Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
5 марта 2016 года в 63-й раз помер товарищ Сталин. И врагам, и друзьям, и тем, кто числит себя в сидящих над схваткой, приходится признать, что с каждой новой смертью рябой черт немножко оживает, а имя собственное становится именем нарицательным. Как пища, вещь и символ, используемый людьми для сохранения самой жизни или для ощущения счастья, Сталин все еще, видимо, нужен всем.
5 марта 2016 года в 63-й раз помер товарищ Сталин. Этот праздничный день страна отметила по-разному. Но и врагам, и друзьям, и тем, кто числит себя в сидящих над схваткой, приходится признать, что с каждой новой смертью рябой черт немножко оживает, а имя собственное становится именем нарицательным.
Как писали в первые дни после мумификации, наблюдая за посмертным поведением вождя в мавзолее, «наблюдается улучшение состояния клеточного вещества». И это совсем не парадокс. Ведь главное — что? Не физическая смерть, говорят нам. Главное — духовное, спиритуальное возрождение. И если оно удается, то нужно постараться понять, почему.
Может быть, дело просто в коротком имени. В конце 1960-х годов в «Правде» целая полоса, посвященная чему-то там юбилейно-военному, вышла под громадной шапкой «Крепче стали!» Только слабоумный не прочитал бы в этом СТАЛИ имя отца народов. Чуть-чуть подгрызенное с хвоста врагами народа, но все еще скалящего зубки.
По России там и сям устанавливают бюсты и восстанавливают старые памятники. Некоторым кажется, что все объясняется-де демографически. От стебля стукачей, надзирателей, чекистов, военных, выросших с любовью к Хозяину, новых отростков, говорят, куда больше, чем от обрубков всяких репрессированных да реабилитированных. И слова-то навыдумывали для вражьего семени! Как же не прорасти новым всходам в головах обиженных за державу? Границы были — во! Черчилль и Рузвельт сидели вокруг, как бобики.
Почти всех поубивал, а сам умер своей смертью, на своем ковре.
Если бы Достоевский писал свой «Бобок» в наши дни, мы, наверное, увидели удивительное фантасмагорическое прошлое. Может быть, еще более занимательное, чем однополый союз вечных любовников графа Хрущева и юноши Сталина в романе Владимира Сорокина «Голубое сало». «Бобок» по мотивам загробного ритуального застолья вождя и его соратников пишется и в наши дни.
С каждым десятилетием приближается покойный товарищ Сталин к величайшим победителям и завоевателям, хотя в заочном споре с ними не всегда выигрывает у главных злодеев мировой истории. Александра Великого, Цезаря или Гитлера он, конечно, одолевает: один умер молодым, другого зарезали соратники, третьего и вовсе. А вот божественному Августу Сталин все-таки не чета. Тут не только продолжительность царствования нужно брать в расчет, но и последствия. За Августом вошли во вкус совсем уж вурдалаки. А сталинские наследники — Хрущев или Брежнев — тоже положили почем зря десятки тысяч своих людей, но, скорее, дурной политикой, чем личным злодейским усердием.
Питательность Сталина для участников содержательного застольного спора на всем пространстве бывшего Совка удивительна. Поскольку главные архивы раскрываются медленно, то и поступление новых документов самой этой замедленностью можно смаковать.
Например, выясняется, что «Гуталин дал дуба» задолго до 5 марта. Что значит «задолго»? Ну, например, месяцем раньше. Много это или мало? Для литературы — это целая вечность. Но, как в апории Зенона «Ахиллес и черепаха», мы никак не сможем перенести смерть Сталина на октябрь 1952 года. Потому что это выступление Сталина на последнем в его жизни съезде партии 14 октября 1952 года запечатлено на кинопленке. Его и сегодня вкушают сотни тысяч, даже миллионы людей. Значит, был жив, окормлял тогда и будет окормлять впредь — уже не советскую молодежь.
