По поводу роли и места Турции в процессах в Крыму всегда бытовали стереотипные представления, как рожденные элементарным незнанием реалий, так и культивируемые политиками и технологами с определенной целью. В сознании не только крымских татар прочно поселилась уверенность, что случись на полуострове серьезный конфликт — и Турция тут же решительно выступит в защиту крымско-татарского народа. А оказалось, что страны Балтии переживали за Крым сильнее…
Для мобилизации «славянского» населения Украины на протяжении двух десятилетий также прочно насаждался миф о территориальных претензиях Турции на Крым, о базах боевиков — «серых волков», о радикалах-исламистах и т.п. А война пришла от «братьев»-христиан. Украинский политикум все эти годы «заблуждался» по поводу истинных намерений меджлиса и крымско-татарского народа в целом, видел в них самое большее — ситуативного союзника на выборах, но недоверие сквозило во всем: от назначений на госпосты — до (как теперь уже говорят открыто) отработки силовиками сценариев противодействия именно крымско-татарскому сепаратизму.
Одновременно, независимо от того, кто на Украине был у власти, велись планомерные попытки расколоть или свести на нет влияние Меджлиса. Президент Янукович, на полях 9-й Ялтинской ежегодной встречи, убеждал премьера Эрдогана, что есть и другие, кроме Чубарова и Джемилева, крымско-татарские лидеры, и знакомил его с «правильными татарами».
Последние потом очень кстати пригодились оккупантам. В общем, неправы оказались все. Турция, не признавая аннексию Крыма Россией, к западным санкциям не присоединилась, а турецкий бизнес стал настоящей палочкой-выручалочкой для оккупационных властей полуострова. И для решения транспортных проблем (паромы, сухогрузы, пассажирское сообщение по морю и воздуху), и для пропагандистских «прорывов блокады» турецкими инвесторами, якобы обещавшими вложить более миллиарда долларов.
И все это — на фоне непрекращающихся ни на день репрессий в отношении крымско-татарских активистов и вытеснения с полуострова коренного народа. После 24 ноября 2015, дня, когда турецкие ВВС сбили российский Су-24, стороны треугольника Турция — Россия — Украина перестроились. Как это отразится на деоккупации Крыма? На вопросы «Зеркала недели» отвечает, председатель Меджлиса крымско-татарского народа Рефат Чубаров, принимавший участие в заседании Стратегического совета высокого уровня между Украиной и Турецкой Республикой.
«Зеркало недели»: Рефат-бей, вопрос деоккупации Крыма, как сообщается, был одним из ключевых и во время переговоров президентов Украины и Турции в узком формате, и во время заседания Стратегического совета высокого уровня. Шла ли речь в обсуждении о каких-то конкретных совместных шагах, кроме участия Турции в переговорном формате «Женева плюс»?
Рефат Чубаров: Говорилось о том, что приветствуется не только такой формат, но и прямое участие Турции в таком переговорном процессе, и объединение усилий по деоккупации Крыма. Если вы возьмете декларацию, принятую по результатам заседания Стратегического совета, то увидите, что она учитывает направления во всех сферах сотрудничества, а вопросам взаимодействия в сфере обороны и безопасности уделяется особое внимание. Для меня очень важным было то, что в ходе этих встреч четко прозвучало: в результате аннексии Крыма были нарушены все балансы, обеспечивавшие стабильность в Черноморском регионе, и все государства региона заинтересованы в восстановлении этой стабильности. А это невозможно, пока не будет восстановлена территориальная целостность Украины. И это звучало повсеместно. Что касается «Женевы плюс», когда речь зашла о возможности в этом формате вести диалог со многими заинтересованными сторонами, в том числе с Советом Европы и другими международными организациями, я попросил слова, чтобы акцентировать внимание участников заседания Стратегического совета на таком важном моменте. Разумеется, многосторонний диалог по Крыму необходим и для этого нужно создавать новую переговорную площадку. Но эта площадка должна четко определить цель, ради которой она создается — деоккупация Крыма. Диалог должен вестись для достижения этой цели. Я так и сказал: нужен не диалог ради диалога, а диалог ради деоккупации Крыма. Тогда каждая сторона должна определиться — сядет она за этот переговорный стол или нет.
— Но «Женева плюс» заработает, только если Россия сядет за этот стол. Однако участие в переговорах Турции, с учетом нынешних отношений Анкары и Москвы, наоборот, может помешать достижению цели.
— Да, это понятно, любой диалог по Крыму будет иметь результат, если Россия примет в нем участие. А она не хочет. Об этом много говорилось в кулуарах встреч, и моя «кулуарная» работа состояла в том, чтобы донести до наших партнеров мысль: не надо исходить только из того, что с участием России возможен результат в короткое время, и возводить это в абсолют. Желание привлечь к диалогу Россию не должно подвигать одну сторону к бесконечным компромиссам за счет собственных уступок. Надо искать механизм, который заставит Россию сесть за стол переговоров. Заставить Россию стать участником диалога по деоккупации Крыма. Для меня очень важным было то, что в ходе этих встреч четко прозвучало: в результате аннексии Крыма нарушены все балансы, обеспечивавшие стабильность в Черноморском регионе, и все государства региона заинтересованы в восстановлении этой стабильности. А это невозможно до восстановления территориальной целостности Украины. Это звучало повсеместно, турки видят в этом одно из направлений своей международной политики.
— Анкара не признала и не признает аннексию Крыма Россией. Но Турция и не присоединилась к западным санкциям за оккупацию полуострова. Более того, турецкий бизнес был главным нарушителем этих санкций в части заходов в закрытые подсанкционные порты Крыма.
