1 февраля исполнилось 700 дней с момента дебютного сепаратистского митинга, состоявшегося на площади Ленина в Донецке в марте 2014-го. Тогда еще мало кто знал, что унылые речи бледноватого славянофила Павла Губарева, флаги военно-морского флота СССР, слезы при виде икон с образом Сталина, российские триколоры и люди в тельняшках сольются в один патриотичный поток «русского мира» и установят границу разумного по нынешней демаркационной линии и блокпостам. Впрочем, «знание — сила» — это не о здешних степях.
Спустя почти два года патриотического слюноотделения на российские флаги и неистовых заклинаний с призывом к президенту РФ «прийти» — пришествия так и не произошло. Но не стало меньше и патриотичной слюны. Жизнь Донбасса по-прежнему напоминает собой крики «Путин, приди!» с той лишь разницей, что теперь их произносят потише, эдаким шепотом, исподлобья бросая обидчивый взгляд в сторону старика Ильича.
Казалось бы: два года сумасшедшей инфляции, непрерывного дефицита и обстрелов, грабительского курса и цен, репрессий, голодных зим и тщетных слез на груди у кавказцев, которым еще недавно дарились букеты цветов, могут убедить даже самых ярых сторонников «русских идей», что национальное величие России скверно сказывается на здоровье тех, кто мечтает о нем по ночам. Но «непокоренный Донбасс» по-прежнему пестрит георгиевскими лентами в донецких маршрутках, книгами «Факел» в городских ресторанах, мечтами о «своих паспортах» и, уж как совсем вершина надежды, — о вхождении в «родную Россию», которая бы избавила от известных трех букв — «ДНР».
Эволюция политических предпочтений тех, кто обычно предпочитал ничего не желать, действительно налицо: если март 2014-го был пронизан гневом на «жидовских фашистов», гордостью от «молодого государства» и ощущением русского паспорта в кармане собственных брюк, то в 2016-й «республиканское» население вступило с известной интенцией «лишь бы не было войны». Впрочем, этот ментальный маркер на самом деле не столь наивен, как может показаться на первый взгляд: куда легче разбиваются мифы о славянском величии, чем индифферентность в отношении любой из сторон. По большому счету, безразличие и апатия, политическая аморфность и метафизический прагматизм заключены в национальном характере местного населения, которое лишь в силу колоссальной профессиональной работы российской пропаганды смогло преодолеть абсолютный ноль в сторону трехцветной окраски.
Но на сегодняшний день маятник снова качнулся к нулю. Правда, в Донбассе ноль — это всегда «только не с Украиной». Местное население может быть сколь угодно разочарованным на собственной кухне цинизмом Захарченко, наутро мимикрируя в «республиканский» окрас, но недовольство «ДНР» еще не гарантирует любви к Украине. Два года профессиональной круглосуточной пропаганды, сперва формирующей ряды «ополчения» под «Прощание славянки», а затем зарывающей людей под Шопена, заставляют все чаще слышать от тех, кто потерял на Донбассе родных, — «я уже не прощу». Умножьте количество вырытых под Донецком безымянных могил на 2—3 человека — и вы получите реальный ответ на вопрос, сколько людей в каждой семье Донецка, Тореза, Харцызска станут обвинять Украину, если война вновь полыхнет в Донбассе.
Впрочем, не стоит тянуть: даже короткий диалог с вдовами «ополченцев» уже давно демонстрирует только одно: «Мой муж погиб, защищая семью и детей». Лишь в редких случаях можно услышать мысль, что «лучше бы и не начинали». Проблема заключается в том, что социальный срез тех, кто на первых порах влился в т.н. «ополчение» и смог остаться живым спустя эти два года, совпадает с основным социальным составом Донбасса, а именно: рабоче-маргинальной средой. Люди, без преувеличения чувствовавшие себя 23 года бесправными нищими, кочуя от шахты к заводу с зарплатой, хватавшей на то, чтобы забыть о завтрашнем дне, на первых порах совершенно справедливо не почувствовали никакой разницы с приходом «русского мира», предлагавшего им вместе с уже привычными водкой с пельменями вещь, которая не просвечивалась сквозь толщу украинских национальных идей, — надежду. Надежду на то, что отныне все будет иначе, и есть шанс все изменить.
Попутно заметим, что для многих вчерашних слесарей, нынешних авторитетных воров или же бывших «сидельцев» действительно все изменилось — и часть из них сегодня благополучно разъезжает по Донецку на джипах или живет в «национализированных» прокурорских усадьбах, сумев вовремя сориентироваться в столь разнородных ветрах «русской весны». Но большинство так и осталось на краю этой пропасти, перекочевав из сепаратистских постов в 2014-м в горячие точки в 2015-м и местные травматологии уже в новом, 2016-м году. Эта экзистенциальная линия поразительным образом характеризует и кардиограмму идейных основ, имевших место здесь, в Донбассе.
