Focus Online: Г-н Райтшустер, вы уже давно критически оцениваете российского президента Владимира Путина. Столкнулись ли вы в процессе работы над вашей новой книгой «Скрытая война Путина» (Putins verdeckter Krieg) с чем-то, что вызвало у вас, как у знатока Путина, удивление?
Борис Райтшустер: Да. В первую очередь наша собственная наивность. Обо мне, разумеется, нельзя сказать, что я отношусь к Путину с чрезмерной симпатией. Но я не ожидал, что он пытается в таких масштабах дестабилизировать наше общество. И еще меньше я ожидал того, что мы — включая меня самого — забыли историю и те уроки, которые она нам преподносит.
Почти ничего из того, что сегодня Путин делает на Западе, не является новым: всем этим уже занимались КГБ и Штази. Путин лишь усовершенствовал методы, тогда как мы утратили иммунитет в отношении врагов демократии, свободы и правового государства. Мы стали наивными и доверчивыми. Мы сами в значительно большей степени дестабилизируем нашу систему, чем это когда-нибудь мог бы сделать Путин.
«Мафиозные группировки установили контроль над российским государством»
— Вы в своей книге выдвигаете серьезные обвинения в адрес Путина: в частности, проведенные вами исследования свидетельствуют о том, что Путин в 90-е годы, по крайней мере, имел прямые контакты с российской мафией. Какие у вас имеются доказательства на этот счет?
— Такого рода доказательства занимают целую главу в моей книге. Перекрестные связи между Путиным и тамбовской мафией в Петербурге были многочисленными, явными и поразительными. В отличие от Германии, в Испании проводятся серьезные расследования деятельности тамбовской мафии. Само обвинительное заключение в отношении предполагаемых крестных отцов из Петербурга говорит о многом: данные об их тесных контактах с находящимся в Москве правительством подтверждаются, в частности, протоколами прослушивания телефонных разговоров.
И у самого Путина обнаруживаются тесные связи. Горько это признавать: мы имеем дело с мафиозными группировками, которые держат под контролем российское государство, эксплуатируют его, а свои махинации скрывают под покровом патриотизма. Это настолько болезненное осознание, что многие предпочитают вытеснить его; так, например, в Германии почти ничего не говорится о результатах работы испанских следователей.
При этом важно осознать мафиозный характер этой системы — поскольку именно он является основой агрессивной внешней политики, а Путин и его товарищи постоянно нуждаются во внешнем враге для того, чтобы отвлечь внимание людей в России: от коррупции, от злоупотреблений властью, от колоссальной бедности.
«Компромиссы Путин воспринимает как признак слабости»
— Еще до публикации книги один из результатов вашего исследования привлек к себе большое внимание: в школах русского рукопашного боя «Система» в Германии речь идет, по вашим словам, не столько о спорте, сколько о вербовке для российской военной разведки ГРУ. Избранные бойцы получили специальное военное образование. Зачем, по вашему мнению, нужны Путину такие бойцы?
— И в данном случае помогает обращение к истории. И ГДР имела в Федеративной Республике подобного рода тайную боевую группировку, действовавшую в окружении Германской коммунистической партии (DKP). Она так и не была разоблачена, и только после воссоединения были обнаружены ее следы. При этом явно используется та же схема. Нам до сих пор не известно, использовалось ли тогда это тайное подразделение.
Путин воспринимает себя в традициях КГБ и продолжает использовать методы этого ведомства. Поэтому было бы, скорее, удивительным, если бы он отказался от подобного тайного отряда. Таким образом он получает в свое распоряжение средство оказания давления, а он любит средства давления. Они придают ему силу, в том числе в отношениях с федеральным правительством, а Путин полностью фиксирован на силе. Компромиссы он считает признаком слабости. К сожалению, многие у нас этого не понимают.
— В Германии существует уже целая сеть подобных школ. Означает ли это, что каждый, кто туда записывается, должен считаться с возможностью его вербовки со стороны российских спецслужб?
— Нет, скорее, это не так. Там существует весьма ясная «схема распределения добычи»: прежде всего, при вербовке основное внимание обращается на мужчин, приехавших из бывшего Советского Союза и строго придерживающихся в своих взглядах линии Москвы. Кроме того, особый интерес вызывают сотрудники полиции, судебной системы, властных структур, спецслужб, а также военнослужащие. Те люди, которые не принадлежат ни к одной из перечисленных категорий, наверное, не должны рассчитывать на подобного рода попытки вербовки и могут спокойно заниматься своим видом спорта.
«Альтернатива для Германии» — не путинская партия, но…»
— Вы пишете о том, что правопопулистские круги в Германии удивительно часто занимают позицию Кремля. Вы исходите из целенаправленного воздействия, исходящего от Кремля?
— После многомесячных исследований вопроса о том, как Кремль действует на Западе, я должен сказать следующее: я буду немало удивлен, если Москва, например, совершенно не имеет никакого отношения к партии «Альтернатива для Германии».
