«Я уверен, что если Путин нападет на Латвию, часть живущих здесь русских пойдет воевать против российской армии», — говорит российский исследователь политики и публицист Дмитрий Орешкин. Но этот сценарий маловероятен. К такому выводу Орешкин пришел, анализируя идеологию Путина и ее проявления. Его исследование на эту тему можно прочесть в новейшем сборнике статей Центра исследований политики Восточной Европы «Крепость Россия: политическая, экономическая ситуация в России после аннексии Крыма и ее влияние на государства Балтии».
Latvijas avīze: О чем речь — об идеологии России или об идеологии Путина? Или это одно и то же?
Дмитрий Орешкин: Это нужно рассматривать во взаимосвязи. Путин только во время своего третьего президентского срока нашел себя. Он почувствовал, чего от него ждет российский народ, и что он сам хочет от России. Нынешний имидж России — это то, что ему самому больше всего нравится. Я бы сказал, что Россия стала более путинской, а Путин — более российским. На самом деле Россия — это очень многообразное государство с различными идеями, а Путин старался все это унифицировать по одному лекалу, и, по-моему, это плохо и опасно. Еще в 90-е годы в России были лидеры с очень разными взглядами — Ельцин, Гайдар, Лебедь, Примаков, Явлинский, Зюганов, и была острая политическая конкуренция. Сейчас один Путин. Ответить на ваш вопрос можно так: Путин обрубил у российской идеологии все ветви и оставил голый ствол. И этот ствол — идеология Путина.
— В рыночной экономике работает закон спроса и предложения. Если нет спроса — товар не продать. Может быть, Путин со своей идеологией, — это именно то, что русские хотят получить?
— Адольфа Гитлера на выборах в 1932 году поддержало 33% избирателей Германии. Это было достаточно для того, чтобы президент доверил лидеру нацистской партии формирование правительства. Получив власть, Гитлер постепенно преобразовал структуру общества — запретил партии, ограничил процесс выборов, реформировал судебную власть. Баланс власти исчез, и Гитлер фактически стал единоличным руководителем, которому все аплодируют. Хотели этого немцы или их к этому привели? Не думаю, что на это можно дать точный ответ. Но считаю, что в Германии в 30-е годы это было легче сделать, чем в Дании или Англии. Также и в России идеологию Путина легче реализовать, чем, к примеру, в Латвии. У каждого общества свой социально-культурный фон. В России ему присущи сильные элементы восхищения вождизмом и милитаризмом. То же самое исторически было с немцами. Но если эти элементы не развивать, то не сказано, что общество их обязательно потребует. При наличии в государстве политического многообразия эти элементы, возможно, останутся как одни из многих. Плохо, если они начинают доминировать. Когда есть один лидер — он не может ошибаться, потому что не будет никого, кто исправит ошибки. Думаю, что самый большой риск в такой ситуации для самой России, но, разумеется, также и для соседних стран.
— Вы не первый, кто сравнивает путинскую Россию с гитлеровской Германией. Историки часто рассуждают, что нацисты пришли к власти потому, что немецкий народ чувствовал себя обиженным после Первой мировой войны и жаждал реванша. В какой мере нынешняя политика России обусловлена ностальгией по СССР и желанием восстановить исчезнувшую империю?
— Я не думаю, что «ностальгия» правильное слово. Ностальгия появляется от воспоминаний, а в России по СССР тоскуют также молодые люди, не жившие в то время. В наши дни это искусственно созданный миф о том, каким могучим и сильным было государство, которое на равных могло противостоять США, послало в космос Гагарина и совершало другие подвиги. Молодые люди не знают, что такое коммунальная квартира, очередь, дефицит. Это вытеснено из коллективной памяти. Когда им рассказываешь, что в советское время в магазине не было мяса, они этого не понимают: «Что тут такого, пойди в магазин на другой стороне улицы и купи там. В чем проблема?». Они просто не могут представить ситуацию, когда мяса вообще не было ни в одном магазине.
