Почему в Нагорном Карабахе на передовой военные строят церкви? Зачем священники берутся за оружие и должен ли духовный деятель воевать рядом с солдатом? Специальный корреспондент RFI отправилась в непризнанную республику через месяц после «четырехдневной войны», чтобы выяснить, какое место занимает религия в многолетнем армяно-азербайджанском конфликте.
Когда в начале апреля в Нагорном Карабахе неожиданно — после двадцати лет относительного затишья — вспыхнул вооруженный конфликт, вместе с военными на фронт отправились и священники. «Главная роль армянского духовенства здесь — молиться за своего солдата», — говорит 25-летний капеллан Севаг Сарибекян из Эчмиадзина. На передовой прямо в окопах можно увидеть построенные из камней самими солдатами крошечные часовни, внутри — кресты и иконы.
Вот уже год как Севаг служит в Джебраиле, на юге непризнанной республики. Он регулярно навещает боевые посты, чтобы пообщаться с солдатами для поддержания их морального духа.
Солдаты говорят, что больше всего о вере думают именно на передовой, где проходит не только непризнанная граница, но и грань между жизнью и смертью. И так уже более двадцати лет, в течение которых война не прекращалась, а лишь меняла формы: снайперская, диверсионная, полномасштабная… «Народ устал постоянно жить под угрозой, никто не хочет привыкать к войне», — говорит капеллан. Он планирует после армейской службы снова вернуться в церковь.
Севаг Сарибекян говорит, что таких как он здесь более пятидесяти, не считая тех представителей духовенства, которые в первые дни апреля добровольно отправились на фронт.
Севагу с оружием в бой идти не приходилось, но в ходе апрельской войны здесь можно было встретить священников, которые вместе с крестом в руки брали и автоматы. Явление это крайне редкое, тем более, если учесть, что все без исключения, начиная от военных и заканчивая политиками, подчеркивают: «Война в Карабахе — не за веру, а за территорию».
Об отсутствии религиозного характера войны в Карабахе свидетельствуют сохранившиеся здесь мечети и мусульманские кладбища. «Война войной, а чужие святыни мы не разрушаем и не оскверняем», — говорят карабахские солдаты, показывая на нетронутые минареты мечети XIX века, которые возвышаются над заросшими руинами города-призрака Агдам. До войны в городе жили около 50 000 человек, а сейчас — лишь несколько военных.
Решающую битву за город Шуши в мае 1992 года назвали крестовым походом, хотя таком названии нет ничего религиозного: у армянских военных на спинах были белые кресты из бинтов, своего рода отличительный знак, чтобы не спутать с азербайджанцами, ведь форма в момент распада Советского Союза у всех была одинаковая.
Этнограф Грануш Халатян объясняет, что в Армении и Нагорном Карабахе армейская служба священников на государственном уровне была утверждена в 1997 году. Программа не предполагает участие представителей духовенства непосредственно в вооруженных столкновениях, но эксперт не исключает того, что такие случаи могут встречаться все чаще.
Грануш Халатян: «Долгое время у нас ходили разговоры о том, что во время геноцида 1915 года армяне могли бы лучше защищаться, если бы священники не внушали им мысль о покорности, терпении. В церквях принимали беженцев, но от противостояния с оружием в руках отговаривали. Художественная литература конца XIX—начала XX века упрекала церковь в том, что та отстранялась от народно-освободительного движения, призывала вместо оружия брать в руки лопаты и созидать. Я не исключаю, что за эти тридцать лет священники все чаще присоединяются к военным на передовой».
Впрочем, в истории Армении можно найти примеры (такие как Аварайрская битва 451 г. против персов), когда священники в первых рядах сражались вместе с воинами «за христианскую веру». Известно, что в Сардарапатской битве 1918 года против турок армянские священники даже имели свой полк.
