День Победы в России и Украине — словно два разных праздника. С российской стороны — идеологическое единство, пропагандируемое властями, выдержанное в отчетливо советском стиле и, похоже, именно поэтому вызывающее более или менее искренний энтузиазм у большей части общества. Со стороны украинской — полное разнообразие, или, выражаясь словами тамошних СМИ, «драки, Сталин и удар по пропаганде Путина».
Украинские власти продолжают попытки найти для Дня Победы новый, не столь прочно связанный с советскими традициями формат. По мнению киевского политолога Евгения Магды, «Украина последовательно меняет формат празднования победы над нацизмом от милитаристского к цивилизованному, связанному с памятью и почтением к подвигу миллионов солдат и офицеров, сломавших хребет нацизму. День памяти и примирения и День Победы в первой декаде мая должны позволить каждому желающему отметить годовщину завершения боевых действий в Европе так, как он считает нужным».
Картина, впрочем, еще очень далека от благостной. Причем дело не только в потасовках между сторонниками георгиевских ленточек (для Украины ассоциирующихся не с Великой Отечественной, а с нынешней войной на востоке страны) и государственной украинской символики. Празднование 8 и 9 мая оказывается связано не столько с войной против нацизма, сколько с современными политическими событиями в самой Украине и вокруг нее. О том, как проходило празднование Дня Победы в Одессе, и о политическом подтексте этого праздника на юге и востоке Украины Радио Свобода рассказал находящийся в Одессе историк и культуролог, сотрудник Центра изучения Восточной Европы при Бременском университете Николай Митрохин.
— Николай, расскажите о своих впечатлениях от того, как прошел в Одессе день 9 мая? Это действительно было так драматично и конфронтационно, как рассказывали российские СМИ, да и многие украинские тоже?
— Выглядело это все крайне взрывоопасно. Впрочем, местные наблюдатели говорят, что в этом году градус накала был чуть-чуть ниже, чем в прошлом, а количество полицейских увеличилось.
— А сыграло свою роль то, что в Одессе присутствовали подразделения внутренних войск? Говорили и о батальоне «Азов», который пользуется неоднозначной репутацией.
— Батальон «Азов», как мне кажется, не выставлялся, во всяком случае, я его там не видел. Но мощная колонна военной техники, большое количество солдат внутренних войск присутствовало. Они просто физически разделили аллею Славы на две части, в одной из которых находилось большое количество пророссийских, скажем так, активистов или просто людей, которые пришли почтить память погибших в советском стиле. А с другой стороны было какое-то количество людей проукраински настроенных. Поэтому присутствие солдат внутренних войск было, безусловно, позитивным фактором.
— По вашим наблюдениям, это противостояние лишь каких-то групп активистов или оно имеет более широкую общественную основу?
— Несомненно, в Одессе присутствует часть населения, не большинство, но значительная часть, с пророссийскими взглядами. 9 мая фактически мы имели дело с такой непрямой пророссийской демонстрацией. Там были различные группы, неодинаковой степени организации — от боевиков, явно наследующих традиции Куликова поля, то есть пророссийских боевых группировок, до каких-то групп женщин, которые были запевалами всяких советских песен и антиукраинских частушек: «Победу деда не забуду, под Бандерой жить не буду». Люди стояли на таком небольшом склоне, который ведет к монументу, и громко над головами внутренних войск всё это скандировали.
— А проукраинские активисты выглядели как? Во-первых, численное соотношение было каким, а во-вторых, как они себя вели?
— Там тоже были какие-то организованные группы, которые с флагами подходили сбоку от монумента под прикрытием, что называется, как я уже сказал, солдат внутренних войск. Пророссийская часть либо не имела никакой символики, либо была одета в оранжевые и черные цвета. Некоторые несли «георгиевские ленточки», хотя в принципе это было запрещено. С проукраинской же стороны были люди со значками маков, это официальная символика, принятая в Украине при праздновании 8 и 9 мая. Также я заметил небольшую группу таких очевидных уличных бойцов, может быть, они спортивные фанаты, с украинской государственной символикой, которые отдельно где-то стояли. Явно люди пришли подраться. С пророссийской стороны тоже было большее количество подобных бойцов. Где-то по периферии вспыхивали драки, я сам непосредственно драку не видел, но по отчетам прессы и словам некоторых очевидцев знаю, что рядом с местом поминовения дрались. Очень взвинченная атмосфера, громкие истеричные выкрики женщин на тему правительства, Саакашвили, «бандеровцев» или обращения к полиции: почему вы нас не защищаете от бандеровцев? Хотя на них никто не нападал. Очень нервно все выглядело.
— Вы уже довольно давно ездите по регионам Украины, а в предыдущий раз мы с вами беседовали после другой такой вашей поездки — осенью, после местных выборов в этой стране. За полгода с лишним вы заметили какие-то изменения в общественных настроениях? Вы говорите — нервная атмосфера. Она дальше будет еще более нервной или, наоборот, все движется в сторону успокоения и если не консенсуса, то, по крайней мере, сосуществования мирного большинства людей с разными взглядами на нынешнюю ситуацию и историческое прошлое?
— Я бы сказал, что идет очень динамичный политический процесс, по поводу которого сложно делать какие-либо предсказания. Я уже был в Одессе месяц назад, здесь большинство местных жителей говорили о том, что всё успокоилось, люди занимаются своими делами. Конечно, больше всего беспокоит падение курса гривны, резкое обеднение большей части населения, сохранившаяся коррупция, плохие дороги. Но не было впечатления, что большая часть населения готова повернуться в сторону России. Здесь эти празднования демонстрируют, что, несмотря на разгром крупнейших политических пророссийских сил, утихомиривание их лидеров, часть из которых была арестована, часть сбежала из Украины в Россию, часть просто прекратила свою деятельность, какие-то организованные группы, несомненно, и сейчас присутствуют. Чем дальше будет заниматься эта часть населения, здесь прогнозировать никто не берется. Есть те, кто считает, что дальше будет все более мирно, есть те, кто думает, что конфликтный потенциал сохраняется и будет реализован в случае нового витка массовых протестов, связанных с тем, что доверие к президенту и избранному парламенту падает. Посмотрим на ситуацию дальше, но пока успокаиваться рано.
— Сведения о каком-то инспирировании такого рода настроений и организаций со стороны России есть — или все это абсолютно на местной почве произрастает?
— В серьезной степени влияет только российское телевидение. Очевидно, что пророссийские активисты — это те люди, которые смотрят российское телевидение. Если здесь запретили эфирное вещание этого телевидения, то интернет или спутниковые тарелки запретить не могут. Что касается других факторов, то политические лидеры пророссийских организаций, те, кто остались в Украине, насколько я себе представляю, сейчас отрезаны от каких-либо серьезных контактов с Россией, поэтому через них влияние не идет. Скорее речь идет о массовых настроениях, подогреваемых телевидением, и о немногочисленных организованных группах, которые действуют в полуподпольных условиях, но проявляют себя, когда у них есть такая возможность, — говорит историк и культуролог, автор исследований о политической обстановке в украинских регионах Николай Митрохин.
