Член Меджлиса крымских татар Ильми Умеров не намерен покидать аннексированный Россией Крым из-за угрозы ареста.

— Каков сейчас ваш статус? Насколько вы ограничены в передвижении?

— По уголовному делу я прохожу как подозреваемый, ограничен в передвижениях, дал подписку о невыезде, разрешается перемещаться в пределах Республики Крым.

— Как проходят ваши допросы? Есть ли у вас адвокаты, которые следят за тем, чтобы не нарушались процессуальные нормы?

— Из числа крымских татар есть два известных адвоката, которые помогают нам. Я их пригласил на первую беседу или допрос. Посовещавшись, мы решили — не давать показаний согласно 51-й статье Конституции РФ, воспользовались этим правом. Мы не дали показаний, но пообещали, что в течение нескольких дней восстановим в памяти тот репортаж или прямой эфир, в котором я участвовал, я его еще не просмотрел. Восстановлю в памяти и, посовещавшись с адвокатами, выберу тактику, как себя вести и защищаться, вместе с адвокатами пойду на следующие допросы.

— Каковы результаты обыска в вашем доме? Что искали и что нашли?

— Официальной версии, что искали, нет. Обычные вопросы, которые задают хозяевам дома до начала обыска: есть ли у вас наркотические вещества, незарегистрированное оружие, какие-то другие запрещенные вещи? Я сказал, что нет. Они, видимо, не нашли ничего их интересующего, ничего не изъяли. Запротоколировали, дали мне экземпляр документа. Он остался у адвоката. Думаю, это была формальность, которая необходима для того, чтобы запустить уголовное дело.

— Зачем приехал целый автобус с ОМОНом, бронежилеты, маски? Чего они опасались?

— Это составная часть акции устрашения. Про обыск объявили неожиданно. Мои сторонники, которые собрались около здания ФСБ в Симферополе, видимо, по дороге обзванивали друг друга. И пока мы сюда (в Бахчисарай. — РС) приехали, несколько сотен человек собралось возле моего дома. Силовики видимо, эту информацию тоже имели. По пути мы остановились около районного ОВД и что-то ждали. Я сидел с ними в «газельке». Потом подъехал КАМАЗ, груженный взводом солдат, подразделение то ли «Беркута», то ли ОМОНа, не обратил внимания, потому что я сразу зашел в дом и больше не выходил. Этот отряд как бы обеспечивал порядок. На самом деле они просто своим присутствием провоцировали людей. В их адрес кричали: «Позор!»

— Получаете ли вы какую-то поддержку извне? Вы же можете оказаться за решеткой? Наверняка, об этом думаете.

— Честно говоря, об этом не думаю. Если бы думал, должен был давно выехать из Крыма. Но у меня такой мысли даже не возникало. Я не собираюсь уезжать из Крыма, это моя родина и я хочу жить здесь. Если будут какие-то репрессии, то готов их принимать, находясь в Крыму. Уезжать с полуострова не собирался и не собираюсь, даже если бы была такая возможность.

— Верховный суд Крыма 26 апреля признал Меджлис крымско-татарского народа экстремистской организацией, запретил его деятельность в России. Что фактически произошло: арест имущества, отъем собственности, изъятие документов, штампов, печатей?

— Все, что вы перечислили, произошло гораздо раньше — до принятия прокурором Крыма Поклонской постановления о запрете деятельности Меджлиса. Она, кстати приняла постановление с серьезными нарушениями, до решения суда. Мы и так знаем, что честных и объективных судов в России нет. Они выполняют просьбы политиков из конъюнктурных соображений.

— Что переполнило чашу терпения властей, которые до этого не раз критиковали Меджлис, был информационный пресс, но конкретных действий не предпринималось?

— Последними каплями стали выступления наших лидеров на мероприятиях ООН, в Совете Европы, в Парламентской Ассамблее Совета Европы, в Евросоюзе и встречи с отдельными европейскими лидерами. Например, заседание центрального исполнительного совета Всемирного конгресса крымских татар прошло в Вильнюсе. Прошло не где-нибудь в клубе или в ресторане, а в помещении сейма. Нас принимали президент, спикер парламента, премьер-министр. Мустафе Джемилеву дали почетного профессора в ведущем вузе Литвы.