— А что рассказывают об этом времени в школах?
— В основном позитивный взгляд… Времена изменились. Когда рушился СССР, люди о нем не грустили. Могущество государства в то время не было приоритетом, для людей важнее было, как прожить — как поесть, одеться, отправить детей в школу. Они рассуждали примерно так: «Страны Балтии стали независимыми? Ну, они и так никогда не были «нашими»… Узбекистан отделился? И хорошо, меньше проблем…». Но когда экономика улучшилась, доходы возросли, и их больше не «съедала» очередная инфляция, появилась ностальгия. Могущество бывшего СССР становилось все большим мифом.
— Было такое ощущение, что все только и ждали присоединения Крыма к России.
— Скорее, это стало приятной неожиданностью — никто не надеялся, а Путин внезапно взял и поднес. Путин трижды переживал резкий рост рейтинга: в 90-е годы после войны в Чечне, в 2008 году, когда произошло вторжение в Грузию, и в 2014 году — после захвата Крыма. В советское время люди воспитывались в системе военных ценностей, и успехи в большей мере связывались с победами на поле боя. Но что россияне получили от обретения Крыма? Только виртуальное удовлетворение. Что означает лозунг «Крым наш»? Я три года назад мог сесть в самолет и полететь в Крым и то же самое могу сделать сегодня, только платить придется в три раза дороже. Более того, нужно тратить огромные суммы из госбюджета для дотирования этой новой территории. ТВ рассказывает: «Если бы мы не взяли Крым, туда бы пришли американцы…». Большинство этому верит. Да, в сфере пропаганды Путин действительно силен.
— Каковы главные пункты идеологии Путина?
— Во-первых, упрощение, даже примитивизация мира. В этом нет ничего нового, этот пункт Путин перенял от советских времен. Культуролог Юрий Лотман, который большую часть жизни проработал в Эстонии, в Тарту, писал, что у русской культуры ярко выраженная бинарность. Например, «светлые силы и темные силы», «красные и белые», «наши и фашисты», «русские и евреи», «пролетариат и буржуазия». И «кто не с нами, тот против нас». Для Запада больше характерен тернарный взгляд — люди обсуждают, и после формируется некий синтез взглядов. В СССР было просто — советская власть, которая строит социализм и заботится о светлом будущем, и капиталистический мир, который эксплуатирует людей и пытается мешать строительству социализма. В 90-е годы вдруг открылось, что мир сложнее, и в нем много разных интересов. Запад и капитализм — то не единое понятие, как было принято считать в СССР. Путин попытался вернуться к бинарному восприятию, согласно которому Россия снова противостоит враждебному Западу.
Во-вторых, милитаризм, который фактически вытекает из первого пункта. Если ты против кого-то борешься, то должен быть силен и хорошо вооружен. Поэтому были созданы мифы, что на Россию кто-то готовится напасть, как это было во времена СССР. Когда строили Берлинскую стену, рассказывали, что она необходима для зашиты от реваншистских устремлений капитализма, хотя подлинной причиной было то, что немцы массово бежали от «процветающего социализма» Восточной Германии.
В-третьих, идеократия. Это значит, что государство существует не ради людей, а ради идеи. Власть не должна отчитываться о своих делах перед народом, потому что он не способен оценить важность проводимой политики. В условиях демократии партии реализуют свою программу и раз в четыре года или в пять лет общество на выборах ставит им оценку. Власть не абстрактная, она служит людям. Между прочим, Путин вошел в политику именно с этой идеей. В свое время на опросном листе переписи населения в графе «род занятий» он написал: «оказание услуг жителям». Это была шутка, но она много говорит об отношении Путина к политике. Теперь Путин выдвинул совсем другие задачи — восстановить духовные связи России, объединить «русские земли», защищать «русский мир». Кто оценит, выполнены ли эти задачи? Во всяком случае, не граждане на выборах. Путин отчитывается перед идеей, а не перед людьми.