«Особого внимания заслуживают те коммунистические, демократические или рабоче-крестьянские партии, которые еще не пришли к власти и которые продолжают работать под пятой буржуазных драконовских законов, — объяснял товарищ Сталин 14 октября 1952 года. — Им, конечно, труднее работать. Однако им не столь трудно работать, как было трудно нам, русским коммунистам, в период царизма, когда малейшее движение вперед объявлялось тягчайшим преступлением. Однако русские коммунисты царского периода выстояли, не испугались трудностей и добились победы».
На мировых ярмарках некоторые страны, которые даже не разглядеть на фоне наших просторов, предлагают так называемый «интернет вещей». А в России укрепляется в последние годы «Сталин вещей». Кроме бюстов, медалей, плакатов и книг, на обложке которых красуется наш «серебряный тополь», есть еще Сталин домов и одежд, мумий и трубок. При этом самые прочные «сталины вещей» — невидимки. Ведь вождь русских коммунистов считается величайшим нестяжателем всех времен и народов. У него не было вещей. Так, сапоги разношенные, кителя б/у, суровое полотно для белья, оставшееся от того, из которого неведомый портной шил платья его дочери Светлане. А все остальное, говорят, принадлежало народу.
О этот медальный профиль великого вождя, о эти имена жертв, которые можно снова и снова жевать, не выплевывая, потому что отмщения уже никогда не будет, а оставить людей без символического погребения никак невозможно.
А между тем, с каждой новой официальной годовщиной смерти Сталин как символ делается все прочнее, все громче, все ярче. Это уже не «бобок-бобок-бобок», раздающийся из-под Красной площади, а медаль на знаменах, неофициальный символ России, куда более убедительный, чем позавчерашние серп и молот или вчерашний двуглавый орел.
Символы, правда, пересматривают и потихоньку вымарывают. Даже и на первый взгляд — невинные символы. Вот в Новой Зеландии в ближайшее время состоится выбор нового флага. Шутка сказать — флаг, развевавшийся над страной со времен учреждения там государства больше ста лет назад, может быть изъят из обращения за символическое изображение на нем британского восьмиконечника. Символ Содружества наций предлагают заменить символом автохтонов — маори, стеблем серебристого папоротника.
В эти же дни деканесса юридического факультета Гарвардского университета Марта Миноу решила отказаться от старого герба юристов, на котором изображены, правда, не теоретики рабовладения, а просто три стога пшеницы — герб некоего рабовладельца, внук которого пожертвовал университету свое состояние в 1937 году. Поскольку, говорит, эта символика разделила факультет на два лагеря, нам придется от нее отказаться.
Есть, стало быть, символы единства, а есть символы войны.
Сталин — символ войны, потому что и всю Россию разделил на враждующие лагеря, и в каждом деле, на которое собираются или за которое берутся наши новые «сталинские соколы», готовится или уже вовсю идет война.
Как пища, вещь и символ, используемый людьми для сохранения самой жизни или для ощущения счастья, Сталин все еще, видимо, нужен всем — и тем, кто чует, как свежо смердит сраная портянка, и тем, кто греется в табачном перегаре его дыхания из тысяч и тысяч ютубовских трубок. Вот почему авторитет, который избавит страну от Сталина, если и придет, то уже, извиняюсь, извне.
Почти всех поубивал, а сам умер своей смертью, на своем ковре.
Если бы Достоевский писал свой «Бобок» в наши дни, мы, наверное, увидели удивительное фантасмагорическое прошлое. Может быть, еще более занимательное, чем однополый союз вечных любовников графа Хрущева и юноши Сталина в романе Владимира Сорокина «Голубое сало». «Бобок» по мотивам загробного ритуального застолья вождя и его соратников пишется и в наши дни.
С каждым десятилетием приближается покойный товарищ Сталин к величайшим победителям и завоевателям, хотя в заочном споре с ними не всегда выигрывает у главных злодеев мировой истории. Александра Великого, Цезаря или Гитлера он, конечно, одолевает: один умер молодым, другого зарезали соратники, третьего и вовсе. А вот божественному Августу Сталин все-таки не чета. Тут не только продолжительность царствования нужно брать в расчет, но и последствия. За Августом вошли во вкус совсем уж вурдалаки. А сталинские наследники — Хрущев или Брежнев — тоже положили почем зря десятки тысяч своих людей, но, скорее, дурной политикой, чем личным злодейским усердием.