Потом Мустафа-ага и Рефат Чубаров участвовали (правда, в кулуарах) в саммите Организации исламского сотрудничества, который проходил в Стамбуле. Там были представители, лидеры более 80 стран, которые считают себя исламскими. Эти факторы, видимо, и переполнили чашу терпения Кремля. РФ не очень дружит с обеспечением прав человека. Крым же теперь — Россия, они считают его (я, кстати, это не признаю и всегда это подчеркиваю) своей составной частью. На всей территории РФ единственный непокоренный народ — это крымские татары, большинство из нас по сей день не признают юрисдикцию России в Крыму.

— По информации прокуратуры Республики Крым, лидеры Меджлиса сотрудничают с наемниками террористических организаций, такие как турецкие «Серые волки» и «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». Как вы прокомментируете эти формулировки властей?

— Они для себя придумают какую-то ложь, сами в нее верят и начинают с усердием с этим бороться. Так произошло с «Хизб ут-Тахрир», так произошло с Меджлисом крымско-татарского народа. Они признали их экстремистскими организациями и теперь очень активно борются. Меджлис существует уже более 25 лет. Пока была юрисдикция Украины, в Крыму не наблюдалось ни одного теракта. Никому в голову не приходило признать Меджлис экстремистской организацией. Теперь и угроза терроризма вдруг появилась, в воздухе витает, и борются с ней очень активно, и на обыски приезжают с «Беркутами», обвиняя совершенно мирных людей в каких-то террористических устремлениях. По «Серым волкам» не знаю — есть ли признание их экстремистской организацией на территории России или нет. Но имидж их очень близок к имиджу «Хизб ут-Тахрира». Ответ такой. Сами для себя придумали проблему, делают вид, что с ней борются, потом отчитываются, что они ее победили.

— Два лидера Меджлиса выдворены за пределы Крыма — Мустафа Джемилев и Рефат Чубаров. Им запрещен въезд в Россию. В Крым их не пускают. Являются ли они сегодня моральными авторитетами для крымских татар?

— Ответ однозначный — да. Не просто моральные авторитеты, они символы борьбы в национальном движении, особенно Мустафа Джемилев. Он признанный лидер, олицетворяет, символизирует национальное движение. Эта личность, которую знает весь мир, то есть величина не российская, не украинская, а мировая.

— В то же время два года назад в Крыму было создано движение «Единство Крыма», основанное бывшим членом украинской Партии регионов Сейтумером Ниметуллаевым, другое общественное движение «Крым» Ремзи Ильясовым. Оба объединения активно сотрудничали с властями вопреки желанию Меджлиса. Говорить о единстве крымских татар сложно на фоне этих перечисленных фамилий и организаций. Вы их считаете коллаборационистами?

— Их таковыми считает подавляющее большинство крымско-татарского народа. Это были попытки подменить представительный орган крымских татар Меджлис какими-то общественными организациями, которые назвали «Къырым бирлиги — Единство Крыма» и «Къырым». Вначале попытались дать инициативу «Къырым бирлиги». Они не потянули. Никакого авторитета среди населения у них не было и сейчас нет. «Къырым», который возглавляет Ремзи Ильясов, в основном работает на так называемых зависимых людей: это госслужащие, работники бюджетных сфер, бизнесмены, которым все время угрожают: «Если ты не будешь с нами сотрудничать, не сможешь развивать свой бизнес». Вот такими категориями людей обычно заполняют залы, делают картинку. На самом деле, по отдельности у них ничего не получилось. Потом ФСБ через какие-то общие собрания пыталась их объединить, сделать одно единое движение, но амбиции лидеров не позволили им даже дружить между собой. Они начали обвинять друг друга, кто ближе к корыту, то есть к власти, кто более верный… Объединения не произошло, результат был провальным.

— Однако власть сделала ставку на муфтия крымско-татарского народа Эмирали Аблаева. Была картинка, как вы говорите, были и заинтересованные люди.

— Я считаю, что эта инициатива тоже провалилась, не принесла власти запланированного успеха. Скажу так, муфтий один принесет вреда больше крымско-татарскому народу, чем Ильясов, Ниметуллаев и еще некоторые так называемые «хорошие» татары, вместе взятые. Муфтий — лидер структуры, которая администрирует религиозные организации, мечети, назначает имамов. У них есть определенное влияние на определенный круг людей. Но среди простых и уважающих себя людей это направление деятельности власти вызывает только лишь раздражение. Муфтия в открытую называют продажным. Власть как не любили, так и не любят. Среди крымских татар больше сторонников РФ, откровенно говоря, не стало. Муфтий выполняет свои обязанности, возглавляет структуру, которую когда-то мы сами же и создавали. Структуру ломать или уничтожать, я думаю, мы себе не позволим. Когда будет благоприятный период, когда территориальная целостность Украины будет восстановлена и в Крыму будет крымско-татарская автономия, мы просто переизберем, и будет у нас другой муфтий.