Первоначальная волна «имперцев», ратовавших за большую «Новороссию» от Одессы до Харькова во главе со Стрелковым, сменилась расчетливым и прагматичным руководством, центральной фигурой которого стал Захарченко. А обросшие легендами о «новых богатырях» отряды Стрелкова чрезвычайно быстро сменились всевозможными ЧВК и людьми без имен, вроде пресловутой «группы Вагнера», «МАР», «E.N.O.T.» и Moran Security Group. В дальнейшем осколки бывших идейных «солдат удачи» будут находить то подорванными в собственном автомобиле, то с пулей просто в центре Донецка, а то и вовсе ликвидированными целыми ротами, как это было в случае с нашумевшей в СМИ «Троей».
Примерно ту же ситуацию сегодня наблюдают и «Призрак», и целый ряд других подразделений «ЛНР»-»ДНР», членов которых массово сокращают и отправляют в бессрочные отпуска. Ситуация с финансированием крупнейших военных структур также оставляет желать лучшего: с 360 долларов в 2014-м и 240 долларов в 2015-м для рядового состава сейчас эта цифра опустилась до диапазона 7—15 тысяч рублей, в зависимости от подразделений и характера выполняемых задач. Иными словами, идейный пласт «Новороссии» вполне успешно снят предприимчивыми сторонниками «особых районов», окончательно спутавших сознание местных между идеей «республики», части России и широкой автономии в составе «соседнего государства» — как на последней пресс-конференции определил Украину сам «глава «ДНР».
Надо сказать, что подобное маневрирование высшего руководства «республики» между легким подмигиванием Киеву и грозным утверждением о независимости «ДНР», отсутствие каких-либо публичных стратегических планов, секторальное распределение бизнеса между высшей военной номенклатурой и, наконец, безапелляционная расправа со всеми несогласными — серьезно подмочили образ Захарченко, воспринимавшегося в начале своего пути как человек, крепкой рукой прижимающий к своей груди народ Донбасса в виде несчастной старушки, как его образ представлен на многочисленных пропагандистских плакатах в Донецке. Эта же тень упала и на всех преданных лидеру известных в Донецке боевиков, в особенности на подразделение «Сомали» и его печально известного лидера Гиви, не просто не поддержавшего «Трою» в момент ее ликвидации, но и открыто заявившего о сомнительности героизма и заслуг этих людей. Разумеется, все это вызывает естественные нотки оптимизма в национальных мечтах.
А между тем, все не так уж оптимистично. Мысль о том, что Россия в течение нескольких месяцев едва ли не распадется от обвалившейся нефти или уж точно забудет о своих сателлитах, подтолкнув их через минские двери к украинским ногам, может в очередной раз обойтись слишком дорого нашей стране, чей политикум, похоже, так до сих пор и не осознал главный посыл этой войны. А именно: конфликт в Донбассе — это вовсе не бюджетный расчет и не результат калькуляторной прибыли, когда убытки от содержания армии превосходят прибыль от порезанных на металл заводов и вывезенного в Россию угля, попутно приводя к мысли хозяев Кремля о прекращении войны в Донбассе. Даже поверхностные экономические подсчеты показывают, что неделя российского присутствия в т.н. «республиках» не идет ни в какое сравнение с той микроскопической прибылью, которую «местные органы власти» еще умудряются выжимать в качестве налогов и других, менее благородных сборов из оставшегося в оккупации бизнеса. Другими словами, речь идет о долгосрочном, хорошо продуманном метафизическом проекте, чей корень лежит вовсе не в экономической целесообразности держать в Донецке Моторолу и Гиви и выплачивать мизерные пенсии «республиканским» пенсионерам.
Укрепление жесткой вертикали военной диктатуры, активная пропаганда и наращивание собственных информационных ресурсов, формирование «академий внутренних дел» с подготовкой еще вчера украинских студентов, агитация в школах и на «государственных» предприятиях, углубление экономических связей с Россией — все это говорит о том, что в течение следующих двух-трех месяцев вырисуется портрет целого года, и главный и единственный игрок в этой войне — Кремль — снова будет задавать тон ходу истории, под который мы в очередной раз будем лишь неумело подстраиваться, реагируя на инициативы Москвы.