— Я не хотел бы много говорить о сложных взаимоотношениях между ЕС и Турцией… Когда ЕС ввел санкции за аннексию Крыма, мы все, конечно, ожидали, что к ним присоединятся не только страны-члены Евросоюза, но и другие государства. Но требовать от них соблюдения этих санкций, как от членов ЕС, наверное, некорректно. Понятно, что между Турцией и ЕС есть тень предыдущих отношений, когда Турция стремилась стать членом Евросоюза, а ей (как и Украине сегодня, кстати) выдвигались все новые и новые условия. Поэтому когда встал вопрос о присоединении к санкциям ЕС, думаю, у большинства турецких политиков сработали эти негативные впечатления от недопущения в ЕС.
— Но санкции ЕС, по большому счету, синхронизированы с санкциями США, так что можно было к ним присоединиться…
— После того, что случилось 24 ноября 2015 г., санкции ЕС по Крыму для Турции уже неактуальны. Но я бы хотел заметить, что все нужно рассматривать во взаимосвязи. В последние годы Турция в своей политике исповедовала формулу, которую ввел премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу, по установлению добрососедских отношений со всеми государствами по периметру Турции. Это у них фактически в абсолюте. И Турция даже после того, как Россия аннексировала Крым, выступала сторонником открытого диалога и взаимодействия с Россией, чтобы разрешить этот кризис. В принципе, это то, что сегодня делают некоторые европейские государства, включая членов ЕС. Когда Турция уже сама стала объектом недружественной международной политики со стороны России, то она откорректировала свою политику.
— Это понятно. Сейчас изгнанный из Крыма турецкий бизнес «эвакуировался» на Херсонщину. Областная администрация недавно принимала официальную делегацию из зажиточной провинции, возобновлено паромное сообщение со Скадовском, есть высокие ожидания инвестиций. Для Украины в целом это хорошие новости, потому что прифронтовая область должна быть и плацдармом, и витриной одновременно. Обсуждались ли какие-то конкретные проекты?
— Помощь крымским татарам. Есть уже какое-то систематизированное видение — и по направлениям, и по бюджетам — как она будет организована? Может, у Меджлиса были конкретные предложения — куда обещанную помощь лучше всего направить?
— Понятно, что на встрече президентов речь шла об общих направлениях. Но наработки, которые у нас были до этого визита, и которые мы прорабатываем и сейчас, получили политическую поддержку, и теперь задача правительств, как реализовать эту политическую волю. Турция готова принимать наших выпускников в свои вузы, в военные училища, готовить кадры по разным направлениям, в которых нуждается Украина. Особенно — крымских татар, ранее не имевших такой возможности. Турецкое правительство готово приступить к финансированию строительства тысячи домов для крымских татар, которые вынуждены были покинуть полуостров. Но для этого необходимо максимально скоординировать усилия структур исполнительной власти Украины: по выделению земель, утверждению необходимой проектной документации, принятию решений. Эту тысячу домов мы планируем строить в Херсонской области. Это будут два или три поселка компактного проживания крымских татар. Чтобы люди не растворились по всей Украине, чтобы можно было обеспечить права на образование на родном языке, другие культурные потребности. Понятно, что если мы реализуем проект по строительству этих домов в Херсонской области, то он сразу потянет за собой и другие проекты — социальные, инфраструктурные, учреждения образования и культуры. Турки говорят, что они готовы начать строительство домов хоть завтра. Теперь слово за украинскими министерствами и ведомствами, которые должны скоординировать свою работу, чтобы землю год, как у нас принято, не выделяли, чтобы быстро принимались решения. Замечу, в Совместной декларации заседания также прямо указано участие Меджлиса крымско-татарского народа во взаимодействии между Турецким агентством по сотрудничеству и координации при Совете министров Турецкой Республики (ТИКА) с соответствующими ведомствами и региональными властями Украины. Для нас также важно, что Декларация предусматривает оказание помощи крымско-татарским СМИ по развитию сотрудничества в информационной сфере.
— Рефат-бей, и вы, и Мустафа Джемилев уже традиционно включаетесь в официальные делегации различных встреч высокого уровня с Турцией. Можете сказать, нынешняя встреча качественно отличается от предыдущих, в которых вы принимали участие?
— Абсолютно отличается. Потому что есть ощущение, что крымско-татарский вопрос не просто зримо присутствовал. Это сегодня вопрос, который обязательно обсуждается в контексте крымской проблемы. Но не только. Ранним утром 9 марта по дороге в аэропорт Борисполь, откуда вылетала украинская делегация в Анкару, я написал на своей страничке в Фейсбуке: «…Еще несколько лет назад российские политики пугали своих украинских коллег мифической турецкой угрозой территориальной целостности Украины… Теперь Москва сделала все, чтобы Киев и Анкара объединились против общего агрессора…». Однако переговоры, да и вся пронизанная откровенностью и доверием атмосфера двухдневного визита показали нечто большее, чем мои ожидания: две стороны, Украина и Турция, объединились не столько против России, сколько в защиту своих интересов, обеспечение которых невозможно без учета интересов и реальной консолидации других государств Черноморского региона. Как мне представляется, заявка Украины и Турции на региональное лидерство будет поддержана со стороны Румынии, Болгарии и Грузии. Для России же двери в «черноморский клуб» смогут открыться лишь с ее уходом с оккупированных территорий Украины, а также с восстановления полного суверенитета Грузии и Молдавии над контролируемыми Россией территориями квазиобразований на территории этих государств».