Есть много примеров, подтверждающих то, что Москва участвует в этой игре, — хорошие контакты в Москве таких людей из «Альтернативы для Германии» как ее вице-председатель Александр Гауланд (Alexander Gauland), а также поездки в Москву и контакты с сомнительными людьми, загадочные крупные пожертвования, тематическая направленность, при которой Россия часто становится для «Альтернативы для Германии» более важной темой, чем евро, а еще перекрестные связи с путинской пропагандистской сетью в этой стране. «Альтернатива для Германии», конечно же, не является путинской партией, но Путин не был бы Путиным, если бы он в данном случае остался в стороне.
«Путин действует в Европе справа»
— Но конкретных примеров у вас нет?
— Ленин как-то посмеялся над менталитетом немцев. Он сказал, что, если во время революции они захотят штурмовать железнодорожную платформу, то сначала купят билет на поезд. Применительно к сегодняшней ситуации это означает: немцы, прежде чем они поверят в тайную войну, хотят получить заверенные у нотариуса признания людей, которые в ней участвуют.
Конечно же, Россия будет пытаться не предоставлять каких-либо прямых доказательств, в том числе в случае с «Альтернативой для Германии». И на сей раз стоит обратиться к истории: в течение десятилетий Москва финансировала партии за границей, выступавшие против системы, и делалось это через подставные фирмы и по весьма сложным схемам, однако спецслужбы могли в то время их вскрывать. Но вряд ли сегодня на это способны столь обескровленные в кадровом отношении спецслужбы, которые мы имеем в настоящее время в Германии.
Бросающуюся в глаза близость к Москве мы видим во многих областях деятельности правых, а также контакты с людьми, ответственными за путинские радикальные сети на Западе. Многие на Западе недооценивают тот факт, что Путин отнюдь не является левым — его убеждения очень близки к позиции новых правых. Такие люди как фашизоидный предтеча и мыслитель Александр Дугин как раз и опекаются Путиным и его средствами массовой информации. В то время как Советский Союз пытался вмешиваться слева, Путин это делает справа.
— И на другом конце политического спектра вы замечаете фанатов Путина: так, например, вы считаете часть руководства Левой партии «пятой колонной Путина». Что позволяет вам дать подобную оценку?
— Более основательный взгляд на историю Левой партии. Она меня, на самом деле, потрясла. Вы знали о том, что так называемая Левая партия по-прежнему остается старой СЕПГ, только под новым названием, и что это можно доказать? Столь же поразительными являются контакты этой партии с Москвой, которые прослеживаются и после воссоединения Германии. Секретные московские документы того времени напоминают коммуникацию между руководителями филиала и штаб-квартирой.
После проведенных исследований прежде всего Грегора Гизи я вижу уже в другом свете, а также других людей в руководстве этой партии. Меня больше не удивляет тот факт, что, несмотря на абсурдность своих действий и противоречия в отношении собственной позиции, они активно поддерживают агрессивный и неокапиталистический курс Путина. Например, когда Сара Вагенкнехт (Sahra Wagenknecht) вдруг выступает в поддержку проведения военных операций за границей — российских операций на Украине.
Многочисленные связи с сетями Штази
— В вашей книге вы пишете, что до сих пор не разоблаченные сотрудники Штази в Германии вновь были «активированы» и работают теперь «в том числе на Москву». Что это, конкретно, означает?
— Западная сеть Штази после воссоединения, по большей части, не была разоблачена и была взята под контроль Москвой. По существующим оценкам, она охватывает от 4 тысяч до нескольких десятков тысяч человек. Путин сам рассказывал о том, как он тогда переправлял документы в Москву. Во время сбора материалов для книги я обратил внимание на то, что почти везде, где мы наталкиваемся на путинские сети в Германии, где-то недалеко имеется какой-то контакт с Штази или с людьми из Штази. Будь то движение Pegida, правая пропагандистская сеть или управляемый Кремлем информационный портал Sputnik.
«Прямое управление из Кремля не всегда необходимо»
— Вы исходите из того, что существует прямое управление из Кремля?
— Если бы имели место лишь пара подобных случаев, то тогда можно было бы говорить о случайности. Но, принимая во внимание их количество, мне сложно это сделать. Я сомневаюсь в том, что необходимо прямое управление из Кремля. Достаточно дать приказ о начале действий: эти люди хорошо усвоили, что они должны делать: создавать благоприятные для Москвы и направленные против нашей системы настроения, а также поддерживать соответствующие организации.
— Кроме того, вы указываете на то, что во время двух очень важных для федерального канцлера Меркель событий кто-то за кулисами, возможно, дергал за веревочки: во время Новогодней ночи в Кельне, а также во время движения потоков беженцев по балканскому маршруту в Германию. Видите ли вы и здесь «следы, ведущие в Москву»?