— Когда в прошлом году Ленур Ислямов и его соратники организовали блокаду, в том числе отрезали Крым от электричества, был явный раскол в крымско-татарском сообществе. Тот же Ремзи Ильясов заявил, что будет добиваться признания геноцидом блокады полуострова, который осуществляет Меджлис. Не считаете ли блэкаут ошибкой?

— Блэкаут поддержан правительством Украины. Министерство энергетики не подписало договор с Россией на поставки электроэнергии. В настоящий момент электроэнергия не поступает из материковой Украины на территорию Крыма. Она вся генерируется в Крыму, какая-то небольшая часть поступает из Краснодарского края. Не буду подробно останавливаться на технических вопросах, скажу простым языком. Энергетика Крыма как кровеносная система человека. От сердца на периферию идет кровоснабжение, но не наоборот. То есть электроэнергия из Джанкоя распространяется на весь Крым, а из Керчи в обратном порядке в Джанкой — система на это не рассчитана и требует очень больших вливаний.

— Блэкаут бьет по простым людям.

— Когда два государства между собой враждуют или воюют, задача Украины — ослабить соперника или ослабить агрессора. Сделать так, чтобы электроэнергия для россиян в Крыму обходилась дороже. Это подтверждается многими претензиями правительства Крыма и Минэнерго Крыма к такой организации, как «Крымэнерго». Крым несет колоссальные убытки. Энергетика очень дорого обходится властям. Они говорят о судебных процессах, я, правда, не знаю, в каком суде истцы будут что-то взыскивать с Украины, говорят о каких-то санкциях за нанесенный ущерб. Россия и Украина — воюющие стороны. Если из бюджета агрессора идет больше денег, значит, это его делает слабее. Думаю, что цель Украины была именно такой.

— Меджлис запрещен. Превратился ли Меджлис крымско-татарского народа в подпольную организацию?

— Чтобы мы прекратили называть себя членными Меджлиса, для этого нужно собрать Курултай. Его в такой обстановке собрать невозможно. Все члены Меджлиса продолжают являться таковыми. Это не клуб по интересам, а выборный представительный орган. Другое дело, что мы не можем полноценно работать, но это никак не связано с решением суда. Это связано, скорее, с позицией ныне действующей в Крыму российской власти. Офисы у нас давно отобрали, парка автомобилей нет, компьютерных центров нет. Мы собираемся у кого-то дома. Объединяемся посредством скайпа с теми, кто находится в Киеве или в других регионах материковой Украины. Собираем кворум и принимаем решения. Но после того как было принято решение суда (не знаю, то ли это совпадение, то ли это такой период, когда Мустафа-ага и Рефат Чубаров постоянно находятся в поездках), Меджлис мы после 26 апреля не собирали. Нас не распустили, мы не прекращали свою деятельность.

— Правильно ли я понял, при первой же возможности вы проведете собрание, используя скайп, другие коммуникации и частную квартиру?

— Теоретически — да. Например, мы можем собраться у меня дома, обычно 16–17 человек, 8 человек собираются на материке. Этого достаточно для кворума и для принятия любого решения. Думаю, что при необходимости, если Чубаров объявит заседание Меджлиса, мы легко можем собраться в любой день.

— Продовольственная и энергетическая блокада полуострова еще больше усилила экономический кризис. Что происходит с миграционными процессами? Остановился ли поток репатриантов из Средней Азии, покидают ли татары полуостров? Ведь всем хочется жить сытно и лучше…

— К сожалению, второе ближе к истине. Из Средней Азии приезжают отдельные семьи, это единичные случаи. Отток есть. Причины понятны — страх или неприятие новой власти, юрисдикции другого государства, боязнь попасть под воинский призыв, желание получить нормальное образование… Ведь крымские вузы, скорее всего, не будут признаваться в Европе и в мире. Дипломы, выданные на непризнанной территории, фиктивны. Все эти факторы влияют на отток населения. По разным данным, от 15 до 20 тысяч крымских татар выехало за последние два года из Крыма, преимущественно на материковую Украину. По нашим данным десятки семей переехали — кто-то в Польшу, кто-то в Турцию, но в основном народ нашел приют в материковой Украине. Подавляющее большинство из этих семей, конечно же, ждет того момента, когда у них появится возможность вернуться в Крым.