В-четвертых, геополитическая ориентация — поворот спиной к Западу. Это искусственная конструкция, потому что на самом деле история России в последние 300 лет тесно связана с Западом. Великий русский поэт Пушкин получил образование в либеральном лицее, который был создан по западному образцу. Санкт-Петербург построен по западным стандартам. Российская армия в свое время создавалась по образцу английской и голландской армий. Конечно, в советское время нас тянули в сторону Азии, приспосабливая к характерным для нее нравам. Режим Путина пытается дискредитировать западные институты — выборы, партии, парламенты… Сегодня в России они стали декорациями без содержания. В антропологии есть термин «протогосударство» — единая территория, который присущи некоторые признаки государства. Это некое примитивное государство, в котором все решает вождь племени. Он и законодательная, и исполнительная, и судебная, и даже религиозная власть. Между прочим, в СССР, во главе которого тоже был вождь, охотно использовали свойственные племенному строю обозначения — «братские республики», «Родина-мать», «отец народов». В современной России сложно найти единый стержень, потому что не все русские, не все православные. Можно спросить — ты за или против Путина? Если против — автоматически становишься врагом. Внутренние враги и предатели — это те, кто мешает достижению «светлого будущего», их нужно оттеснить в сторону или даже уничтожить. Суровее всего это раскрылось с убийством Бориса Немцова.
У идеологии Путина нет рациональной основы, она опирается на веру. И очень легко разозлить сторонников этой идеологии — просто скажи, что не веришь Путину. Главная проблема: эта идеология красиво выглядит в телевизоре, а не в реальной жизни. Там острые проблемы — цены на нефть упали, стоимость рубля — тоже, никаких альтернатив для оживления экономики нет. Россия ведь не поставлена на колени, мы всех победили. Обаме указали его место, украинцы наказаны… Почему тогда жить стало труднее? Эти вопросы звучат все чаще. Их можно приглушить пропагандой, но в таком случае надо закрыть все альтернативные каналы информации, как в Северной Корее.
— Вы сказали, что есть риск не только для России, но и для ее соседей. Недавно Путин дал интервью немецкому изданию Bild, журналисты которого ему возразили, что нельзя так просто менять границы европейских государств. «Для меня важны не границы или государства, а судьбы людей», — ответил Путин.
— Думаю, что военное вторжение странам Балтии не грозит, для этого у Путина недостаточно ресурсов. Упомянутая цитата только дополняет то, что я рассказал об идеологии Путина. Он примитивизирует политику, в данном случае — внешнюю политику. Границы? Международные соглашения? Что это такое? Это не важно… Вспомним, что Путин по образованию юрист, и он должен хорошо это понимать. Что означает высказывание: «для меня важны судьбы людей»? Каких людей хочет защищать Путин? Русских? Но они ведь разные. Я уверен, что в том случае, если Путин нападет на Латвию, часть живущих здесь русских пойдет воевать против российской армии. Так же, как это сделала большая часть живущих на Украине русских, которым такая «помощь» была не нужна. Мы видим, к чему «забота» Путина привела в Донбассе.
— Каковы интересы Путина в Латвии?
— Вы, конечно, знаете русский стишок: «Наши МИГи сядут в Риге». Это пустая болтовня. Теоретически, разумеется, можно рассчитывать, что у стран Балтии и НАТО не хватит сил, чтобы выдержать первый удар, но они все равно причинят серьезный вред российской армии. Хорошо, допустим, армия Путина дойдет до Риги. Что дальше? Абсолютное большинство местных жителей будет негативно и враждебно настроено против захватчиков. Начнутся диверсии, партизанская война. Для российских военных это будет настоящий ад — они смогут только сидеть на базе и ждать следующего приказа из Москвы. Путин это понимает. Однажды он признал, что перед крымской «операцией» был проведен социологический опрос, который выявил, что большинство местных жителей позитивно настроено по отношению к России. И о настроениях людей в странах Балтии Путин, безусловно, проинформирован.