Питательность Сталина для участников содержательного застольного спора на всем пространстве бывшего Совка удивительна. Поскольку главные архивы раскрываются медленно, то и поступление новых документов самой этой замедленностью можно смаковать.
Например, выясняется, что «Гуталин дал дуба» задолго до 5 марта. Что значит «задолго»? Ну, например, месяцем раньше. Много это или мало? Для литературы — это целая вечность. Но, как в апории Зенона «Ахиллес и черепаха», мы никак не сможем перенести смерть Сталина на октябрь 1952 года. Потому что это выступление Сталина на последнем в его жизни съезде партии 14 октября 1952 года запечатлено на кинопленке. Его и сегодня вкушают сотни тысяч, даже миллионы людей. Значит, был жив, окормлял тогда и будет окормлять впредь — уже не советскую молодежь.
«Особого внимания заслуживают те коммунистические, демократические или рабоче-крестьянские партии, которые еще не пришли к власти и которые продолжают работать под пятой буржуазных драконовских законов, — объяснял товарищ Сталин 14 октября 1952 года. — Им, конечно, труднее работать. Однако им не столь трудно работать, как было трудно нам, русским коммунистам, в период царизма, когда малейшее движение вперед объявлялось тягчайшим преступлением. Однако русские коммунисты царского периода выстояли, не испугались трудностей и добились победы».
На мировых ярмарках некоторые страны, которые даже не разглядеть на фоне наших просторов, предлагают так называемый «интернет вещей». А в России укрепляется в последние годы «Сталин вещей». Кроме бюстов, медалей, плакатов и книг, на обложке которых красуется наш «серебряный тополь», есть еще Сталин домов и одежд, мумий и трубок. При этом самые прочные «сталины вещей» — невидимки. Ведь вождь русских коммунистов считается величайшим нестяжателем всех времен и народов. У него не было вещей. Так, сапоги разношенные, кителя б/у, суровое полотно для белья, оставшееся от того, из которого неведомый портной шил платья его дочери Светлане. А все остальное, говорят, принадлежало народу.
О этот медальный профиль великого вождя, о эти имена жертв, которые можно снова и снова жевать, не выплевывая, потому что отмщения уже никогда не будет, а оставить людей без символического погребения никак невозможно.
А между тем, с каждой новой официальной годовщиной смерти Сталин как символ делается все прочнее, все громче, все ярче. Это уже не «бобок-бобок-бобок», раздающийся из-под Красной площади, а медаль на знаменах, неофициальный символ России, куда более убедительный, чем позавчерашние серп и молот или вчерашний двуглавый орел.
Символы, правда, пересматривают и потихоньку вымарывают. Даже и на первый взгляд — невинные символы. Вот в Новой Зеландии в ближайшее время состоится выбор нового флага. Шутка сказать — флаг, развевавшийся над страной со времен учреждения там государства больше ста лет назад, может быть изъят из обращения за символическое изображение на нем британского восьмиконечника. Символ Содружества наций предлагают заменить символом автохтонов — маори, стеблем серебристого папоротника.
В эти же дни деканесса юридического факультета Гарвардского университета Марта Миноу решила отказаться от старого герба юристов, на котором изображены, правда, не теоретики рабовладения, а просто три стога пшеницы — герб некоего рабовладельца, внук которого пожертвовал университету свое состояние в 1937 году. Поскольку, говорит, эта символика разделила факультет на два лагеря, нам придется от нее отказаться.
Есть, стало быть, символы единства, а есть символы войны.
Сталин — символ войны, потому что и всю Россию разделил на враждующие лагеря, и в каждом деле, на которое собираются или за которое берутся наши новые «сталинские соколы», готовится или уже вовсю идет война.
Как пища, вещь и символ, используемый людьми для сохранения самой жизни или для ощущения счастья, Сталин все еще, видимо, нужен всем — и тем, кто чует, как свежо смердит сраная портянка, и тем, кто греется в табачном перегаре его дыхания из тысяч и тысяч ютубовских трубок. Вот почему авторитет, который избавит страну от Сталина, если и придет, то уже, извиняюсь, извне.
