Москва — Каковы сегодня основные мировые тенденции и оставляют ли они нам повод для оптимизма? Об этом в эксклюзивном интервью Русской службе «Голоса Америки» рассуждает известный публицист Лилия Шевцова.
По ее мнению, и либеральные системы, и авторитарные режимы сейчас работают на саморазрушение, что порождено многочисленными «ошибками лидерства». А деятельность Владимира Путина на посту президента публицист называет характерным примером «минера-подрывника», закладывающего фугас под здание собственной власти.
Русская служба «Голоса Америки»: В мире — настоящая «толчея» событий, но прослеживаются ли сейчас какие-то общие закономерности, тенденции?
Лилия Шевцова: Да, сегодня мы вовлеклись в текучку, комментируя то и дело выпрыгивающие события. Что стоит за «кадыровщиной»? Сдаст ли Путин Якунина? Грядет ли война России и Турции? Конечно, это увлекательные темы. Между тем, гораздо важнее то, как события укладываются в общий политический пейзаж. И если мы взглянем на основные мировые тенденции, то вряд ли у нас останется повод для оптимизма. Сегодня мир оказался в ситуации, когда и либеральные системы, и авторитарные режимы начали работать на самоподрыв. Причем, в основе дисфункциональности и тех, и других лежат прежде всего ошибки лидерства, которые и породили нынешнюю неустойчивость и состояние всеобщей дезориентации. А хуже всего, что ошибки авторитарных систем вовсе не ведут к укреплению либеральной альтернативы!
— По-вашему, Запад утратил свой драйв и привлекательность?
— Более того, то, что мы сегодня видим, можно назвать кризисом нынешней модели либеральной демократии. Есть множество факторов, которые привели Запад к параличу. Но на их фоне выделяются три причины. Одна из них, ставшая долгоиграющей, — неадекватная оценка западными элитами мировой ситуации и возможностей нелиберальных режимов после распада СССР. Именно ошибочность оценки привела к тому, что эти режимы успешно воспользовались глобализацией и победной эйфорией Запада и создали внутри либеральной демократии свои машины влияния и отмывания денег (конечно, при помощи западных элит), фактически размывая западные принципы устройства. Когда британский премьер Блэр становится высокооплачиваемым советником казахского лидера Назарбаева, а германский канцлер Шредер — не менее высокооплачиваемыми аппаратчиком Газпрома, это свидетельствует об эрозии системных норм и отказе от репутационных критериев в западном обществе.
Я перечислила наиболее очевидные ошибки западных элит и в первую очередь западных лидеров, которые привели к дисфункциональности либеральной демократии. Ее новое возрождение, видимо, невозможно при нынешних элитах и потребует прихода нового эшелона лидеров, не связанных ответственностью за провалы двух десятилетий постмодерна.
— А как в контексте «самоподрыва» выглядит правящий режим России?
— Деятельность Владимира Путина — яркий пример минера-подрывника, который закладывает фугас под собственный режим. Если бы не аннексия Крыма и война с Украиной, Кремль мог бы еще неопределенное время продолжать существование в рамках комфортной формулы: «Сотрудничать с Западом, быть внутри Запада и бороться с западными принципами внутри России». Эта формула позволяла Кремлю использовать интеграцию своей элиты внутрь западного сообщества, а финансовые и технологические возможности либеральных демократий для воспроизводства самодержавия. «Крымнашизм» разрушил эту модель паразитирования и выбросил Россию в антагонистическое поле, если, не разорвав возможность существования самодержавия за счет ресурсов западной системы полностью, то серьезно ослабив ее. И теперь все попытки Кремля выйти из крымской ловушки, снять санкции и вернуться за стол диалога с западными державами на поверку оказываются новыми ловушками. Так, «Сирийский гамбит» и столкновение с Турцией — это новые тупики, из которых нужно выбираться. Но как выбраться, сохраняя военно-милитаристскую легитимацию власти? А иной у нынешнего Кремля быть уже не может. И нынешние маневры Южного военного округа, и российское участие в кровавой бане в Алеппо — это свидетельство того, что Россия все больше вовлекается в «воронку» с драматическими для себя последствиями. Ирония в том, что крымская западня повлекла за собой последствия, которые ослабляют ресурсную базу российского режима и системы самодержавия в целом даже при отсутствии ее альтернативы. Почти по Арнольду Тойнби, который доказывал, что обреченные системы сами занимаются государственным самоубийством.
— Но ведь и Москва, и Пекин сегодня довольно активны на внешнеполитической арене. Как вы объясняете это?
— Тот факт, что оказавшиеся в проблемном поле авторитарные режимы ведут себя более жестко и агрессивно, шантажируя окружающий мир и Запад в первую очередь, свидетельствует не об их силе, а об их отчаянии! Попытка Китая найти красную линию в отношениях с Западом (который включает и Японию) в тихоокеанском регионе — тревожное свидетельство, которое говорит о том, что и Китай начал искать внешнеполитические средства решения внутренних проблем. Хотя вроде бы до реального кризиса китайской системы (который предсказывают эксперты) еще далеко.
— Какие выводы из всего вами сказанного напрашиваются?
— Мы видим расхристанный мировой порядок, который более неустойчив, чем мировое устройство во времена «холодной войны». Хотя бы в силу того, что ведущие нелиберальные государства пытаются застолбить за собой право нарушать правила игры и по-своему их интерпретировать, и нет мировой силы, которая бы заставила их вести себя прилично. Мы видим ослабление нормативной базы Запада, что осложняет возрождение либеральной демократии. Венгеро-польский образец авторитарно-популистского проекта внутри ЕС — самый яркий пример европейского самоподрыва. Конечно, в ситуации кризиса либеральной демократии чрезвычайно сужается возможность новых демократических трансформаций. Так, в частности, Украина сегодня оказывается в неблагоприятном поле. Кстати, украинский пример в свою очередь подтверждает аксиому лидерства, не готового к вызовам.
Весь период посткоммунизма сегодня нуждается в расшифровке и демистификации. Слишком многие наши воззрения и понимание этого этапа оказываются ошибочными. Из этого периода, который принес ослабление ценностей и потерю траектории, придется выходить более мучительно, чем из коммунизма и «холодной войны». Конечно, либеральные демократии должны проделать свою работу над ошибками. Но и в нелиберальных системах предстоит сделать свою работу. Хотя бы на уровне экспертного сообщества.
