Встреча непосредственно в содержательном плане продолжает оставаться в тени неопределенности и таинственности. Очередным свидетельством этого стало интервью президента Армении Сержа Саргсяна в самолете. После интервью осталось впечатление, что основной целью поездки армянской стороны в Вену было еще раз подтвердить, что она не будет всеми силами придерживаться статус-кво и не желает войны. То есть, Армения поехала в Вену, чтобы доказать, что она конструктивна, а Азербайджан — нет. При чем, судя по словам самого Саргсяна о том, что заверения азербайджанской стороны о приверженности к сохранению перемирия не внушают доверия, нужно заключить, что Армения взамен на свою конструктивность и деструктивность Азербайджана не получила ничего конкретного, никаких гарантий. В конечном счете, конкретными должны были быть определенные гарантии того, что в дальнейшем Азербайджан «исправиться» и прекратит стрелять и убивать. А Саргсян говорит, что нет надеж на то, что Азербайджан прекратит это делать. Более того, еще не успели переговоры в Вене завершиться, когда еще один солдат армянской армии был убит азербайджанцами. И это, конечно, трагичное, но самое очевидное доказательство «эфемерности» венских заявлений.
Министр иностранных дел России Сергей Лавров после встречи сделал два характерных заявления. Во-первых, Лавров признал, что встреча была организована по инициативе американской стороны, во-вторых, он заявил, что Россия продолжит искать компромиссы между сторонами, постепенно, в рамках модернизации казанского плана.
Если Россия говорит о казанском плане, будь он модернизированным или старым, это означает, что Россия говорит об угрозах безопасности Армении и Карабаха, о праве Азербайджана стрелять. Апрельская война, по сути, была одной из следствий казанского плана и согласия Армении на этот план. О согласии в своем интервью Bloomberg сказал сам Саргсян.
Наличие механизма мониторинга перемирия приведет к ограничению возможностей российской стороны управлять конфликтом и воздействовать на стороны конфликта, прибегая к шантажу, тем самым ослабнут рычаги для сохранения российского влияния на Кавказе. В Вене заявили, что было достигнуто соглашение о внедрении этого механизма. Но нет никаких деталей, никакой дорожной карты, никакого механизма ответственности. В этом контексте, Россия, судя по всему, признает активную роль США и ее авторство, чтобы в будущем получить возможность возложить на американскую сторону ответственность за провал договоренностей, организовать американский провал. И наличие жертв на границе всего несколько минут или часов после встречи становиться трагическим символом этого.
Механизм мониторинга перемирия является фактически кавказским отступлением России. Пойдет ли Москва на это? Что должна она получить взамен, чтобы пойти на это? Хотя в результате политики международной изоляции Россия уже оказалась в такой сложной ситуации, что возможность остановить сжатие петли или, по крайней мере, снижение динамики ее сжатия для Москвы уже не малое достижение.
Так или иначе, ситуация все же остается неопределенной. Готова ли Россия пойти навстречу Западу в вопросе механизмов перемирия, или же одной рукой она идет на это, а другой рукой пытает торпедировать этот процесс? Может быть именно поэтому в Ереване Лавров возложил ответственность за этот процесс на Германию, а в Вене на США.
Во всяком случае, очевидно, что практически равна вероятность того, что Вена станет переломной точкой для снижения беспрецедентного напряжения и дальнейшего сохранения перемирия, или того, что она лишь поставит мягкую подушку под голову сторон. Следовательно, для Армении чересчур опасно класть голову на эту подушку. Голова должна работать, искать действенны альтернативные пути, в центре которых должен быть поиск путей ослабления большого влияния России на карабахский конфликт. Для этого, в первую очередь, необходимо, чтобы в переговорном процессе четко укрепилась позиция Армении, где нашей основной целью не будет только получить отметку «отлично» или выделиться своей конструктивностью. Армения должна более активно защищать свои интересы в карабахском вопросе, а эти интересы требуют более активной работы с Западом, который наиболее заинтересован во внедрении механизмов мониторинга перемирия, и в этом наши интерес совпадают.
Венская встреча, и последовавшие за ней заявления свидетельствуют о том, что послевоенная задача Армении не изменилась, Армения нуждается в изменении политической логики процесса. В противном случае, мы теряем время и теряем реальные партнерские возможности.
Армения должна быть не «отличницей», а страной, предъявляющей доказательства самостоятельности, необходимых для соответствующих реакций.
