться к их словам чуть серьезнее. У нас остается всего несколько часов на выезд из страны, и самый безопасный вариант для нас — отправиться в расположенную в 40 километрах отсюда Суземку и сесть на поезд до Киева. Мы добираемся туда через четыре с лишним часа из-за ветра, и я бросаюсь к кассе, чтобы узнать, когда ближайший поезд до Киева: «В четыре утра!» Затем окошечко захлопывается прямо у меня перед носом со всей вежливостью, какую вы вправе ожидать от типичного российского служащего.
Я звоню в миграционную службу, где мне начинают говорить о штрафе… но потом замечаю в расписании поезд, который пересекает границу в 23:50. Мы сразу же покупаем билеты и идем пропустить по кружке пива, чтобы расслабиться после такого напряженного дня. Сельским правоохранителям же не до отдыха: они даже находят нас в баре, чтобы удостовериться, что мы нашли путь на Украину. Нас провожают до самого поезда, где температура (вот так сюрприз!) не сильно меньше 40˚C.
Рождественскую ночь мы проводим на занюханном украинском вокзале в обществе только что выдворенной из России молдавской семьи. На их фоне наше положение вовсе не кажется таким уж плохим. Кроме того, мы в лучшем случае планировали ночевать в лесу… что намного суровей сидений из жесткого пластика.
Флориан решает сесть на второй поезд до Киева следующим утром (не из страха, а потому что велопутешествия ему уже поперек горла), а я пытаюсь прояснить ситуацию у местных властей. Все нормально, никаких бандитов вроде бы нет, но мой паспорт все равно проверяют, словно террорист или нелегал пойдет задавать вопросы в полицию…
Я еду на велосипеде оставшиеся 350 километров до Киева без происшествий, через два блокпоста, встретив множество полицейских машин. Мне повезло попасть в 10% счастливчиков? Вряд ли, если судить по моей скорости и рассказам местных жителей. В российской полиции, судя по всему, слишком уж рьяно следят за тем, что происходит у соседей. Единственной проблемой для меня стало пробуждение в палатке под 10 сантиметрами снега и поездка по заледеневшей дороге, которую еще не успела разгрести техника.
Несколько дней спустя к вечеру я добираюсь до украинской столицы. Первое, что бросается в глаза: там тоже продают портреты Путина, но только на туалетной бумаге!