Не стоит обольщаться и с растоптанным имиджем господина Захарченко. Как показывает практика, ментальность Донбасса демонстрирует удивительные пируэты между поясными поклонами и полным безразличием к тому, кто сброшен более сильной рукой. После ухода из Донецка Стрелкова, успевшего за несколько месяцев стать здесь буквально легендой, многие, включая военных, испытывали нескрываемый шок и считали, что Донбасс снова «сливают». Но если Стрелков ушел по-английски, — то Захарченко с таким же английским акцентом пришел на его место, ровным счетом ничего не поясняя о том, кто он такой и куда же делась «легенда». «Кушать подано» — местные съели. Ровно это же и произойдет в случае, если в Москве примут решение заменить Захарченко на кого-то не столь молчаливого: «Донбасс работает», и задавать лишние вопросы здесь не принято.
К тому же не стоит сбрасывать со счетов и то, что можно назвать фактором «Х» в Донбассе. Все дело в том, что мнение, будто «ДНР» и «ЛНР» полностью подконтрольны Кремлю, — не вполне верно. Разумеется, Мозговой, «Троя», «Одесса», а также целый ряд «казачьих» подразделений, с которыми еще недавно приходилось «решать вопрос», — это в некотором роде отклонения в заранее заданном алгоритме движений. Но дело даже не в них. Ликвидационные моменты в работе с «местным персоналом» всегда были неотъемлемой частью «молодых государств» еще со времен Гиркина и его путешествия из Славянска в Донецк, где на одной из баз его уже поджидали боевики Ходаковского, готовые дать залп по «своим». В самой среде «ополчения» это называют «рабочими моментами» — правда, лишь те, кто в итоге не оказывается в черных мешках.
Но важнее другое. Зачистка неугодных подразделений — вовсе не часть сложных планов Кремля. Процветающая еще со времен Иловайского котла торговля оружием, часть которого, по некоторым данным, идет на Кавказ, а также «фильтр» поставляемых из России товаров в зависимости от размера «таможенных пошлин» заплаченных первым лицам «республики» — требуют должного уровня военной поддержки в среде, где любой конкурент имеет свой батальон за спиной. А в «ДНР» конкурента сейчас только два: Ходаковский с Захарченко. И когда появляются те, кто вспоминает о «святой Новороссии» и планах «очистить Донбасс», — появляется и прекрасный повод лишний раз ослабить «партнера» по «русскому миру», попутно скрыв от «московских» «концы». Не случайно в расположении «Трои» проводили обыск именно люди Ходаковского, в реальности осуществляя разведку перед предстоявшим штурмом, несмотря на то, что однажды Захарченко уже попытался его предотвратить. Другими словами, речь идет о все тех же банальных ОПГ, масштабы которых разрослись в государство на фоне общей идейной платформы, идущей из Кремля.
И в этой связи тактика местных «князьков» вполне может оказаться более прочной в сравнении с общей стратегией, даже если та даст коренной сдвиг в сторону минских бумаг. Что касается последних, то здесь наконец-то можно констатировать полное согласие всех участников «театра абсурда»: ни идейные «республиканцы», ни немногочисленное проукраинское население, ни «ополчение», ни даже высшее руководство, лишь на словах поддерживающее «минский формат», не верят в реализацию тех положений, даже первые пункты которых о полном прекращении огня до сих пор так и не удается выполнить.
Более того, в самом Донецке уже активным ходом идет подготовка к местным, разумеется, «республиканским» выборам с уже готовыми конкурентами на пост «мэра» Донецка и распределенными квотами в зависимости от того, кто возьмет основной приз. Стоит ли говорить, что украинское законодательство и отечественные политические силы не будут иметь к данному процессу никакого отношения, по-видимому, в очередной раз сотрясая головами в сторону вероломных террористов, нарушивших «минский формат»? Справедливости ради к этому процессу едва ли будет иметь отношение и само местное население: не только по причине фактического тоталитаризма, установившегося в «свободной стране».
Большинство из дончан вполне уже сыты предыдущим избирательным опытом, когда весь город был обклеен рекламой о наступившем моменте взять будущее в свои руки и отдать свой голос за «счастливый Донбасс», пока не выяснилось, что выборы отменены. Отменены молча, без объяснений, как это любят творцы «ДНР». За кулисами геополитики остается лишь мелочь: бездомные старики, в последнее время снова заполонившие магазины Донецка; дончане, все еще считающие себя украинцами, по-прежнему веря, что жить в родном городе — это не стыдно; люди, неспособные выехать в силу различных причин, и вообще те, кто уже два года как выброшен на отмель истории под поражающую своей беспросветностью уверенность на «большой земле», что именно этого здесь все и хотели…
В 1967-м увидел свет роман колумбийского писателя Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества». Каждый из его героев, как бы он ни поступал, в конечном итоге оказывался в кругу одиночества, в котором и проводил всю свою жизнь. 700 дней назад Донбасс собственноручно начал чертить этот круг, но завершают его явно снаружи.