— Ни во время Новогодней ночи в Кельне, ни в истории с беженцами я не вижу доказательств того, что Москва приложила к этому руку. Однако я вижу запреты на высказывание мыслей. Опасаясь этого, один известный специалист в области поведения не решается напечатать под своим именем доклад, в котором в подкупающей форме приводятся многочисленные нелепости относительно событий в Кельне. Основные моменты я привожу в своей книге. И в правоохранительных ведомствах имеются указания на то, что события в Кельне были организованы, о чем говорил и министр юстиции Маас (Maas). Более чем в 12 городах одновременно произошли масштабные нарушения табу, использовались лозунги и так далее — это, по меньшей мере, странно.
Так же как и загадочные сирийские беженцы, мнимые студенты в зрелом возрасте с толстыми кошельками и симпатизирующие Асаду, которые летом на велосипедах пересекли российско-норвежскую границу. Я вижу много знаков вопроса. И следователей, которые пытаются найти ответы и работу которых тормозит политика.
Но тот, кто хоть немного знаком с деятельностью российских спецслужб — они, например, активно поддерживали террористов из «Фракции Красной Армии» (RAF), — должен держать глаза открытыми и в этом направлении, вместо того чтобы заранее что-то исключать. Я надеюсь, что подозрительные моменты будут сняты, однако я хочу, чтобы они, по крайней мере, были изучены. Отворачиваться и делать из них табу — это ложный путь.
«Путин не только несет ответственность за кризис с беженцами, но и подливает масло в огонь»
— А в случае с кризисом с беженцами? Вы считаете, что Путин и здесь приложил руку?
— Странно то, что весной 2015 года именно те два министра греческого правительства, которые наиболее тесным образом связаны с Москвой, обращаясь к Германии, грозили направить потоки беженцев. Но я не вижу никаких оснований для того, чтобы делать Путина ответственным за кризис с беженцами. Скорее, как мне кажется, он — в позитивном плане — был удивлен драматическими событиями лета 2015 года и попытался максимально использовать их в своих целях.
Так, например, он подлил масло в огонь за счет бомбардировок гражданских целей. Как и московские телеканалы, а также другие средства массовой информации, которые использовали многих из трех или четырех миллионов русскоговорящих людей в Германии в качестве источника информации и настраивали граждан против беженцев. Кроме того, они распространяли ужасные сценарии, вызванные хаосом и масштабной преступностью среди беженцев в Германии — все это, на мой взгляд, является разжиганием межнациональной розни. Когда, например, беженцев сравнивают с бактериологическими бомбами.
— Насколько сильно, по вашему мнению, Кремль распространил свое влияние в Германии?
— Не сильнее, чем это было во времена существования ГДР. Но есть две проблемы: во-первых, в то время методы ГКБ, зачастую, были довольно грубыми и неловкими. Сегодня Москва покапает ноу-хау у американских пиар-агентств, и платит за это многомиллионные суммы. И тогда возникает нечто несообразное — объединяется самое плохое из двух этих обществ. В результате появляется что-то вроде чудовища Франкенштейна.
Во-вторых, следует сказать, что наше западное общество во времена ГДР проявляло бдительность и было способно различить пропаганду. Сегодня у многих отсутствует компас, и часто попытки показать относительность событий и почти фанатические поиски правды заменяют процессы мышления. Если бы мы и раньше так действовали, то тогда, возможно, и Берлинская стена вошла бы в историю как «антифашистский защитный вал» — кстати, именно так ее называла пропаганда ГДР.
«Естественно, присутствует страх»
— Вы сообщаете о «сдержанных рекомендациях» относительно того, чтобы не говорить о возможных связях Путина с мафией в 90-е годы, если вам дорога ваша жизнь. Но с помощью вашей новой книги вы делаете именно это. Вы не испытываете страха?
— Путинская система поддерживается в значительной мере страхом. И некоторые мои собеседники в Германии испытывают страх, и они не хотели, чтобы были названы их фамилии, не хотели заниматься связанными с Москвой вопросами. Однако я знаю немало очень смелых людей в России, которые преодолевают страх и критикуют существующую там систему. Здесь в Германии я рискую значительно меньше, чем эти люди, и я отношусь к ним с большим уважением — тем более что многие из них заплатили за смелость своей жизнью, как Борис Немцов, которого я хорошо знал.
Если бы я сегодня держал рот на замке, я бы не смог больше смотреть на себя в зеркало. Естественно, страх присутствует. Есть и такие вещи, о которых я не мог рассказать в своей книге, поскольку были сделаны весьма конкретные предупреждения. Критиковать существующую сегодня систему в Москве — весьма опасное дело, сравнимое с балансированием над пропастью.
Однако у меня также вызывает страх невежество и наивность многих людей на Западе относительно существующей системы и тех опасностей, который от нее исходят. Постоянные угрозы, оскорбления, удары ниже пояса после публикации материалов с критикой в адрес Путина — все это после изучения деятельности Штази и КГБ я рассматриваю как комплимент. Это означает, что критика действует.