Нельзя забывать и о международной реакции. Напасть на страны Балтии означает обречь Россию на полную международную изоляцию. Последуют такие санкции, что мало не покажется. И, наконец, российское общество вряд ли воспримет такое вторжение с восторгом. В российском менталитете Балтия — это нечто чужое, слишком западное и уже «испорченное».
Путин очень не любит быть прогнозируемым. Он чувствует себя непредсказуемым игроком, который всегда всех обыгрывает неожиданными ходами. И он никогда не сделает так, как показано в фильме ВВС. Украинские события в Даугавпилсе и Риге не повторятся.
— Это аргументированное мнение, если речь идет о военном вторжении. Но есть и другие методы влияния, например, экономические или политические.
— Наверное, может быть довольно простая цель — причинить неприятности, чтобы показать русским, что здесь жизнь хуже, чем в России. Путину это очень выгодно. Другие республики бывшего СССР подходят для этой цели лучше, но и Латвии, по всей вероятности, придется столкнуться с различными попытками дискредитации. Так же, как и Европейскому союзу в целом.
— А такой теоретический вариант: к власти в Латвии приходит дружественная Путину политическая сила, и она фактически становится сателлитом России и представителем ее интересов в ЕС… Чем-то похожим на Финляндию в советское время, так называемая финляндизация.
— Где же здесь найти дружественных Путину политиков?
— У партии Нила Ушакова «Согласие» есть договор о сотрудничестве с путинской «Единой Россией».
— Я сомневаюсь, что «Согласие» придет к власти. И даже если придет, то не сможет позволить себе резко изменить политический курс и, к примеру, заключить договор о размещении в Латвии российской военной базы. Это же страна-член НАТО. Я, между прочим, не считаю, что Финляндия осталась в проигрыше от финляндизации. Это типичный западный прием — использовать специфическую ситуацию для развития своей экономики и повышения благосостояния. СССР становился все беднее, а Финляндия богатела. Но в наши дни это действительно только теоретический вариант. Один мой знакомый генерал сказал: «Переоценка угроз — это такая же ошибка, как и их недооценка». Просто надо здраво оценить, что Путину по силам, а что — нет.
— Последний вопрос. Допустим, завтра утром Путин проснется и поймет: все, не хочу больше оставаться у власти…
— Этого не может быть…
— И все же — он не вечен. Какова наиболее вероятная альтернатива, если вдруг произойдет смена власти?
— Это очень серьезная проблема. Я бы даже сказал — катастрофа. Путин создал систему так, что правовым образом власть больше не передается. Кто сильнее, у того и власть. Если Путин уйдет, немедленно начнется вооруженная борьба за его место между людьми, считающими себя «преемниками» Путина. Например, президент Чечни Рамзан Кадыров обязательно вступит в эту борьбу, и у него есть собственная армия. Официально на место Путина должен заступить нынешний премьер Дмитрий Медведев, но не думаю, что остальные приближенные к Путину люди это так просто примут. Будет конфликт элит, который при худшем сценарии может перерасти в небольшую гражданскую войну.
— Звучит пугающе…
— Да, я об этом часто дискутировал с нашими либеральными политиками, которые считают: главное — свергнуть Путина. По-моему, главное — понять, что будет дальше. В этом смысле можно понять Запад, который, сжав зубы, но все-таки пытается поддерживать контакты с Путиным из-за боязни, что без него в России наступит неконтролируемый хаос. И тогда, может быть, какой-нибудь командир Псковской дивизии надумает — «прорываемся» в Латвию спасать «соотечественников». Вот тогда действительно может получиться вариант фильма ВВС… Думаю, что сейчас самая важная для нас психологическая тема — «Россия после Путина». Необходимо понимать, что рано или поздно это время наступит.
